Ронгинские

Ронгинские - династия священнослужителей, педагогов, чиновников и военных.
Корень их - с. Ронга Царевококшайского уезда Казанской губернии (ныне Советский район Республики Марий Эл).
Основатель династии - дьячек Иван Осипов (+до 1848 1776-1825). Точно известно, что его сын Федор получил фамилию в семинарии по названию родного села:

Казанская Духовная Академия (НА РТ, ф. 10 оп.1 д. 1 , на 147 л.)
Послужные списки начальствующих и учащихся КДА именные ведомости об учениках академии за 1816 г.
л. 19 , Ведомость учиненная за 1816 г. о студентах и учениках КА с показанием каких они губерний, округ, сел и чьих отцов дети, коликих от роду лет, когда взяты в Академию ,чему обучены, ныне чему обучаются, какого понятия, поведения, на каком кто коште содержится, за кем какие места предоставлены , о чем значится ниже сего.
на л.54 об.- 55, указан Синтаксиса ученик
№ 318., Феодор Ронгинский, Каз.губ. Царевокок.окр. с. Ронги дьячка Ивана Осипова сын, 15, с 1812 г., понятия изрядного, повед.честного

ВерсияПодтверждено по 8РС: двое других - Александр Иванович и Павел Иванович Ронгинские - также являются сыновьями Ивана Осипова.

Дерево на Гени - пополняется https://www.geni.com/family-tree/index/6000000115658182863

Подтвердилась версия: Федор, Александр и Павел - сыновья дьячка Ивана Осипова. Запись о семье найдена в с. Ронга в РС по священнослужителям 1834 года.

Здесь размещено жизнеописание протоиерея Симеона Ронгинского.

https://forum.vgd.ru/232/45713/#last

Дело из архива Татарстана рассказало историю из 1801 года. ГА РТ фонд 4 оп 33 дело 3

Однажды в конце февраля 1801 года, через неделю после начала Великого поста, причетники Покровской церкви села Малая Ронга далекого от столиц Царевококшайского уезда встретились дома у священника Ивана Иванова. Кроме хозяина, в разговоре участвовали дьячек Иван Иосифов, дьячек Ефим Иванов и мещанин Николай Прокофьев, вольнонаемный рассыльщик. О чем был разговор и в чем было дело - то нам неведомо. Но случилось нечто - 25-летний Иван Иосифов позволил себе "дерзские и оскорбительныя против всевысочайшей Его Императорскаго Величества особы изречения".
Отец Иван сообщил об этой дерзости в Царевококшайское духовное правление. Оттуда репорт 28 февраля был отправлен в губернский город Казань, к архиерею - вместе со всеми "прикосновенными к сему" участниками злополучного разговора. Архиепископ Серапион начал с того, что священника Ивана "за разные развратные его поступки" в священнослужении запретил. А далее все присланные бумаги и людей при них препроводил к казанскому гражданскому губернатору - господину Александру Ильичу Муханову. О чем и уведомил свое начальство - Святейший Синод.
Впрочем, может, все было вначале и не так. Может, разговор тот был когда-то раньше. А отец Иван просто дал ход делу, когда его запретили в священнослужении и ему уже нечего было терять. А может даже и зуб у него был на дьячка Ивана Осипова - может, с его подачи то запрещение случилось. Не знаю.
Как бы то ни было - 1 марта бумаги и люди при них - все участники разговора, без исключения, вместе с доносчиком - были губернатором "отосланы куда следует".

За дерзкие слова о Государевой персоне Казанская палата суда и расправы приговорила дьячка Ивана к наказанию кнутом и ссылке в Нерчинские заводы.
Однако "по точной силе" Сенатского указа от 12 ноября 1800 года приговор этот - как все решения по секретным делам о богохульстве или о Государевой чести, принятые "на местах", - не был приведен в исполнение сразу. Сначала, как следовало по указу, бумаги об этом отправились в Петербург, к генерал-прокурору - наверное, как важные, с фельдкурьером, не просто почтой.

Сколько времени требовалось в 1801 году фельдкурьеру, чтобы доехать от Казани до Петербурга? Это больше 1400 верст - через Нижний, Москву, Новгород. Даже по санному пути - дней 10, вряд ли меньше. Значит, бумаги прибыли в столицу никак не раньше 11 марта.
И в этом было счастье и везение несдержанного на язык дьячка Ивана Иосифова. Потому что 12 марта 1801 года в государстве началось правление нового императора.

30 марта 1801 года новый-старый генерал-прокурор - восстановленный в должности Александр Андреевич Беклешов - отправил губернатору Муханову предписание, в котором изъяснил - о дьячке Иване он Государю Императору доложил и Его Императорское Величество
"всемилостивейше повелеть соизволил сего преступника простить и освободя заменить в наказание ему содержание доселе под стражею внуша при том, чтобы впредь от продерзостей воздержался". Ну и архиерею было велено, чтобы "сего продерзновеннаго дьячка далее по чиноположению не производить".

27 апреля губернатор оповестил о получении этого предписания архиерея - 28 апреля архиерей отчитался ему о получении и исполнении. В Синод отправилось второе письмо - с подробным изложением последовательности решения (и очевидной декларацией - я сам ничего не решал, только выполнил переданную мне Высочайшую волю!) 29 апреля очередное изложение все того же решения, теперь уже из Казанской палаты суда и расправы, вместе с дьячком Иваном было отправлено в Консисторию - чтобы ему на месте это решение объявили.
И наконец 1 мая 1801 года - накануне праздника Вознесения - дьячек Иван Осипов своей подписью заверил, что обязуется "от ныне впредь от всяких продерзостей удаляться".
После чего отбыл обратно к месту службы - в село Ронга далекого от столиц Царевококшайского уезда. Пожалуй, к празднику Троицы уже должен был прибыть на место - в тот год он праздновался 12 мая.
Конечно, благочинному было дано предписание - иметь за поведением дьячка неослабное надзирание. Карьеры тоже никакой не предвиделось. Но это - как и 2 месяца заключения - думаю, было незначительным наказанием по сравнению с тем, чего он избежал.
Прослужил дьячок Иван Иосифов в селе Ронга еще четверть века. Умер он в 1825 году - в тот же год, что и спасший его император Александр I Благословенный. Они были ровесниками.

Благодарю Евгения Pachkov за помощь в получении дела