Крыловы

Софья Александровна Крылова, родилась в Алатырском у. Самарской губ. (1836 - 1.03.1916, похоронена на Ваганьковском кладбище, отпевание в ц. Тихона у Арбатских ворот) в с. Ардатово ( а м.б. в д. Висяга).
Мать - Мария Михайловна Филатова, отец - Александр Алексеевич Крылов. Вышла замуж за Епафродита Петровича Лодыгина (1810 - 1886).

На 1916 г. - вдова отставного ротмистра Эпафродита Петровича Лодыгина.

Вот корни этого Эпафродита Петровича я и ищу. . Его отец, Петр Лодыгин, был из Тамбовской губ. Липецкого уезда. В Тверской губ. жили его близкие родственники. В семье сохранилось воспоминание о том, что на день рождения их дочери, Анны Э., в марте, и на другие праздники из имения их очень близкой родственницы присылались цветы, клубника и прочие оранжерейные вкусности. Да и сама Анна Епафродитовна рассказывала своей внучке о садах и оранжерее в имении родственницы (но вот правнучка уже не помнит названия села).



Весной 2011 года, после долгих поисков я нашла точный ответ на вопрос чей сын Петр Лодыгин (отец Эпафродита). Это, как я и предполагала ранее, Николай Иванович Лодыгин, помещик Тамбовской и Рязанской губ. (Раненбургского у.).
ГАТО. Ф.161, Оп.1. Д. 22. 1785 г. (Липецкий у.): 1. Ладыгин Иван 2.(1) Ладыгин Николай Иванович (с. Никольское), р. в 1741, прапорщик в отставке, жена - Елена Лукинична Вельяминова, дворянка. Дети: Николай (р. в 1783 г.), Иван (р. 1770 г.). Петр (р. в 1765 г.), Афимья, Аграфена (р. в 1773 г.), Марья (р. в 1772 г.), Александра (р. в 1769 г.).

Я не нашла пока ПС Эпафродита Петровича и не могу определить его службу, знаю только, что во 2-й половине 19 века, он жил и служил в Москве,
Есть фотогр. в мундире какого-то гражд. ведомства...., но, увы, пока этот мундир не определился.......

Известно также, что Аграфена Николаевна Себрякова (см. выше ГАТО) обвенчавшаяся в 1796 г. с Василием Михайловичем Себряковым (Донское казачество) была урожд. Лодыгиной, и московская семья Анны Епафродитовны Лодыгиной хранила некоторые вещи, принадлежавшие ее внучке, Анне Михайловне Себряковой (матушке Арсении), которая умерла в 1905 г.

ПС. Внучка Анны Епафродитовны в 2002. г. передала сохранившеся в семье вещи Анны Михайловны Себряковой (игуменьи Арсении) в 2003 г. в Волгоградский краеведческий музей.


http://svtnikola.cerkov.ru/201...vedickaya/

Игумения Усть-Медведицкого Преображенского монастыря Русской православной церкви. Причислена к лику местночтимых святых Волгоградской митрополии на заседании Священного Синода Русской православной церкви 21 октября 2016 года.
http://www.youtube.com/watch?t...EjdeQPdnVY
http://www.youtube.com/watch?v=HAgqVdQ1rbw&vl=ru

---

Садовая-Кудринская ул., д.22с1.Фото 1975 - 1979 гг.

В начале XX века он принадлежит дворянке Ладыгиной Софье Александровне, ур. Крыловой (1836 - 1916 гг.), жене отставного капитана, статского советника Епафродита Петровича Ладыгина (1810 - 1886).
Ю. Федосюк в книге "Москва в конце Садовых" пишет, что дома на этом участке были построены в начале XX века, но ни архитекторов, не точный год постройки не указывает.

Софья Александровна приходилась родной тетей академику Алексею Николаевичу Крылову, известному математику и кораблестроителю. По отцу и матери она была в родстве с Ляпуновыми, Филатовыми, Капицами

Ее муж приходился родственником известной матушке Арсении (А.М. Себряковой), и когда матушка бывала в Москве, она всегда останавливалась у Лодыгиных.
Садовая-Кудринская ул., д. 22с1. Фото 1975 - 1979 гг.

Подведу итог по нашему дереву Лодыгиных.
Надеюсь, что исправлять особо ничего не потребуется, т.к. есть №№ фондов и дел за 19 век.
Ч. 9, отдел 1, стр. 13.
Итак, ГЕРБ Ло(а)дыгиных.
"Посредине золотого щита, в красном поле, окруженном лавровым венком, изображена золотая корона, то есть: герб древних владетелей прусских, и под оною два серебряных креста, означенные перпендикулярно. Щит увенчан дворянским шлемом и короною, на поверхности которой изображен дуб и по сторонам онаго две шестиугольныя серебреныя звезды. Щит держат два льва, с золотыми лбами, имеющие во рту лавровую и масличную ветви, а в лапах скипетр и державу, в память того, что предки Лодыгиных были в Пруссии вледелями.
В Выписке из Авторов о древних Пруссах, из Прусского гербовника и в справке из Архива Коллегии Иностранных дел показано, что фамилия Лодыгиных начало свое восприяла от Андрея Ивановича, по прозванию Кобыла, происшедшаго от Короля Прусского Вейдевута, коему в 305 году по Рождестве Христове старший брат Короля Прутено, уступив Царство свое, пошел во первые жрецы к идолослужению, что было около означеннаго в гербе кумиропоклоннаго дуба; в древней столице Прусской Король Вейдевут разделил Царство свое двенадцати сыновьям. Потомок четвертаго сына Недрона, владетель Судовии Самогиции и прочих, Гланда Камбила Дивонович, утомленный во бранех противу Крыжаков, и быв ими побежден, выехал с сыном своим и со множеством подданных в Рассию к Великому князю Александру Яковлевичу Невскому и по восприятии Святаго крещения, дано ему имя Иоанн, а сыну Андрей Иванович, прозванный по просторечию Кобыла, от коего пошли Сухово-Кобылины, Романовы Шереметевы, Колычевы, Яковлевы и другие роды. Сей родоначальник знаменитейших фамилий, был в отличной доверенности у Великаго Князя Московскаго Симеона Иоанновича и когда Государь сговорил жениться на дщери Князя Александра Тверского, то Андрей Иванович, как ближайшая при нем особа, ездил в Тверь за невестою. Сего Андрея Ивановича сын, Семен Андреевич, имел сына Григорья Лодыгу. Потомки сего рода Лодыгины служили Российскому престолу дворянские службы Стольниками и в иных чинах, жалованы были по грамотам Государей поместьями и вотчинами. Все сие доказывается справками Архивов."
Род Лодыгиных занесен в VI часть дворянской родословной книги, куда записывались лишь фамилии древностью более 100 лет (на момент составления (1687) т.н. Бархатной книги-VI части).

Это пышное родословие, ведущее начало от прусского короля, конечно же, не могло подтвердиться ни одной справкой из "архивов" короля Вейдевута.

Несомненно лишь одно: московский боярин середины XIV века Андрей Иванович Кобыла и его брат, имевшие многочисленное потомство, стали прародителями многих известных фамилий: Боборыкиных, Голтяевых, Епанчиных, Коновнициных, Колычевых, Кокоревых, Лодыгиных, Неплюевых, Образцовых, Романовых, Сухово-Кобылиных, Шереметьевых, Яковлевых, и некоторых других.
( Селифонтов "Сборник материалов по истории предков царя Михаила" (части I и II); П.Г. Васенко "Бояре Романовы и воцарение Михаила Федоровича на царство" (СПб., 1913)

В последнее время ряд исследователей с большей или меньшей определенностью высказывается за происхождение Кобылы из Новгорода, из т. н. прусского конца (Н.П. Петров, Н.П. Павлов-Сильванский, и П.Г. Васенко), или, вернее, главной улицы Людина конца (поселка) Великого Новгорода - Прусской.
Об Андрее Ивановиче Кобыле есть лишь одно достоверное летописное известие:
в 1347 году великий князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты, посылал его в Тверь за невестой.

Лодыгины нашей линии ведут свое родословие от Семена Андреевича по прозвищу Жеребец, сына Андрея Кобылы, у которого было 4 сына.
Далее по Бархатной книге:
А у Семена Жеребца, 4 сына: Григорей Лодыга, Да Игнатей, Да Фома, Да Александръ Синей.
У Григорья у Лодыги дети: Иванъ, бездетенъ, Да Семенъ.
А у Семена Лодыгина дети: Андрей, Да Иванъ Коновница,
Да Данило, Да Василей Облязъ, Да Александръ.
А у Андрея, Семенова сына Лодыгина, дети: Дмитрей, Да Иванъ, Да Петръ, Да Василей, Да Лучанинъ.
А поместья за ними были въ Новегороде.
А ныне по росписи Лодыгиныхъ пополнено:
У Василья, Андреева сына, дети: Яковъ, Да Василей, Да Федоръ Лучанинъ, бездетенъ, Да Федоръ Нехорошей.
А у Федора Нехорошева дети: Семенъ, Да Василей.
А у Василья, Федорова сына Нехорошева, дети: Иванъ, Да Гаврило, Да Василей, Да Дмитрей, Да Марко, бездетенъ, Да Артемей.
А у Гаврила, Васильева сына, дети: Уаръ, Да Кондратей.
А Уара, Гаврилова сына, дети: Иванъ, бездетенъ, Да Матвей.
А у Матвея, Уарова сына, сынъ Андрей.
На этом Матвее Уваровиче заканчивается список Бархатной книги линии от Григория Семеновича Лодыги.
Вот, что о нем известно: стольник в Таре в 1679-1681 гг.
Был женат на Степаниде Яковлевне Волконской (с 1666), дочери кн. Якова Петровича, патриаршего, затем царского стольника (с 1632), дворянина московского (1658 – 77) и Анны Федоровны Дуровой.
В 1673 отец Степаниды Волконской уступил зятю Матвею Уваровичу Лодыгину 72 четв. сц. Беленехино Козельского у.
Его дочь Фекла Матвеевна - жена стольника Алексея Матвеевича Милославского, ум. 1680\1681 на память св. пророка Авдея в 10 часу ночи. (церковь Св. Николая на столпах, в Армянском пер.)
Московский некрополь. СПб 1907.//Саитов В.И., Модзалевский Б.Л.

Имя Уаръ (Уваръ) и отчество Уварович встречается не на каждом шагу, оно достаточно редкое и они послужили хорошей зацепкой в поисках дальнейших связей лиц дерева Лодыгиных нашей ветки.

Но в ГАТО в Ф. 161. Оп. 1. Д. 22 от апреля 1785 г. есть Дерево, составленное одним из тамбовско-раненбургских Лодыгиных.
Вот роспись по этому Дереву (выделенное - линия Эпафродита Петровича):
Василий, у него сыновья Яков, Гаврила, Артемий, Иван
У Якова Васильева сын: Иван, у Ивана Иванова сына, сын: Иван, у Ивана Иванова сына сын: Данило
У Гаврилы Васильева дети: Кондратий, да Увар
У Артемия сына Васильева сын: Иван, у Ивана Иванова сына, сын Федор
У Увара, Гаврилова сына дети: Иван, да Матвей
У Матвея Уварова сына, сын Андрей
У Ивана Андреева сына, дети: Андрей, да Николай
У Андрея Иванова сына, дети Александр, Василий и Павел
У Николая Иванова сына, дети: Николай, Иван, Петр, Александра, Агафья, Аграфена, Афимья.

Поиски происхождения нашей ветки Лодыгиных (деда и отца Эпафродита Петровича Лодыгина) длились долго и трудно. В наличии была лишь фотография Эпафродита Петровича, без каких-нибудь надписей, примерно конца 1880-х г. и семейная легенда о том, что где-то в Тамбовской губ. у его отца было поместье и что Анна Михайловна Себрякова (в иночестве матушка Арсения), игуменья Усть - Медведицкого Спасо - Преображенского женского монастыря (канонизирована в 1905 г.), была его довольно близкой родственницей .
Поиски начались с изучения рода Себряковых (Донское казачество), выяснилось, что дед А.М. Себряковой, Василий Михайлович, в 1796 г. венчался с дочерью помещика Тамбовской и Рязанской губерний Николая Ивановича Лодыгина, Аграфеной.

Оставалось найти этого Николая Ивановича Лодыгина и его дочь, Аграфену и определить, кем ей приходится Петр Лодыгин, отец Эпафродита. Оказалось, что Петр и Аграфена были братом и сестрой.
Следовательно, отец Анны Михайловны Себряковой - Михаил Васильевич и Эпафродит Петрович Лодыгин были двоюродными братьями (по женской линии).
А Анна Михайловна приходилась ему - Э.П., внучатой племянницей.
Первая находка: выписка из ГАТО. Ф.161. Оп.1. Д. 22. апрель 1785 г.
1. Ладыгин Николай Иванович, 44 лет (р. 1741- ?), женат, прапорщик в отставке,
Тамбовская губ. Липецкий округ, сельцо Никольское.
Елена Лукинична Вельяминова, дворянка. Дети:
2. (1) Николай 2 года (р. 1783 -?).
3. (1) Иван 15 лет (р. 1770 - ?).
4. (1) Петр 18 лет (р. 1767 - ?).
(1)Афимья.
(1)Аграфена 12 лет (р. 1763 - ?).
(1)Марья 13 лет (1762 - ?).
(1)Александра 16 лет (р. 1769 - ?).
Ладыгин Петр Николаевич, статский советник. Липецкий округ (ум. между 1834 и 1850).
В списках дворян Тамбовской губ.(лит.-Л) значатся:
Ладыгин Иван Николаевич, Ладыгин Николай Иванович и Ладыгин Петр Николаевич
В деле № 229 (того же фонда ГАТО) - Дело Тамбовского дворянского депутатского собрания о дворянстве рода прапорщика Николая Ивановича Ладыгина (Дело начато в 23.11.1792 закончено в 12.9.1912. 433 л. ОЦ)
на стр. 81. 1789 г.
Николай Иванович Ладыгин - 49 лет, женат, жена из дворян Елена Лукина Вельяминова - 49 лет.
дети: Петр (р. 1766) - 23 года, Иван (р. 1768) - 21 год, в службе старший пример-майор, Николай (р.1782) - 7 лет,
Аграфена (р. 1772) - 17 лет, Афимья (1783) - 6 лет, Александра (р.1767) - 22 года в замужестве за секунд-майором Барановым
Марья (р. 1769) - 20 лет в замужестве за надворным советником Прибытковым.
на стр. 97. 1809 г.
По доставленному от Раненбургского Уездного Предводителя дворянства списку показано:
Пример-майор Петр Николаевич Ладыгин - 43 года,
Женат, детей имеет: Николай - 8, Дмитрий - 7, Александр - 6
За ним Раненбургской округи в селе Покровском мужского полу 46 душ, в сельце Петровском - 26. За женой в Покровском - 92 и Новатишевом - 19.
на стр. 100.
Свидетельство из Рязанской духовной консистории статского советника и кавалера Петра Николаевича Ладыгина сыну Сергею, что по данным Раненбургской округи села Ладыгина …за 1816 год в метрической книге за номером 8 значится:
Помещика Петра Николаевича Ладыгина сын Сергей рожден и крещен 20 апреля
Восприемники: Иван Николаевич и Мария Дмитриевна
И наконец, на стр.113
Петр Николаевич Ладыгин (1766 - ?). Его дети: Николай - умер, Дмитрий, Александр - умер, Епофродит, Сергей.
Дмитрия дети - Софья и Глафира, Александра (?).

В 1785 г. 21 апреля представитель этого рода будущий рязанский губернский предводитель дворянства и отец Эпафродита Петровича, премьер-майор Петр Николаевич Ладыгин внесен в VI ч. Дворянской Родословной книги Тамбовской губ., а в 1809 г. 18 января - в VI ч. Родословной книги Рязанской губ.

==================================================================

Итак, собрав все крупицы имеющихся сведений, попытаемся сделать роспись:

Жеребец (Кобылин) Семен Андреевич
Лодыга Григорий Семенович
Лодыга Семен Григорьевич
Лодыга Андрей Семенович
Василий Андреевич Лодыгин
Федор Нехорошей Васильевич Лодыгин
Василий Федорович Лодыгин
Гаврила Васильевич Лодыгин в 1612 - стольник в Себеже, в 1617-1619 - в Перми, в 1627 - в Галиче. 1629-1630 - в Темникове (РГАДА. Ф. 210. Оп. 2. Д. 56, 57 (1709, 1710 гг.)
Увар Гаврилович Лодыгин
Матвей Уварович Лодыгин в 1679-1681 - стольник в Таре (РГАДА. Ф. 210. Оп. 2. Д. 56, 57 (1709, 1710 гг.)
Андрей Матвеевич Лодыгин (? - до 1710) (№ 90 (84), XII колено Лодыгиных по росписи П.Долгорукого (Т. 1 ч. 4) - из начальных людей по спискам на 1709\1710 гг. числится умершим. (РГАДА. Ф. 210. Оп. 2. Д. 56, 57 (1709, 1710 гг.)
Иван Андреевич Лодыгин

1. Николай Иванович Лодыгин (1740 - ?), род. в с. Никольском Липецкий у., прапорщик в отставке.
Жена - Елена Лукинична Вельяминова (1740 - ?).
дети: Петр (р. 1766) - 23 года, Иван (р. 1768) - 21 год, в службе старший пример-майор, Николай (р.1782) - 7 лет,
Аграфена (р. 1772) - 17 лет, Афимья (1783) - 6 лет, Александра (р.1767) - 22 года в замужестве за секунд-майором Барановым
Марья (р. 1769) - 20 лет в замужестве за надворным советником Прибытковым.

Иван Николаевич Лодыгин(1768 - ?), второй сын, был дедом Александра Николаевича Лодыгина, известного изобретателя, у Николая Ивановича Лодыгина было семеро детей:

2 (1). Петр Николаевич Ладыгин., род. 1766. Начал службу в 1774 г. в гвардии.
В 1.01.1775 - сержант, 1.01.1788 переведен в Рязанский пехотный полк капитаном.
Участник Русско-шведской войны 1788 – 1790, взятия Дербента и Шемахинской Кубы (1796).
С 1796 служил в Каргопольском, затем – в Астраханском Драгунских полках.
Уволен 19.08.1803 в чине премьер-майора.
Избирался рязанским дворянством командиром батальона Рязанского земского войска 1806 –1808.
В 1809 по 1816 рязанский уездный предводитель дворянства.
Затем избирался рязанским губернским предводителем дворянства (1816 –1818, 1821 – 1827).
Рязанская губерния в 1812 году. Глава "О сборе чиновников Рязанского ополчения". .
Имел орден Св. Анны 2-й ст. 17.02.1824.
За ним в 1809 состояли 76 душ в с. Покровское (Ладыгино) и 26 душ в сц. Петровское Раненбургского у.
За женой – 92 души в с. Покровское и 19 душ в с. Ново-Тишевское того же уезда.
21.04.1785 внесен в VI ч. ДРК Тамбовской губ. 18.01.1809 внесен в ту же ч. ДРК Рязанской губ.

3.(2) Николай Петрович Лодыгин (1801 - до 16.11.1848)

4.(2) Дмитрий Петрович Лодыгин (1802 - ?), гвардии- подпоручик.
Первый брак - NNN., дочь - Софья.
Второй брак - Екатерина Ивановна N. Дочь - Глафира и Лидия.

5.(2)Александр Петрович Лодыгин (1803 - до 16.11.1848)

6.(2) Епафродит Петрович Лодыгин, род. 29 января 1810, крещен того же числа в с. Ладыгино Раненбургского у.
Восприемники: Николай Петрович Лодыгин и Надежда Петровна Ладыгина.
Ум. до 21.07.1906.
Служил, вышел в отставку капитаном, во второй половине 19 века жил в Москве, стат. сов.
Жена - Софья Александровна Крылова, родилась в Алатырском у. Самарской губ. (? - до 1900) в с. Ардатово ( а м.б. в д. Висяга). Мать - Мария Михайловна Филатова, отец - Александр Алексеевич Крылов. Вышла замуж за Эпафродита Петровича Лодыгина, где-то в середине 19 в., после смерти мужа ушла в монастырь. Приходится родной тетей академику Алексею Николаевичу Крылову, известному математику и кораблестроителю. По отцу и матери в родстве с Ляпуновыми, Филатовыми, Капицами, Драницыными, Стебницкими.
Их дочь - Анна, замужем за Валентином Аркадьевичем Черным (Орловская губ). Их дети: Анна Валентиновна, замужем за Леонидом Николаевичем Хорошкевичем, Николай, Арсений и Сергей.

7.(2) Сергей Петрович Лодыгин, род. 20 апреля1816 г., крещен того же числа в с. Ладыгино (Покровское) Раненбургского у.
Восприемники: помещики Иван Николаевич и Мария Дмитриевна.
В 1869 г. - штаб-ротмистр.

(2) Надежда Петровна Ладыгина.

(2) Анна Петровна Лодыгина, замужем за кол. секретарем Михаилом Михайловичем Патрикеевым (1804 - ?).

(4) Софья Дмитриевна Лодыгина, род. 1 января 1827, крещена 3 - го в с. Ладыгино Раненбургского у.
Восприемники: Петр Николаевич Лодыгин и Наталья Ивановна. 24 ноября 1838 причислена к роду отца.

(4) Глафира Дмитриевна Лодыгина, род. 29 октября 1838, крещена 1 ноября в Вознесенской церкви г. Рязани.
Восприемники: поручик граф Николай Павлович фон дер Пален и дочь генерала от кавалерии графиня Елизавета Павловна фон дер Пален.

(4) Лидия Дмитриевна Лодыгина, род. 1 января 1846, крещена того же числа в с. Благие Раненбургского у.
Восприемники: подпоручик граф Николай Павлович фон дер Пален и помещица с. Кипчаково Ряжского у., жена св. кн. Георгия Григорьевича Дадиан-Мингрельского Елизавета Павловна.
31 января 1851 причислена к роду отца.

http://www.navy.ru/publications/books/shelf/memories/5.htm

Из воспоминаний Академика А.Н. Крылова

Теплый Стан.
Сеченовы и Филатов
Село Теплый Стан Курмышского уезда Симбирской губернии, дворов в 200, тянется двумя порядками версты на полторы. Посредине южного порядка цер­ковь; западная половина села была филатовской, восточная — сеченовской. Филатовская усадьба принадлежала дяде моего отца, Петру Михайловичу Филатову, и состояла из сада в 16 десятин со старыми громадными деревьями, из которых одному, отполировав сечение коры(1), отец в лупу насчитал до 400 лет, двух барских домов, дома управляющего и усадебных строений. В большом доме жил сам Петр Михайлович, а в другом, малом, гостили сестры отца: незамуж­няя Анна Александровна Крылова и замужняя Софья Александровна Лодыгина. Сеченовская половина заключала старый большой двухэтажный дом с садом и усадьбой, где жили братья Андрей и Рафаил Михайловичи Сеченовы. Рафаил был женат на Екатерине Васильевне Ляпуновой, Андрей в то время до 1872 г. был холост. Вместе с Екатериной Васильевной жили ее сестры: Глафира, Мар­фа и Елизавета Васильевны Ляпуновы, приходившиеся родными тетками моей матери. Кроме того, на сеченовской половине были усадьбы Алексея Михайловича Сеченова и Варвары Михайловны, по мужу Кастен. У Петра Михайловича Филатова были тогда только дочери — Маша, годом старше меня, и Варя, моложе меня года на четыре и поэтому считавшаяся «ма­ленькой». У Рафаила Михайловича была единственная дочь Наташа, года на три стар­ше меня. У Наташи было три тетеньки, да гувернантка, а я считался разбойни-ком, так как кинул в тетю Марфу чуркой, и Наташу от меня прятали и иг­рать с ней не позволяли. Обе половины Теплого Стана были нам сродни, поэтому примерно каждый месяц мы из Висяги ездили всей семьей гостить дня на три в Теплый Стан. Отец останавливался у Филатовых, а мать со мной — у Сеченовых. Из этих поездок мне особенно врезались в память поездки летние. Дорога шла через Кишу и Семеновскую степь, причем Кишу приходилось переезжать три раза: один раз вброд и два раза по мостам. При переезде вброд через болотистую Кишу обыкновенно слезали кучер и отец и, тыкая в тину кнуто­вищем, шли искать, как отец говорил, «где хуже», чтобы лошадей и тарантас не завязить. Обыкновенно везде было «хуже», тогда рубили ивовые кусты и на­стилали некоторое подобие гати. Мосты были тоже такие, что при проезде через них из тарантаса все выле­зали и ходившая на левой пристяжке пугливая Элеонора отстегивалась и про­водилась отдельно в поводу. В Семеновской степи всегда можно было видеть стаи журавлей и дрохв, перелетали стаи уток разных пород, кулики и изредка бекасы и дупеля, кру­жили ястребы, трепетали кобчики. Отец учил меня отличать издали птицу по полету; все это, конечно, меня занимало, и я любил эти поездки, тем более, что от Висяги до Теплого 25 верст и поездка не была утомительной. В Теплом меня, как помню, особенно занимало то, что дядя Эпафродит Пет­рович Лодыгин давал мне стрелять в цель из ружья монтекристо и что на печке в доме была прекрасно нарисована карикатура, изображавшая всех теп-лостанских помещиков, собравшихся на балконе филатовской усадьбы, причем Андрей Михайлович Сеченов с дубинкой в руке вел на цепи, вместо медведя, теплостанского попа. Мне особенно нравилось, что я мог узнать каждого из нарисованных лиц. На пасху и рождество, когда попы приходили «славить», цепь и дубинка соскабливались, и тогда выходило, что просто пляшут поп и Андрей Михайлович. Затем цепь опять подрисовывалась. Кроме того, Эпафродит Пет­рович показывал мне «редкости»: старинную кольчугу, шестопер и подлинный кистень, которым разбойник Гурьянов человек 20 перебил. Кистень этот Эпафро­дит Петрович купил, когда после суда над Гурьяновым распродавались «с торгов» вещественные доказательства. Кистень был самодельный, из молодо­го дубового комелька, вершков 10 длины, служившего рукояткой, к которой на сыромятном ремне, длиною вершка в два, была привязана трехфунтовая лавоч­ная гиря. Как видно, оружие это было страшное. В сеченовском доме мне памятна мастерская (столярная и слесарная), в ко­торой работал Андрей Михайлович. Он иногда давал мне в руки стамеску и по­казывал, как надо точить по дереву. Летом в Теплый Стан наезжал гостить к братьям профессор Иван Михай­лович Сеченов, знаменитый физиолог. Иногда он читал собравшимся родным и знакомым лекции на лягушках, которых мне поручалось наловить в прудах филатовского сада, за что я тоже допускался на эти лекции. Я уже тогда твер­до знал строение тела лягушки и зачем какой орган служит, о чем, в свою очередь, я читал лекции мальчишкам многочисленной сеченовской дворни, пре­парируя лягушек перочинным ножом по-своему. Летом, вероятно 1872 г., Иван Михайлович приехал не один, а со своим дру­гом, профессором хирургии Пелехиным. О приезде знаменитого хирурга скоро узнали в округе, и к Сеченовым повалили больные из ближних и дальних мест. Пелехин никому не отказывал в помощи; большая беседка в сеченовском саду была обращена в больницу, где лежали больные после тяжелых операций (из­влечение камней), как я помню, так как эти камни затем с интересом рассмат­ривались, и их доводилось видеть и мне. Особенно же прославился тогда в нашей местности Пелехин несколькими удачными операциями по снятию катаракты: «слепых зрячими делает, вот это доктор, не толстопузому Кастену чета, который, кроме касторки, других лекарств не знает». Из этих операций мне запомнилось снятие катаракты, произведенное им тетке моей бабушки и Петра Михайловича Филатова, Наталии Ниловне Топорниной, урожденной Ермоловой (родной дочери екатерининского генерал-интенданта Нила Ермолова, про которого мне затем довелось читать в «Русской старине», что он «обеими руками грабил» и имел до 10 ООО душ). Наталии Ниловне в это время было далеко за 80, в нашей местности она пользовалась большим ува­жением. Наталия Ниловна была совершенно слепой более 15 лет; узнав о Пелехине, приехала она из своего имения Черновское в Теплый и поселилась у своего племянника П. М. Филатова, где Пелехин и произвел операцию. Пробыв положенное числа дней в темной комнате и убедившись затем, что глаз ее стал зрячим, она своеобразно и по-старинному отблагодарила Пелехи-на. В зале филатовского дома собрались многочисленные родственники, многие приехавшие издалека. Был отслужен торжественный молебен, на который был приглашен Пелехин. После молебна Наталия Ниловна твердым и ясным голо­сом сказала несколько слов благодарности и поклонилась ему в ноги. Встала, ей подали икону, и она сказала: — Стань теперь ты на колени, я благословлю тебя этой древней иконой, которая в нашем роде передается из поколения в поколение более трехсот лет, храни ее, и господь сохранит тебя и ту мудрость врачевания, которую он тебе даровал. Пелехин был растроган буквально до слез. В это же лето гостили у Сеченовых братья Александр, Сергей и Борис Михайловичи Ляпуновы с их матерью Софьей Александровной и младшей се­строй, которую лечил Пелехин. Это были дети покойного профессора астроно­мии Михаила Васильевича Ляпунова; замечательно, что все три брата стали впоследствии знамениты: Александр как математик, Сергей как музыкант-ком­позитор, Борис как филолог-славист. Может быть, тут сказалась, с одной сто­роны, наследственность, а с другой — влияние Ивана Михайловича Сеченова и того уважения, которым он пользовался как среди обширной родни, так и всех его знавших. Невольно припоминается также из того времени жившая в сеченовском доме гигантская фигура Павла Дмитриевича Алакаева, письмоводителя Рафаила и Ан­дрея Михайловичей, бывших мировыми посредниками. Росту он был 2 аршина 15 вершков, весу 12 пудов, силищи непомерной и редкостной доброты. — Павел Дмитриевич, поиграй мной в мячик, — он брал тогда меня, 9-лет­него мальчика, на руки, подкидывал почти до потолка и ловил, как мячик. Мой отец и Андрей Михайлович Сеченов были тоже очень сильные люди; они охотно любовались силою Павла Дмитриевича и наглядными ее проявле­ниями, которые он, по их просьбе, и демонстрировал на дворе сеченовского дома. Остряк Петр Михайлович частенько говорил: — Что вы его по силе с людьми сравниваете, его надо равнять вот с моим коренником или вон с быком. Хотя от филатовской усадьбы до сеченовской было всего с версту, но обык­новенно друг к другу ездили, для чего запрягались тройкой, не знаю филатов­ской или сеченовской работы, «дрожки», на которых усаживалось в два ряда спинами друг к другу человек 12. Как-то у подъезда сеченовского дома садились в дрожки Филатовы с гостя­ми, и вот пристяжная зашалила, постромка свалилась с валька. Андрей Михай­лович ухватил эту постромку, стал осаживать пристяжную, которая взметнула задом, и копыто, хотя и слегка, коснулось подбородка Андрея Михайловича так, что он упал. Конечно, поднялся визг барынь, крики, ахи и прочее, и вдруг раз­дается голос Петра Михайловича, внесший общее успокоение: — Семен, посмотри, цела ли подкова, а что зубы у него целы — и смот­реть не надо. О крепости зубов Андрея Михайловича дедушка Петр Михайлович имел основание судить по собственным рассказам Андрея Михайловича о времени его студенчества на факультете восточных языков в Казани. В тридцатых и начале сороковых годов факультет восточных языков был при Казанском университете, поэтому при Казанской гимназии в то время была учреждена своеобразная «бифуркация»: начиная с четвертого класса, желающие идти по окончании гимназии на факультет восточных языков освобождались от изучения математики и физики, а изучали, смотря по желанию, или арабско-персидскую, или китайско-маньчжурскую грамоту и словесность. Так вот Рафа­ил Михайлович записался на арабско-персидскую, а Андрей — на китайско-мань­чжурскую специальность. Рафаил был усидчив и аккуратен, каллиграфически писал любым шрифтом, хорошо чертил и рисовал и хотя после гимназии в университет не пошел, но через много лет, будучи мировым посредником, он в татарских селах частень­ко удивлял мулл тем, что сам читал арабский коран, приводя татар к присяге. Андрей по окончании гимназии был несколько лет в университете по ки­тайско-маньчжурскому отделению, но на вопрос: «Андрей Михайлович, расска­жите что-нибудь, как вы в университете в Казани учились», обыкновенно на­чинал рассказ так: — Был я в университете третий год; справлял купец Толстобрюхов свадь­бу, а у нас, студентов, было заведено приходить на купеческие свадьбы сканда­лить, а он не только своих, но и синебрюховских молодцов про запас призвал. Вот я вам доложу, драка-то была, конечно, и нам попало здорово, ну да зато позабавились. Полиция нас потом разгонять стала, мой товарищ Селезнев ду­мал, что квартальный, — как хватит его плашмя по спине осиновой лопатой, так лопата на три части разлетелась, а он оказался не квартальный надзира­тель, а сам частный пристав; уж еле-еле потом в складчину роскошным обе­дом откупились. Других воспоминаний у Андрея Михайловича о времени учения в Казани не было, и, по-видимому, в китайско-маньчжурской словесности он не был силен. Петр Михайлович был страстный ружейный охотник, поэтому осенью в теп-лостанских рощах и в ближайших перелесках устраивались облавы, на кото­рых бывал и я, конечно, без ружья и при условии стоять с отцом и не ше­велиться. Облавы двух родов: одни, когда дозволялось стрелять всякую дичь, т. е. и зайцев, и тетеревов, и вальдшнепов, а другие, когда дозволялось стрелять только по волку и по лисице. На этих последних облавах особенно был удачлив Петр Михайлович: ни у кого ничего, а он, смотришь, либо лисицу, либо волка взял, а раз при мне пару молодых волков дуплетом убил. При этом был с ним такой случай. Стрелок он был горячий, не всегда осторожный. После загона собрались все, Павел Дмитриевич Алакаев и говорит: — Петр Михайлович, вы мне ногу прострелили, вот смотрите, — и показы­вает свой сапог, пробитый картечиной. — Так что же было делать, куда ни посмотришь — все твои ноги, ведь ты ими весь лес загородил; сапог я тебе действительно прострелил, сапоги я со-оружу тебе новые, если только в Курмыше кожи хватит, а насчет ноги ты врешь, шкура у тебя толще слоновой, ее картечина не пробьет. Снимай сапог, покажи. Действительно, при общем хохоте оказалось, что бывшая на излете картечи­на пробила сапог, а на ноге Павла Дмитриевича оставила лишь маленький си-нячок. Невольно вспоминается образ жизни Андрея Михайловича, продолжавшийся неизменно около 50 лет до самой его смерти в 1895 г. Вставал он рано, ча­сов в шесть, и начинал что-нибудь делать в мастерской, занимавшей две ком­наты во втором этаже сеченовского дома. Каждые пять минут он прерывал работу и подходил к висящему на стене шкапчику, в который для него ста­вился еще с вечера пузатый графин водки, маленькая рюмочка и блюдечко с мелкими черными сухариками; выпивал рюмочку, крякал и закусывал суха­риком. К вечеру графин был пуст, Андрей Михайлович весел, выпивал за ужи­ном еще три или четыре больших рюмки из общего графина и шел спать. Порция, которая ему ставилась в шкапчик, составляла три ведра (36 литров) в месяц; этого режима он неуклонно придерживался с 1845 по 1895 г., когда он умер, имея от роду под 80 лет. Замечательно, что, живя безвыездно в деревне, он выписывал два или три толстых журнала, две газеты, имел хорошую библиотеку русских писателей, для которой он своими руками сделал превосходный, цельного дуба, громадный шкап. Русских классиков он всех перечитал и хорошо помнил; хорошо знал крити­ков — Белинского, Писарева, Добролюбова; иногда заводил с молодежью бесе­ды на литературные темы и умел ошарашить парадоксом, если не всегда при­личным, то всегда остроумным, и это несмотря на ежемесячные три ведра вод­ки в течение 50 лет. Про знаменитый роман Чернышевского «Что делать?» говорил: «Наврал по­пович, это вовсе не Ваня и не Мария Александровна описаны», но в подробности не вдавался. Известно, что Иван Михайлович Сеченов по окончании курса Инженерного училища, прослужив недолго в саперах, вышел в отставку и поступил на ме­дицинский факультет Московского университета. Здесь он сблизился и подру­жился с С. П. Боткиным. О чем была докторская диссертация Боткина, я не знаю, но диссертация Ивана Михайловича была на тему: «О влиянии алкоголя на температуру тела человека». Не знаю, служил ли ему его родной братец объектом наблюдений, но только через много лет, в конце 80-х годов, Иван Михайлович передавал такой рассказ С. П. Боткина: — Вот, Иван Михайлович, был у меня сегодня интересный пациент, ваш зем­ляк; записался заранее, принимаю, здоровается, садиться в кресло и начинает сам повествовать: — Надо вам сказать, профессор, что живу я давно почти безвыездно в де­ревне, чувствую себя пока здоровым и жизнь веду очень правильную, но все-таки, попав в Петербург, решил с вами посоветоваться. Скажем, летом встаю я в четыре часа и выпиваю стакан (чайный) водки; мне подают дрожки, я объез­жаю поля. Приеду домой около 6 1/2 часов, выпью стакан водки и иду обходить усадьбу — скотный двор, конный двор и прочее. Вернусь домой часов в 8, вы­пью стакан водки, подзакушу и лягу отдохнуть. Встану часов в 11, выпью ста­кан водки, займусь до 12 со старостой, бурмистром. В 12 часов выпью стакан водки, пообедаю и после обеда прилягу отдохнуть. Встану в 3 часа, выпью ста­кан водки... и т. д. — Позвольте вас спросить, давно ли вы ведете столь правильный образ жизни? — Я вышел в отставку после взятия Варшавы (Паскевичем в 1831 г.) и поселился в имении, так вот с тех пор; а то, знаете, в полку, я в кавалерии служил, трудно было соблюдать правильный образ жизни, особенно тогда: только что кончили воевать с турками, как поляки забунтовали. Так, вот, профессор, скажите, какого мне режима придерживаться? — Продолжайте вести ваш правильный образ жизни, он вам, видимо, на пользу. — Вы, Иван Михайлович, не знаете этого чудака? — Кто же его в нашей местности не знает, это Николай Васильевич При-клонский. Однако едва ли Иван Михайлович рассказал своему другу С. П. Боткину про менее «правильный» образ жизни своего брата Андрея.
(1) По-видимому, ошибочно; нужно — «ствола».

. 100-ЛЕТИЕ МУЗЕЯ → Спасо-Преображенский Усть-Медведицкий женский монастырь..............

В 2004 году в фонды музея поступили интереснейшие предметы, принадлежащие в свое время игумении Арсении. Это несколько фотографий родственников матушки – отца Михаила Васильевича, брата Алексея**, жены брата Василия*** – Анастасии Михайловны с внучками; дальней родственницы Себряковых (по женской линии) Ладыгиной Софьи Александровны (ур. Крыловой) с дочерью Анной Эпафродитовной.
Самым уникальным является фотопортрет матушки (размер 40 х 27 см), с дарственной надписью своей келейнице: «Монахине Агнии. 9 сентября 1890г. Игумения Арсения»;
три небольшие иконы – Образы Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих радость», Почаевская и св. мученика Валентина.
Икона «Всех Скорбящих Радость» в семье Ладыгиных передавалась из поколения в поколения.
Эту икону Эпафродит Петрович Ладыгин брал на русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Пресвятая Богородица спасла ему жизнь, пуля попала в оклад иконы, которая хранилась около сердца;
несколько почтовых карточек с видами Царицына, и, самая интересная, с видом Спасо-Преображенского монастыря.
Также большой ковер и диванная подушка, вышитые крестом разноцветными шерстяными нитками трудолюбивыми монастырскими мастерицами.
Эти предметы долгое время хранились в семье Ладыгиных, дальних московских родственников Себряковых. Ведь именно в келье казначеи Леониды Ладыгиной поселилась Анна Михайловна Себрякова, при поступлении в монастырь.
А у Софьи Александровны Ладыгиной матушка всегда останавливалась, когда бывала в Москве.
Все предметы были переданы областному краеведческому музею Анной Леонидовной Хорошкевич (правнучкой Софьи Александровны Ладыгиной) - доктором исторических наук, профессором, ведущим научным сотрудником института славяноведения РАН.

---

** Алексей Михайлович Себряков (р. 11 октября 1829 г.- у. после 1866 г.)
Начал службу корнетом Атаманского полка, вышел в отставку по болезни в 1851 г. Получил от отца большие наделы в с. Сидорах, имение Никольское в Черкасском окр., поселок Верхне-Себряковский.
Всеми делами его занимался управляющий П.С. Осинский, а сам он практически постоянно жил в Швейцарии.
Дети: Николай и Мария
***\****Василий Михайлович Себряков (13 февраля 1832 г. - весною 1904 г.), начал службу рядовым Лейб-гвардии казачьего полка, вышел в отставку в 1861 г. с чином гвардии поручика, участвовал в кампаниях 1854 - 1855 гг.
На 1858 г. член Усть-медведицкого Дворянского комитета по устройству быта помещичьих крестьян, почетный попечитель Новочеркасской гимназии.
Областной предводитель дворянства с 1867 по 1870 гг.
В 1868 г - статский советник, в 1869 г. - камергер Высочайшего двора, в 1873-1875 гг. почетный мировой судья Усть-Медведицкого округа.
В 1891 г.- почетный член Иоанно-Богословского общества.
Жена - Анастасия Михайловна Кузнецова (? - февраль 1904), дочь генерал-майора.
Дети: Анна, Анастасия, Александра (Комлева).


Игуменья Арсения, 9 сентября 1890 г.
Ну, вылитая Анна Эпафродитовна и Анна Валентиновна !!! Ася тоже похожа! Вот, как передаются родственные черты.