OVernerПоняла.Тут интересно.
https://snegir.org/post/polet-...o-na-rusi/Недавно мы писали о различных письменных свидетельствах взаимодействия Александра Македонского с русами — есть они и в «Сказании о Словене и Русе», и в «Славянском царстве» Мавро Орбини и даже — что особенно поразительно — в персидской средневековой литературе. Так, практически половина поэмы XII века Низами «Искандер-наме» посвящена битве войск Александра с русами и их царем по имени Кинтал. Подробнее здесь.
Но помимо письменных свидетельств, есть еще один интереснейший культурный феномен Руси, связанный с Александром Македонским. Среди различных артефактов, которые находят на территории Древней Руси (украшения, монеты, барельефы и проч.) очень часто встречается сюжет под условным названием «вознесение (или полет) Александра Македонского (с) птицами/грифонами на небо».
Есть он и на блюдах, и на монетах, перстнях, на царских диадемах, в вышивках рубах, на каменных барельефах древних церквей. Так, наиболее прославленные и загадочные соборы так называемой домонгольской Руси - Дмитриевский во Владимире и Георгиевский в Юрьеве-Польском - имеют на своих стенах барельефы с полетом Александра. Например, на южном фасаде знаменитого Дмитриевского собора во Владимире он расположен в восточной закомаре — на одном из самых видных мест. Причем наименование «вознесение Александра Македонского» — это не чей-то досужий домысел — а «официальное» название данного барельефа, что отмечено даже на сайте самого Дмитриевского собора:
Нужно признать, что этот сюжет свойственен не только артефактам Древней Руси, популярен он и во всей Европе. Например, схожее изображение есть на главном Соборе Венеции, Сан Марко и на других Соборах Европы
Как же все это объяснить? Откуда такая популярность сюжета с Александром Македонским (жившего в IV в. до н. э.) и особенно в наших землях — где он, якобы, даже не появлялся? Ладно бы это были отдельные упоминания, но почему ему отводятся такие почетные, если не сказать сакральные места? Барельефы соборов, оборотные стороны крестов, царские диадемы… И что это вообще за «вознесение» будто бы языческий полководец… воскрес?
Некоторое объяснение имеется, но судите сами, звучит ли оно убедительно. Сюжет, якобы, пришел на Русь из Византии, а там, в свою очередь — Александр Македонский уже долгое время воспринимался как некий символ божественной власти по причине того, что он был признан египетскими жрецами (!) сыном Бога (интересно, какого?).
Есть и реально существующий текст под названием «Александрия», написанный Псевдокаллисфеном примерно в III в. н. э. (на Руси он также был крайне популярен и распространен в десятках версий под названиями вроде «Александрия», «Сербская Александрия», «Сказание известное о самодержце, царе Великой Македонии»), откуда, якобы, идут истоки образа Александра, возносимого птицами на небо. В книге Б. А. Рыбакова «Язычество древних славян» приведен интересующий нас отрывок со ссылкой на (Millet Gabriel. L’ascension d’Alexandre. 1923, t. IV. В переводе А. В. Банк):
«Я (Александр) приказал взять из числа птиц, (обитавших) в этом месте, двух. Это были огромные птицы, белые и ручные, ибо, увидев нас, они не убежали. Некоторые из воинов поднялись к ним на плечи, и они подняли их и взлетели. Они питались дикими зверями, а многие из птиц приходили к нам ради павших лошадей. Выбрав двух из этих птиц, я приказал не кормить их три дня. А на третий день я приказал изготовить из дерева род ярма и привязать его к их шеям. Затем я поручил принести бычью кожу и положить ее посреди ярма. Так, соорудив нечто вроде корзины, я вошел в ее середину, крепко держа копье в семь локтей длиной, на конце которого была лошадиная печень. Тотчас же птицы взлетели, чтобы съесть печень, и я поднялся вместе с ними в воздух, так что, казалось, я был близко от неба. Я сильно дрожал, ощущая холод воздуха и ветер, производимый крыльями птиц. Потом внезапно я увидел перед собой человекообразную птицу, которая сказала мне: „О Александр! Зачем, не познав земного, ты стремишься познать небесное? Возвращайся скорее на землю, пока ты не стал пищей птиц…“ И я повернул по высшей воле и спустился на землю, далеко от стана, в семи днях пути. Я был наполовину мертв».
Текст, как можно видеть, престранный. Если изложить его коротко, то Александр решил для чего-то подняться в небо. Сделал он это, сидя в некой корзине, которая была привязана к гигантским ручным (!) белым птицам. При этом Александр сам управлял этим полетом, так как держал в руках 7-локтевые копья, на концах которых была насажена приманка для птиц. Но, едва поднявшись, он встретил кого-то (другую, но уже человекообразную птицу), которая укорила его за стремление к небесам — сначала нужно познать земное — и отправила назад на землю.
Давайте посмотрим как трактуют эту легенду искусствоведы и историки:
«Эта фантастическая тема понималась в древности как символ прославления царской власти, ее апофеоз и хорошо отвечала общей идее образа дворцового собора Всеволода III» (Воронин Н. Н. Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской. Книга-спутник по древним городам Владимирской земли).
«В Византии гораздо яснее, чем религиозное осмысление, проявилось отношение к Александру не как к персонажу нравоучительной истории, а как к героическому предшественнику собственных императоров. Так иконография вознесения царя македонян триумфальная с колесницей вместо корзины и часто с официальным императорским одеянием героя. Скорее всего, образ возник не как иллюстрация к рассказу, таких иллюстраций нет в византийской миниатюрной живописи, а как своего рода портрет, поскольку летящие грифоны и шесты с приманкой позволяли опознать именно Александра и отличить его от любого другого государя. Что же касается осуждения, которое, хотя и в мягкой форме, есть в византийской версии эпизода, то оно связано с отношением к героизму вообще. Истинный герой в эпосе часто стремится совершить то, что превосходит человеческие силы, и поэтому, оставаясь человеком, в конце концов обречён на трагическую неудачу. Средневековый человек, не снимая с героя вины, относился к нему с глубоким сочувствием и интересом, что и создало такую популярность сцене полёта Александра». (Фрагмент вводной статьи Б. И. Маршака к каталогу выставки «Сокровища Приобъя»).
То есть Александр Македонский, сидящий в корзине и держащий в руках копья, на которых насажены куски мяса, и которую поднимают в воздух то ли птицы, то ли грифоны изображен на барельефах Дмитриевского (Владимир) и Георгиевского (Юрьев-Польский) соборов, на нательных крестах, перстнях и монетах потому, что средневековому человеку симпатичен образ героя, обреченного на неудачу? Или потому что столь необычное изображение наилучшим образом прославляет царскую власть?
А вот еще занятная трактовка сюжета и его невероятной популярности: мол, грифоны — это зло, а вознесение на небо — доброе дело, что означает, что представитель сакральной власти может совершать не вполне добропорядочные поступки, если они служат благой цели. Или другая гипотеза — Александр Македонский занял столь почетное место в искусстве, так как воспринимался как идеальный властитель (это еще почему? Покоритель мира — да, но есть ли где-либо хоть строчка о его особом управленческом гении?)
Александр Македонский - скульптура. Удивительное сходство с памятником Петру Первому в Санкт-Петербурге.
Вывод один — все это слишком сложно, неоднозначно и спорно. Но ведь нам традиционно внушают мысль, что средневековое изобразительное искусство — это своеобразная книга для тех, кто не умел читать. Там все должно быть просто, понятно, очевидно — иначе грош цена такой книге, которая неизвестно еще что в итоге донесет до своего зрителя. То ли Александр «дерзкий человече», который посягнул на небо (но не был наказан?), то ли он вершитель добрых дел, которому все позволено (почему же тогда небо его отвергло?) На это дополнительно
накладывается абсолютная чужеродность фигуры Александра христианству — ведь он язычник, воин, дерзкий, амбициозный и самонадеянный, да еще и объявленный сыном бога в Египте. Как он вообще может попасть на стены соборов или на кресты? На стенах того же Дмитриевского собора множество необычных барельефов - например, фигура с гуслями считается царем Давидом (библейский персонаж), но по очевидным причинам мы не увидим там ни Ахилла, ни Одиссея, ни Аристотеля. Почему же Александр? И почему именно этот эпизод его жизни?
Царь Давид играет на гуслях. Барельеф Дмитриевского собора во Владимире.
Одним словом существующие объяснения данного сюжета и причин его невероятной популярности настолько нелепы, что даже отдельные представители духовенства настаивают на том, что за картиной «вознесения» стоит нечто совершенно иное, чему потом по неясным причинам приписали имя Александра. Действительно, хоть некоторые изображения и подписаны, но кто поручится, что это не было сделано уже позднее «поверх»? Или же изначально смысл был другим, но со временем ассоциации изменилась (или намеренно были изменены) и новые творцы уже сами не знали о перемене понятий.
Так, Б. А. Рыбаков выдвигает версию, что фигура Александра Македонского «заменила» образ солнечного бога — то есть Даждьбога славян и Аполлона древних греков — в те времена когда почитание их самих стало невозможным. В пользу этого говорит, например, и достаточно устойчивый сюжет возвращения Аполлона в гиперборею на повозке запряженной лебедями. С другой стороны, нужно признать, что традиционный сюжет с вознесением Александра отличается такой атрибутикой (по которой и опознается) как копья (с мясом?) и грифоны - ни то, ни то не фигурирует в легендах о солнечных богах.
Оставим пока установление личности персонажа в стороне и обратим внимание на некоторые другие интересные аспекты:
1. Несомненно положительная окраска. Герой изображения — кто бы он ни был — положительный персонаж в любой трактовке. Он достиг… попытался… имеет право… обладает возможностями/знаниями… или наделен определенными расширенными правами в силу особенностей своего происхождения и т. д. Несмотря на то что указанный выше отрывок из легенды говорит о том, что он был возвращен на землю — мы не видим этого в изображениях. Нет картин его низвержения, падения, возвращения или тем более — расплаты, наказания за дерзость и прочего. Он изображен в момент своей наивысшей славы — вознесения к небесам, значит — именно это и есть кульминация и «соль» сюжета. Более того, эта слава — по мнению общества — досталась ему совершенно оправданно и она стоит того, чтобы быть запечатленной — иначе он бы и не изображался на таких важных местах, как барельефы соборов.
2. Копья и корзина. Элемент совершенно излишний и избыточно детализированный, если согласиться с тем, что суть изображения — это какие-то метафорические идеи стремления к небу, взаимодействия земного и небесного, человеческого и божественного и проч. В таком контексте достаточно было бы птиц. Тем более, что сюжет часто наносили на крайне мелкие предметы (крестики, монеты, перстни), что само по себе диктует необходимость упрощения и схематичности. Но — нет! — мы всегда, как бы не менялось изображение («Александр» может иметь разные черты лица, быть в шапке или без оной, с птицами или грифонами, в самых разных одеждах, в разных стилях отрисовки) видим копья в его руках и некое сиденье. Отсюда следует, что в сообщении, которое передает зрителю изображение крайне важна «механика». Может быть оно не о том, ЗАЧЕМ Александр (или Аполлон, или Даждьбог) поднялся в небо или ЧТО за этим последовало, а о том КАК именно он это сделал? А это уже наводит на мысли о реальных механизмах…рычагах? (право же, птицы не полетели бы в небо, бестолково и упорно следуя за копьем с насаженным куском мяса! Шутка про «ослика и морковку» слишком оторвана от реальности). Более того, если присмотреться к изображениям того, что Александр держит в руках (по крайнем мере некоторым), то трудно не согласиться с тем, что это мало похоже на копье с куском мяса. А скорее на некую булаву, скипетр или действительно рычаг.
Фрагмент диадемы XII века, обнаруженной на городище Девичья Гора (с. Сахновка). Хранится в Музее исторических драгоценностей Украины.
Рельеф
Византийский рельеф XII в. Karababa Fortress Sculpture Display, Chalkis.
Индийская Махабхарата пишет о летательных аппаратах древности виманах, так не потому ли Александр и стремился на восток? Не ради юношеского максимализма «покорить весь мир», а ради высоких технологий или абсолютного оружия, что в реальности могло бы эту власть над миром обеспечить. А если представить, что он нашел (хотя бы частично) то, что искал — не повод ли это помнить его поступок (полет!) еще спустя несколько столетий?
3. Грифоны — птицы. Примерно четверть изображений «вознесения» показывает как Александра возносят к небесам птицы, а ¾ отдают эту роль грифонам (мифическое животное-птица с головой и крыльями орла и лапами и хвостом льва). В трактовках сюжета преобладает мнение, что грифоны появились позднее — уже в раннее средневековье, когда произошло переосмысление данного сюжета (Почему? Какое переосмысление?)
И если образ птиц в контексте связи с небом более понятен, то образ грифонов вызываем массу вопросов. В некоторых трактовках грифоны — это «собаки Зевса», проводники душ в мир иной — получается, что картина показывает путь Александра на небо после смерти. Действительно, некоторые гипотезы говорят именно об этом, но опять же — для чего тогда копья и корзина? Более того, в чем тогда назидательный смысл изображения или его примечательность, ведь рано или поздно путь с грифонами проделает каждый?
В христианской традиции грифон иногда трактуется как символ двойной природы Иисуса. Но ведь на картине вознесение… Александра!
Наконец, обратим внимание на то, что в геральдике грифон однозначно и безальтернативно ассоциируется с Тартарией, то есть территорией, которая на картах простирается от Московии до Тихого Океана и от Северного Ледовитого (который часто подписывается как Тартарское море) до Индии. Не туда ли и направлялся Александр в своем походе? (Македонский не закончил свой поход в Вавилоне, а пошел дальше в Скифию, и дальше — в страну Мрака). Если мы на верном пути, то сюжет можно трактовать следующим образом: Александр, искавший нечто (знания, технологии) в Тартарии (Скифия, Индия, кипчакские степи, страна Мрака — все входит в это понятие, ведь Тартария — это почти что знак равенства с Евразией) нашел то, что искал/заключил союз/получил помощь/одобрение. И грифоны (как символ Тартарии) ведут его к наивысшей точке его славы и могущества.
Достоин ли такой сюжет того, чтобы быть запечатленным в камне? Очевидно да, если речь об эпохальном событии. Причем, так как он был непосредственно связан с историей Руси-Скифии-Тартарии (и историей континента), он и получил такую невероятную популярность, ведь это в некотором смысле «история о всех нас». Что касается проникновения сюжета в христианство, он мог остаться там как некое эпохальное событие (запуск ракеты?), сродни Великому Потопу — такое не убирают за скобки, независимо от мировоззрения действующих лиц. Более того, Тартария — если верить альтернативным историкам, которые занимаются исследованием карт и документов — существовала, вероятно, чуть ли не до Пугачевского восстания (читать подробнее), причем ее границы - большой вопрос. Отдельные карты связывают с Тартарией даже и саму Московию, подписывая словами «Московская Тартария» Сибирь, что говорит о том, что это вычеркнутое из истории государство простиралось далеко на запад в достаточно близкие нам дни.
Тот же самый Дмитриевский собор во Владимире (кстати, удивительным образом не имеющий аналогов, за единичными исключениями — нигде на Руси церкви не украшены такие резными барельефами да еще столь «нецерковной» тематики) был возведен в 1180 г. — почему бы не допустить, что он был построен, например, христианами Тартарии (судя по тем же картам, население было крайне многоконфессиональным, отдельно упоминаются целые города населенные христианами-несторианцами).
А далее уже спустя века, после гибели/распада/забвения Тартарии остались лишь необъяснимые, но устойчивые ассоциации «Александр = идеальный правитель = сделал нечто великое, выдающееся, достойное славы», что было переосмыслено и интегрировано в новую мировоззренческую парадигму как некий символ взаимосвязи земного и небесного.
Наконец, в завершении хотелось бы вернуться к другим — письменным свидетельствам — взаимодействия Александра со скифами или русами (читать подробнее). Начинается оно, видимо, как противостояние, но завершается миром или даже союзом. «Вознесение Александра» подтверждает последнее. Каков бы ни был путь к этому, но в конце распри были забыты и народная память решила сохранить лишь образ героя и победителя в колеснице с грифонами, несущими его в небеса.
