Зых и зыхчанеЩедровыПРОДОЛЖЕНИЕ 2
Щедров Виктор ГеоргиевичРодился 11 января 1953 г. Окончил среднюю школу №221 (1960-1970) в Баку на Зыхе. В 1986 г. окончил Бакинский машиностроительный техникум, получил диплом техника-механика по металлорежущим станкам и автоматическим линиям.
Служил в армии на Каспийской флотилии - на тральщике боцманом.
Работал на заводе, был председателем кооператива, внештатным корреспондентом газеты «Бакинский рабочий».
В 1990 г. переехал на Кубань. Был токарем, токарем-карусельщиком - 14 лет стажа.
В журналистике 8 лет. Был редактором газеты, которую сам регистрировал и открывал.
Фотографии на Радикале
[ Изображение на стороннем сайте: 01e63e385810.jpg ]
ПубликацииМы в "Одноклассниках" все - братья!
Вдали от суетных страстей
Открыл нам ИНТЕРНЕТ объятья
Для возвратившихся детей.
"Странички" – дни воспоминаний
Былых надежд и светлых грез,
Сердечной дружбы излияний
И неподдельных сладких слез.
Сегодня сглажена преграда,
Друзья сердечные мои,
Сегодня все мы только чада
Одной ликующей семьи.
Помянем тех, кого нет с нами,
За всех живых нальем полней.
Друзья, я счастлив рядом с вами.
Ах, память! Ты мне всех милей!
Бакинцы. Поэма
Цивилизация — локализованное во времени и пространстве общество.Властитель дум моих и мыслей со мною будешь ты всегда. (Александру Пушкину)Глава I
1.
Мой дядя самых честных правил
Давно на кладбище почил.
Он уважать себя заставил,
Меня на стих благословил.
Его пример – другим наука,
Но, Боже мой, какая мука
Скрипеть пером и день, и ночь,
Не выходя из дома прочь.
Какое низкое коварство
Мятежный дух свой изводить,
С собою спорить иль дерзить,
Молиться Богу (вот лукавство!),
Вздыхать и думать про себя:
- Ах, Муза! Где ж искать тебя?
2.
Друзья, я вижу, вы в смятенье.
- Уже ль тот Пушкин? Он воскрес?
Признаюсь, я и сам в смущенье,
И обращаюсь к вам с небес.
Жизнь краткая – удел поэта,
Но нам ли сетовать на это?
Ведь каждый выбирает путь:
Иль просто жить, или блеснуть.
А прозябать с моралью света
(Балы, балеты, сплетни, гам -
Пустая выставка всех дам),
То, право, не удел поэта.
Мне б старый сад, перо, аллею
И воздух старины, которым я хмелею!
3.
Закончилось земное время,
Недолго жил на свете я.
Устоев света свергнул бремя,
А свет назло отверг меня…
И вот уже похоронили.
Родня и гости ели, пили,
А после скоро разошлись,
Мирскою жизнью занялись.
Душа моя была в тревоге.
Витала ровно сорок дней
Над морем, лесом, средь полей.
Но надо думать и о Боге!
И за грехи держать ответ
За прожитые тридцать восемь лет.
4.
Мне грустно думать, что напрасно
Земная жизнь была дана.
Я с Музой изменял ей часто,
И отомстила мне она.
Мои заветные желанья,
Стремленья, думы и мечтанья
Промчались быстрой чередой,
Как лист уносится водой.
… И вот стою я у порога.
Сияет серебром чертог,
Пред ним живительный поток.
И голос слышу, - Ты у Бога!
А на судьбу пенять не надо ,
Как жил, такая и награда!
5.
Я знаю, - ты, порой, молился,
Христову церковь посещал,
Обедни слушал и постился,
Места святые навещал.
Но и немало ты грешил,
Когда друзей своих смешил.
Я краской покрывался трижды кряду,
Когда читал «Гавриилиаду».
А сказка про какого-то Балду?
Лукавый враг велел опять
Святую церковь обижать?
Теперь не сетуй на судьбу.
Всевышнему , поэт, молись,
И грешною рукой крестись!
6.
Лукавый хочет править миром,
Людские души похищать!
И сделал бы тебя кумиром,
Чтоб православных развращать.
С поэтов тут особый спрос,
И ваш удел - большой вопрос.
Всевышний как-то говорил,
Что сам нечистый их хвалил.
Ваш брат на море иль на суше
Для сердца пишет, для ума,
Хоть на боку висит сума,
Строкой пронзает даже души!
Теперь постой, не торопись,
Побудь один и осмотрись.
7.
Загробный день тянулся к ночи,
Душа стремилась отдохнуть.
И думать не было мне мочи,
И был неясен дальше путь.
Вот облака переменились,
Порозовели, в дымке скрылись.
И запада пурпур заката
Сливается с востоком злата.
Если б мне сейчас перо!
Какие рифмы подобрать,
Чтоб красоту всю описать?
Увы, уж больше не дано.
На небе надо находиться
И вечность целую молиться…
8.
Пытаясь с мыслями собраться,
Себе вопрос я задаю:
- Кто я теперь? Как разобраться?
Как дальше жить теперь в раю?
Как души родственные встречу?
А спросят что? Что им отвечу?
Иль сильно грешен? Но тогда
Их не увижу никогда...
И в ад не хочется спускаться!
Там сыро, жарко иль темно?
Но знать пока нам не дано.
Так может, лучше задержаться?
Дождавшись Страшного суда,
Свой приговор узнал бы я.
9.
Закат погас. Лишь месяц светит
Над усыпленною землей,
И метеоры путь свой метят,
Сгорая огненной дугой.
В бездонном мраке голубеет,
Живет, вздыхает и стареет
Родная матушка-земля,
Но там уже не нужен я.
Венера снова народилась.
Кровавым глазом Марс горел,
Меркурий по делам летел.
Душа по-прежнему молилась…
Если б жить не умирая!
Прости, Творец, не надо рая…
10.
Что рай, коль нет земного тела?
Ни сердца нет, ни головы.
И нет рукам послушным дела,
И нет ни хлада, ни жары.
Ужель здесь вечность находиться?
Псаломы петь и вновь креститься.
Не есть, не пить и не мечтать,
Лишь только Бога прославлять!
А будет ли душа в покое,
Коль будут мучиться в аду
Все те, которых я люблю?
Не допусти, Господь, такое!
На землю мне б теперь спуститься.
Хоть день прожить и возвратиться.
11.
Погасли звезды. Снова блещет
Передо мной святой чертог.
Поток волной кипучей плещет,
Стремясь куда-то на восток.
Вдруг дверь чертога отворилась,
Петра фигура появилась.
Сияет нимб над головой,
И ключ на поясе златой.
Хранить ворота от набегов
(А ключ зачем? Знать, есть замок,
Чтоб враг не преступил порог).
Иль чтобы не было побегов?
Душа моя опять молилась,
Дрожала, плакала, крестилась…
12.
- Ну, Петр – это не Всевышний, -
Подумал я, потупив взор, -
Но, право же, оно не лишне
Святой услышать приговор.
Кого любить? О чем страдать?
Как видеть, чувствовать, дышать?
Где матушки душа и где отец?
Вопросов много, наконец.
Наполнив горечью сердца,
Мы, умирая, ждем лишь рая.
И грешный мир вдруг покидая,
Не ведаем ни смысла, ни конца.
… Парили ангелы вокруг чертога,
Томились души у порога.
13.
Моя душа мерцала рядом.
И я без плоти. Только тень.
Пронизывал нас старец взглядом.
Рукой взмахнул, изрек затем,
- Грехи твои равны заслугам!
Нельзя предать ни вечным мукам,
Ни райских врат тебе открыть,
Ни жизнь земную возвратить.
Я мысли тайные читаю.
Чтоб на суде определиться,
Вратами вдруг не ошибиться,
На землю снова отпускаю.
Там посетишь седой Кавказ,
Но прежде выслушай наказ.
14.
Ты видишь души у порога?
На землю им возврата нет,
Но требуют увидеть Бога
И даже с ним держать совет!
Твердят - бакинцы, мол, они.
И как с крыльца их не гони,
Стоять решили до конца,
Тревожа нашего Творца.
Ну, ладно, если бы от скуки!
Так грешников своих не отдают
И напряженность создают.
Хотят забрать их на поруки!
И утверждают всей толпой,
Что нации они одной.
15.
Я не верну земное тело,
И ты, поэт, не обессудь.
Коль выполнишь святое дело,
Сюда дорогу не забудь.
Пиши, что на земле увидишь,
Что от людей еще услышишь.
О нации бакинцев напиши
И вновь на небо поспеши.
А в тень твою войдет душа.
Нельзя же без души писать,
Любить, надеяться, мечтать.
Ведь жизнь земная хороша!
Пусть легкою окажется дорога.
Такое вот решенье Бога.
16.
А на земле другой уж век,
Вперед продвинулась наука.
Хоть изменился человек,
В его душе все та же скука.
Но я не все еще сказал.
Когда Дантес в тебя стрелял,
Минуло ведь немало лет,
И появился интернет.
Где дикие бродили козы,
Где гордые орлы летали,
Кочевники стада гоняли,
Вагоны тянут тепловозы.
Не удивляйся ничему.
Там разберешься, что к чему.
Глава II
17.
Меж грозных скал ручьи стремятся
Достичь Хазара дальний брег,
Туманы синие клубятся
Над хладными волнами рек.
Сверкают горы в вечных льдах,
Крутой тропой спешит монах…
Воспоминаньем упоенный,
Смотрю на берег удаленный;
Пришел на водопой олень,
Забросив за спину рога,
Чтоб встретить вовремя врага,
И занялся уж новый день.
С тоской в груди стремился я
К земле, в волшебные края!
18.
Меня ты помнишь, мой Кавказ?
Мы снова встретились с тобой.
В стихах воспел тебя не раз,
И вновь повенчаны судьбой.
На небе зрел я, твой певец,
Но не пускал меня Творец.
Прошел лишь миг, как мне казалось,
А вечность там не начиналась!
Но с неба краткою была дорога.
И ключнику Петру я дал обет,
Что выполню его завет.
Теперь я здесь, у твоего порога.
Ах, если б не судьба земная,
Тебя я выбрал бы для рая!
19.
Кавказ! История твоя лежит
На серых скалах Гобустана.
Вот лошадь дикая бежит,
Охотники преследуют джейрана.
Вот лодка древняя плывет,
Рыбак улов домой несет.
Язычники, презрев года,
«Яллы»* танцуют в два ряда.
Тревожно гавалдаш** звучал,
Когда когорты проходили
И римские*** костры дымили,
На бой общину созывал!
Враги вернуться не смогли
И смерть свою в степях нашли.
*Один из наскальных рисунков изображает танцующих древних людей.
Танец похож на известный азербайджанский танец «Яллы».
Гавалдаш ** – камень-бубен.
*** На каменной плите высечена надпись, которая свидетельствует о пребывании римских войск: «Время императора Домициана Цезаря Августа Германского, Луций Юлий Максим, центурион XII легиона Молниеносного». Латинский автор второй половины IV века Евтропий сообщает, что Домициан совершил четыре похода, и во время одного из них был уничтожен его легион вместе с полководцем. По-видимому, здесь, в гобустанской надписи, упоминается тот самый отряд XII легиона, который, вероятно, был истреблен местными жителями Апшерона. 20.
Кавказ! Ты горд молчанием своим,
Сродни седому аксакалу,
Величием веков невозмутим.
Народ твой поклоняется кинжалу.
Ты слышал звон чужих мечей,
И злата звон, и звон цепей.
Земля была покрыта мглой
И окровавлена войной.
Ты зрил арабский халифат,
И ассирийские тугие луки.
Здесь персы были и сельджуки,
Но не было пути назад.
Для всех племен кумир один – свобода.
Ты колыбелью стал для тюркского народа.
21.
Хазар! Кавказа ты причал!
Триеры греческие видел,
И струги Разина качал,
Когда он флот чужой обидел.
Бежал кичливый Мамед-хан,
Забыв детей и дастархан.
В полон захвачена княжна,
Теперь наложница она.
Сам Птолемей и Геродот
Тебе трактаты посвящали,
Но волны лишь твои бежали
И воспевал в стихах народ.
Твоя зеленая струя – их добрый рок
И вдохновенья моего живой исток.
22.
Листая старые страницы,
Ушедших в прошлое веков,
Тобой, Кавказ, народ гордится –
Ты пережил своих врагов!
Парят орлы над горной кручей,
Кипит Хазар волной могучей,
И чабаны, как все года,
В долинах гор пасут стада.
Зла не таит народ Кавказа,
И для друзей открыта дверь.
Века назад, он и теперь
День начинает свой с намаза.
Благословен Творцом твой дивный край.
Живи, Кавказ, живи и процветай!
23.
У твоего народа есть судьба.
Душа его обидчива, ранима,
Но никогда не держит зла,
Всевышним потому она хранима.
Не полюбить Кавказ нельзя!
Печаль озер - его глаза,
Остроконечные леса – ресницы
И скалы грозные – десницы.
Ущелья гор – его морщины,
Вершины в шапке из снегов
И стаи белых облаков –
Его почтенные седины.
Я воспою еще не раз
Тебя, о мудрый мой Кавказ!
24.
Мелькали дни, летели годы,
На небесах прошел лишь миг.
Как встарь текут Хазара воды
И раздается чаек крик.
Нам жизнь дается напрокат,
И не вернуть ее назад.
Не создан человек для рая.
Нужна ль ему судьба иная?
Один порок его - беспечность.
Стремится слишком быстро жить,
Чтоб все и сразу получить.
Промчится жизнь, а дальше - вечность?
Ему потом немного надо –
Земли два метра и ограда…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Продолжение следует.
