Пьянковы

История раскулачивания семьи

До 1907 года мои прадед Сергей Степанович и дед Иван Сергеевич Пьянковы, жившие в деревне Пьянки Уржумского уезда Вятской губернии - ранее починок Пьянков, основанный предком в 1811 году, помимо сельского хозяйства занимались и торговлей. Ездили на ярмарки, продавали скобяные товары, деревянные чашки и ложки, глиняные куклы и свистульки, которые, наверное, сами и изготовляли, вот в кого у меня «очумелые ручки»! Прибыль не покрывала затрат, к торговле все Пьянковы, видимо, не способны. Дед окончил начальную школу в сельце Лазаревском, и, судя по архивным документам, писал вполне грамотно и красиво. С 1917 по 1921 года он два года трудился в квасильном отделении Лазаревского винзавода, потом за честность и добросовестный труд был выдвинут коллективом на должность секретаря завкома. Старший сын Виктор руководил работой пионерского звена деревни Пьянки, «проводил беседы и выписывал справки», как видим, семья вполне лояльно относилась к Советской власти, что не помешало последней в 1929 году лишить их избирательных прав, а в 1930 – раскулачить.
Дальше из жалобы деда прокурору: «В 10 часов вечера 7 февраля сего года прибыли в моё хозяйство члены Лазаревской коммуны III Интернационала и объявили о неуплате налога в сумме 553 рубля 50 коп. Если не уплачу, то у них имеется постановление бедноты деревни раскулачить моё хозяйство и выдворить меня из дома», что эта «беднота» и сделала. Дед повторно платить отказался - налог был уже оплачен, и семью с пятью детьми и престарелыми родителями 73-х лет выставили на мороз, а сам он решил добиваться справедливости и написал ходатайство в Нолинский ОкрИК(окружной исполнительный комитет), а односельчане – коллективное письмо в поддержку, но 15 мая 1930 года пришёл ответ – в восстановлении отказать.
Формулировки Лазаревской коммуны тоже достойны пера: «Принимая во внимание, что хотя торговля прекращена в 1907 году, но живут они на ранее нажитое от торговли имущество и кулацкое хозяйство. Прозбу отклонить». Ещё один перл: «До революции занимался торговлей, выезжал на ярманки, держал постоянного батрака, нанимал временных рабочих на жатву, давал взаймы деньги, хлеб, сельхозоборудование, занимался перепродажей зерна, закабалял бедноту посредством сельхозмашин. После революции ростовщик, спекулянт и эксплотатор чужого труда». Как же им не хотелось возвращать награбленное – земельные угодья, полукаменный дом с постройками по страховой оценке 1700р., две лошади, две коровы, восемь овец, две телеги, тарантас, молотилка, веялка, жнейка и жатка!
В 1931 году раскулачили брата жены - Гонина Дмитрия Николаевича, как бывшего торговца кустарными изделиями (семья 7 человек, из них трудоспособны двое мужчин и одна женщина), и односельчанина Сикова Ивана Гордеевича как арендатора мельницы, одного из подписавших коллективное письмо в защиту деда. Эти оказались более предусмотрительными – Сиков успел продать лошадь за 400р., прирезал скот и распродал имущество «с целью опролетаризироваться» и сбежал, а у Гонина всё сгорело, толи сам поджёг, чтоб не досталось «врагу», толи беднота постаралась.
Дед целый год скрывался в лесу, с января 1931 года стал в зимнее время работать в Семенихинском леспромхозе в должности младшего десятника, а летом – плотогоном. По справкам с места работы с 23.07 по 14.10.1931г. «плыл на плоту» клевальщиком от Сарапула до Саратова, с 16.10 по 19.11.1931г.- от Саратова до Сталинграда; в 1932г. – топорщиком, в 1934г. всё ещё плотогоном на Воробьёвском рейде. Больше справок, характеристик и ответов в деле нет, но в своей автобиографии папа написал, что отец его до самой смерти в 1942г. работал в Плотбищенском мехлесопункте треста «Вятполянтрест», и хотя избирательные права им вернули в 1935 году, реабилитирована была вся семья только в 1991 году. Когда смотрела в архиве эти дела, была просто поражена, сколько людей было репрессировано, сколько судеб сломано!