Уголок графомана

Боевой приказ.

Мой дед, заместитель командира 44 Гв. Тбр. по политической части, в конце апреля 1945 года был тяжело ранен.
Вот как описывает это событие Николай Кириллович Попель в книге «Впереди – Берлин», цитируя командира бригады Гусаковского (https://litvek.com/br/28189?p=96):
Захватили мы на углу большой дом. Эсэсовцы перешли в контратаки, была рукопашная схватка, били друг друга чем попало. Здание загорелось. Смотрю, Помазнев прыгает прямо в огонь. Автоматчики наши за ним. Думал - не увижу больше друга. Кричу как сумасшедший: "Что ты делаешь?!" - будто он мог слышать в такой какофонии. Вижу - вылезает на крышу, в одной руке флаг, другой стреляет из пистолета. На моих глазах упал с этим флагом. Автоматчик флаг водрузил, дом отстояли. Принесли ко мне Помазнева. Обгорелый, израненный, и просит извинения: "Извини, сделал, что мог!" Так обрадовался, что он остался живой, что и ругать не стал. Расцеловал и отправил в госпиталь. Смелый, чрезмерно смелый, отличный политработник.
На следующий день получил ранение и командир бригады, легендарный полковник Гусаковский.
День Победы командир и его замполит встретили в одном госпитале. Потом вместе служили, дружили семьями (старшему комсоставу разрешили приезд семей в Германию) до самого отъезда на родину. Дальше пути разошлись. Гусаковский сделал хорошую военную карьеру, а мой начисто лишенный всяческих амбиций дед, вышел в отставку полковником. Конечно, боевые друзья встречались на всяких ветеранских мероприятиях, созванивались по разным поводам, но не более того.

Можно быть непобедимым полководцем, хитрым и умелым воином, храбрым и удачливым солдатом и доказать это в битвах с серьезным и подготовленным врагом. Можно победить почти всех, но нельзя одержать победу в битве со временем. Вот и у моего деда в 1974 году напомнило о себе описанное выше ранение. Раздробленные кости начали просто гнить. Дед попал в госпиталь, там его лечили как могли и постепенно готовили к тому, что ногу придется отрезать.
Как об этом узнал командир, мне до сих пор непонятно. Бабушка позвонила? Сам набрал телефонный номер, чтобы поздравить с юбилеем? Сказал кто-то из общих друзей? Да это и неважно. А вот дальше...

В один из августовских дней 1974 года, к КПП Подольского военного госпиталя подъехала черная «Волга» с номерами министерства обороны. Из машины вышел… Такие погоны солдатики с КПП могли видеть только на плакатах в Ленинской комнате. Да и не сравнится изображение с плаката с реальным офицером в звании генерала армии, на левой стороне мундира которого были прикреплены две медали «Золотая звезда». Навстречу неожиданному гостю, по ступенькам госпиталя уже сбегал для доклада начмед, пытаясь на ходу застегнуть верхнюю пуговицу кителя. Сразу же выяснилось, что целью визита генерала было желание навестить фронтового друга.
Потом была встреча. Потом хорошо посидели втроём (на правах хозяина, начмед от генерала не отходил). Вспомнили войну, обстоятельства ранения и боевых друзей. А когда закончился генеральский коньяк и принесенный старшей медсестрой спирт, генерал хлопнул ладонью по столу:
- Так, майор! Слушай Боевой Приказ! Полковника вылечить. Ногу сохранить. Об исполнении доложить.

К словам серьезных людей всегда нужно относиться серьезно. Поэтому, буквально через день в госпиталь приехал из столицы старенький доктор, чуть ли не главный специалист по гнойной хирургии в стране. Долго смотрел на снимок, на результаты анализов, на назначения. Щупал ногу, хмурился, но из корпоративной солидарности удержался от комментариев об уровне компетентности провинциальных лекарей. Просто забрал деда в свою клинику, где ногу сумели сохранить.
Дед прожил еще 15 лет. Пусть инвалидом, так как подвижность коленного сустава сохранить не удалось, но на своих ногах. Так командир помог своему подчиненному через 29 лет после Победы.

Уважаемый Михаха, с большим интересом читаю ваши литературные опыты ещё с появления первого рассказа!

Замечательно! Потом можно было бы и издать книжицей... и вашим потомкам почитать и просто публике.

Это живые, документальные рассказы неравнодушного человека, написанные прекрасным слогом!

Успехов Вам и в дальнейшем!

С уважением, Олег.

Михаха написал:

[q]

Мне посчастливилось много общаться с фронтовиками - сослуживцами деда. Все были конкретные фаталисты.

[/q]

Не могу судить, не слышал их лично, одно могу сказать, прочитав вышеописанное, генерал вмешался и воспользовался служебным положением, явно не фаталист ,
а фаталисты думают,что что-то им упадёт свыше.

Михаха написал:

[q]

Фронтовики 70-80 годов прошлого века вели себя совершенно адекватно. Участие в войне воспринимали не как подвиг, а как абсолютно нормальное поведение в возникших обстоятельствах. Уважали противника. Иронично относились к привилегиям, но и не отказывались от них. Ценили жизнь, потому что видели смерть. Нам, воспитанным в тепличных условиях мирного времени, сложно их понять.

[/q]

Всё немного проще, разные ветераны были, были и те,кто уголовные преступления совершал после войны. Хотя казалось бы,живи спокойно, расти детей и внуков.
Всевышний всех рассудит.

ПИВО

Мне три года. Мы идем с моим дедом пить пиво. Дед крепко держит меня за руку. Дедушкина ладонь большая и надежная, от нее исходит сухое и ровное тепло. Зимой в дедушкиной ладони моя рука согревается быстрее, чем в самых теплых варежках, а летом – никогда не потеет. Бабушка говорит: «Наш дедушка – как печка» и я с ней согласен, хотя никогда не видел деревенской печки.
Путь наш лежит по улице Первомайской. Тогда, в конце 60-ых годов прошлого века, село Лопасня уже несколько лет как получило городской статус и новое имя – Чехов, но еще не до конца рассталось с привычным жизненным укладом. Поэтому, по дороге можно было встретить убежавшую из-под присмотра курицу, а один раз я даже видел индюка.
Наконец, мы подходим к цели нашего путешествия. Дед степенно здоровается с мужиками. Я тоже тяну свою ладонь и жму со всей силой протянутые мне руки. Это очень важный момент. Дело в том, что у меня есть сестра, которая старше на бесконечные полтора года. Я никак не могу обогнать ее в беге, мне еще ни разу не удалось ее поколотить, и безысходность такого положения вещей скрашивает только одно обстоятельство: знакомые при встрече никогда не протягивают ей руку для приветствия.
Кружки для пива сделаны из толстого стекла и очень тяжелые, я с трудом удерживаю двумя руками даже пустую. Мне они кажутся грубоватыми, ведь трехлетний эстет знает толк в хорошей посуде. Саксонский фарфоровый столовый сервиз, привезенный дедушкой и бабушкой из Германии, дождался рождения внуков и весь (кроме супницы) уже переместился осколками в мусорное ведро. Ведь дети должны есть из красивой посуды, так считает моя мама.
Тем временем дед с мужиками пьет пиво. И с таким удовольствием они его пьют, что этот напиток желтого цвета с белой каемочкой пены, начинает казаться мне волшебным. Мне тоже хочется попробовать пиво, и дед разрешает сделать глоток из его кружки. Какая гадость! Мне обидно не то, что пиво оказалось горьким на вкус, доводилось пробовать и более противные вещи, а то, что мои вкусы не совпали с дедушкиными.
Вечером, засыпая, я перебираю в памяти события наполненного дня: горячую дедушкину ладонь, лекарственный вкус пива и рукопожатия – ритуал для тех, кто писает стоя.