Фамильная тема - случайная находка - Генеалогический форум

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

[q]
12 октября 1875 года в Макарьевском Христорождественском Соборе сочетались браком Макарьевский мещанский сын Николай Александров Шешин, православного вероисповедания, первым браком (22 года) и Макарьевская мещанская дочь Евдокия Иванова Утина, православного вероисповедания, первым браком (19 лет)...
[/q]

Это были мои пра(3)дед и пра(3)бабушка...

Долгое время мой интерес относительно этой фамилии (новой и неизвестной мне до тех пор, пока я не начал заниматься генеалогией) наталкивался на отсутствие возможности найти Утиных в 9 ревизской сказке 1850 года (10 ревизия по Макарьеву, кажется, не сохранилась). Утины встречаются в метрических книгах Макарьевских церквей с самой ранней из оцифрованных пока Костромским архивом - 1868 года, но сформировать фамильное древо по этим данным не удавалось. В 9 ревизии же такой фамилии нет (либо я ее несколько раз проглядел).

Так бы и оставалась эта фамилия "на потом" (или вообще тупиковой), если бы не работа ГАКО по оцифровке - в электронном читальном зале появились оцифрованные исповедные ведомости города Макарьева священника Стафилевского, в которых я, вообще-то, искал в первую очередь не мещан Утиных, а крестьян Крупышевых. Крупышевых я нашел лишь очень малую часть, однако, в деле ГАКО 130_14_243 на листе 21об22 обнаружилась вот такая запись:

190. Вдова Ксения Павлова Утина 79
сын ее Александр Михайлов 52
жена его Александра Дмитриева 48
дети их
Николай 30
Анна 17
Михаил 16
Леонид 15
Александра 9

Это дело - исповедная ведомость Христорождественского Собора Макарьева за 1893 год. Возраст и довольно редкое в Макарьеве сочетание имени и отчества Ксении Павловой Утиной дали мне возможность поискать ее в 9 ревизии и развернуть поиски...

Список источников идентичен списку из моей темы, посвященной мещанам и купцам Шешиным, за исключением того, что Утиных не было в Унже и потому источники по этому городу исключены.

Основные источники информации

Метрические книги церквей города Макарьева:
Христорождественская церковь:
ГАКО 130_6доп_20 - 1837 год

Записи о рождениях:
ГАКО 56_6_54 (1868 – 1870)
ГАКО 56_6_55 (1871 – 1873)
ГАКО 56_6_56 (1874 – 1876)
ГАКО 56_6_57 (1877 – 1879)
ГАКО 56_6_58 (1880 – 1882)
ГАКО 56_6_59 (1883 – 1885)
ГАКО 56_6_60 (1886 – 1888)
ГАКО 56_6_61 (1889 – 1891)
ГАКО 56_6_62 (1892 – 1894)
ГАКО 56_6_63 (1895 – 1897)
ГАКО 56_6_64 (1899 – 1900)
ГАКО 56_6_65 (1901 – 1902)
ГАКО 56_6_66 (1903 – 1904)
ГАКО 56_6_67 (1905 – 1907)
ГАКО 56_6_68 (1908 – 1910)
ГАКО 56_6_69 (1911 – 1913)

3аписи о бракосочетаниях:
ГАКО 56_6_70 (1868 – 1878)
ГАКО 56_6_71 (1879 – 1889)
ГАКО 56_6_72 (1890 – 1900)
ГАКО 56_6_73 (1901 – 1913)

Записи об умерших:
ГАКО 56_6_74 (1868 – 1872)
ГАКО 56_6_75 (1873 – 1878)
ГАКО 56_6_76 (1879 – 1884)
ГАКО 56_6_77 (1885 – 1890)
ГАКО 56_6_78 (1891 – 1896)
ГАКО 56_6_79 (1897 – 1901)
ГАКО 56_6_80 (1902 – 1906)
ГАКО 56_6_81 (1907 – 1913)

Ильинская кладбищенская церковь:
ГАКО 56_6_47 (1894-1910)
ГАКО 56_6_48 (1890-1900)
ГАКО 56_6_49 (1901-1910)

Тихвинский собор:
ГАКО 56_6_50 (1906 – 1909)
ГАКО 56_6_51 (1910 – 1913)
ГАКО 56_6_52 (1906 – 1913)
ГАКО 56_6_53 (1907 – 1913)

Исповедные ведомости Христорождественской церкви города Макарьева:
ГАКО 701_3_82 (1858 – 1866)
ГАКО 130_9_2439 (1891 – 1897)
ГАКО 130_14_243 - 1893
ГАКО 130_14_252 - 1894
ГАКО 130_14_264 - 1895
ГАКО 130_14_266 - 1896
ГАКО 130_14_273 - 1897
ГАКО 130_6доп_88 (1891-1897)

Ревизские сказки:
9 ревизия (1850 год) - ГАКО 200_14_241а
8 ревизия (1834 год) - ГАКО 200_20_215

5 ревизия (1795 год) - ГАКО 200_15_148

3 ревизия (1763 год) - РГАДА 350_2_3710
2 ревизия (1744 год) - РГАДА 350_2_3706
1 ревизия (1723 год) - РГАДА 350_2_1456

Ландратская перепись 1716 года - РГАДА 350_1_434

Писцовые и переписные книги:
1685-1686 годы - РГАДА 1209_1_115 - Писцовые и межевые книги г. Галича и Унженской осады Галичского уезда, писцов Ф. А. Жадовского и И. Г. Волоцкого
1678 год - РГАДА 1209_1_7258 - Переписная книга Унженской осады и Ветлужской волости Галичского уезда, переписи М. Я. Коробьина
1648 год - РГАДА 1209_1_7222 - Переписная книга пригородов Парфеньева, Судая, Кологрива, Унжи, Парфеньевской, Кологривской, Судайской и Унженской осад и Ветлужской волости, переписи А. В. Сонина
1627-1631 годы - РГАДА 1209_1_96 - Писцовая книга вотчинных земель Галичского уезда, писца Н. Беклемишева

Статистические сведения Всероссийской переписи 1917 года городского населения города Макарьева:
ГАКО 161_2_1527
ГАКО 161_2_1529
ГАКО 161_2_1535

Разные дела, в том числе выбывшие:
ГАКО 52_1_592 - Дело о вводе во владение Макарьевского мещанина Утина М. в имение 1864
ГАКО 133_1-3_5845 - Дело о сдаче в рекруты за пьянство макарьевского мещанина Утина Г.Я. (Дела о рекрутских наборах и расквартировании, содержании и проходе армейских частей) 18.12.1815

Ревизская сказка мещан и купцов города Макарьева за 1850 год довольно объемная и я настраивался в очередной раз ее листать всю, однако Ксения Павлова и Александр Михайлов нашлись в начале документа. Их родственные отношения в исповедной ведомости указаны не совсем верно, он ей не сын, а пасынок:

ГАКО 200_14_241а, лл. 19об21
20. Василий Епифанов 46 (умер в 1845 году)
его сыновья:
Михайло 22 (умер в 1848), Михайла Васильева вторая жена Аксинья Павлова 28
Михайла Васильева от первой жены сыновья:
Иван новорожд. (12)
Александр новорожд. (8)
его же от второй жены сын Степан новорожд. (5)
его же дочери :
от первой жены Александра 11
от второй жены Марья 2,5

Василья Епифанова второй сын
Макарий10 (26), Макария Васильева жена Наталья Васильева 30
его же дочери:
Анна 7,5
Парасковья 5,5
Авдотья 2
Олимпиада 2 мес.

Василья Епифанова третий сын
Иван 5 (21), Ивана Васильева жена Александра Петрова 21
Ивана Васильева сын Михайло новорожд. (1)

Василья Епифанова брат Петр 34 (умер в 1842 году).

Получение сканов документов из ГАКО процесс медленный, но позднее я, как обычно, приложу здесь копии документов.

Таким образом, по данным из ИВ-1893 года и 9 ревизской сказки за 1850 год, у меня получилось, наконец, собрать Утиных в единое древо из 25 человек:

С этим уже можно работать. Несмотря на то, что семья указана бесфамильной, как минимум в 8 ревизии 1834 года их тоже можно будет поискать.

В 8 ревизии (1834 год) Утины также довольно легко находятся. Сразу уточню, что я искал пока именно одну семью, на которую вышел благодаря ИВ-1893, но, вполне вероятно, что есть еще в ревизских сказках Макарьева родственные семьи, возможно под другими фамилиями. Работу по их наличию (или отсутствию) я надеюсь провести в будущем...

Итак, 1834 год. Утины снова бесфамильные:

ГАКО 200_20_215, л. 591об592
22. Василий Епифанов 28 (46), Василия Епифанова жена Марья 45
Василия Епифанова сыновья:
Михайло 4 (22), Михайла Васильева жена Анна 19
Макарий новорожд. (10)
Иван новорожд. (5)

Василия Епифанова брат Петр 16 (34), Петра Епифанова жена Ирина 33
его же дочь Надежда 8

В 5 ревизии фамилии у Утиных есть и... их довольно много:

ГАКО 200_15_148, л. 18об19
Семен Софронов Утин 55 (ум. 1783)
Евдоким Софронов Утин 50 (ум. 1783)

У Семена дети:
Яков 36 (49)
Федор 21 (34)
дочь Фекла 22 (35), выдана в слободку Гаево за мещанина Данила Иванова

У Якова жена Матрена Иванова 36 (49), старинная оного города мещанская дочь
у них дети, написанные в последней пред сим ревизии:
Петр 3 (ум. 1782)
дочери девки:
Анна 10
Татьяна 7
Марья 2
рожденный после ревизии сын Григорий 12

У Федора жена Параскева Ларионова 21 (34), старинная оного города мещанская дочь
у них дети, рожденные все после ревизии:
Федор 3,5
дочери девки:
Настасья <край документа обгорел>
Анна <край документа обгорел>

У Евдокима жена Марфа Яковлева 53 (ум. 1792), старинная оного города мещанская дочь
у них дети, написанные в последней пред сим ревизии:
Епифан 22 (35)
дочери девки:
Парасковья 17, выдана в замужество за здешнего мещанина Игнатия Максимова
Устинья 13, выдана в замужество за мещанина Ефрема Гордеева слободки Гаево

У Епифана жена Матрена Васильева 30, старинная оного города мещанская дочь
у них дети, рожденные после ревизии:
Василий 8
Анна 2

Яков Иванов Утин 43 (56)
у него жена Екатерина Саввина 44 (57), взятая из бывшего города Унжа мещанская дочь
у них дети, написанные в последней пред сим ревизии:
Иван 14 (бежал в 1795)
дочери девки:
Матрена 16, выдана в замужество за здешнего мещанина Андрея Федорова Крюкова
Анна 8, выдана в замужество за здешнего мещанина Якова Иванова сына Парфенова
Аграфена 6.

Тут, конечно, огромное море информации. Женские ветки я буду отрабатывать позднее, т.к. для этого придется, видимо, индексировать ранние ревизские сказки по Подмонастырной слободе, а там... объем.
И еще, получается, что вглубь времен по ревизским сказкам семья растет, т.е., есть вероятность, что в будущем есть дополнительные родственные линии. Их точно надо будет искать.

Поехали дальше. Как и у подавляющего большинства мещанских фамилий Макарьева, корни Утиных в 3 ревизской сказке (1763) надо искать среди жителей Подмонастырной слободы и села Коврово:

РГАДА 350_2_3710, л. 153об154
Спиридон Софронов 27 (45)
Иван Софронов 26 (44)
Семен Софронов 17 (35)
Евдоким Софронов 15 (33)

У Спиридона жена Федосья Иванова дочь 42 лет, старинная той Подмонастырной слободы

У Ивана жена Дарья Федорова дочь 40 лет, старинная той Подмонастырной слободы
у них дети, в последней ревизии написанные:
Яков 5 (23)
у Якова жена Катерина Савина дочь 24 лет, взятая со стороны из города Унжа
у них сын, рожденный после ревизии:
Иван 1

У Семена жена Устинья Федорова дочь 33 лет, старинная той Подмонастырной слободы
у них дети, после переписи рожденные:
Яков 16
Лев 9
Федор 1
дочери девки:
Мавра 6
Фекла 2

У Евдокима жена Марфа Яковлева 33 лет, старинная той Подмонастырной слободы
у них сын, после переписи рожденный
Епифан 2
дочери девки:
Устинья 13
Аграфена 8

В отличие от конюхов-Шешиных, у Утиных в 3 ревизии явно не обозначена профессия или занятие.

А вот во второй ревизии (1744) уже четко ясно, что эта семья - из монастырских бобылей.

РГАДА 350_2_3706, л. 255об256
Умершего жителя Софрона Моисеева дети, написанные в прежней ревизии:
Спиридон 27
Иван 26
рожденные после прежней переписи:
Семен 17
Евдоким 15

У Ивана сын, после переписи рожденный
Яков 5

Посмотрим сразу и первую ревизию (1723), где семья Софрона Моисеева будет записана не совсем обычно:

РГАДА 350_2_1456, л. 3об4
Софрон Моисеев 27
у него сын Василей 2

эта запись относится к 1723 году.
и далее там же, на л. 5об6, запись, относящаяся к 1721 году, где указаны дети Софроновы:

Спиридон Софронов 4
Иван Софронов 3

Интересно, почему так?..
P.S. - Отвечу на свой же вопрос. Поскольку ревизия проводилась несколько лет, то это добавочные сведения.

В 18 веке остается только лишь Ландратская перепись 1716 года и нужная семья снова находится среди бобылей Подмонастырной слободы, которые описаны отдельно от служебников. Вот они:

РГАДА 350_1_434 л. 588об589
Во дворе нищая вдова Анна Степанова сорока дву лет кормица миром а в 710 году написан в том дворе муж ея Моисей Степанов с сыном Софроном а по сказке той он Моисей умре в 710 году а сын его Софрон послан в работники в Санкт-Питербурх в 713 году и оттоле ..., а он, Моисей был в бегах и с отцом своим Степаном Григорьевым.

Это мой первый опыт расшифровки этой сложной по почерку переписи...

Таким образом, по всем доступным ревизским сказкам и одной исповедной ведомости за 1893 год можно составить древо из 74 человек:

Прежде, чем идти дальше, я хотел бы для себя прояснить терминологию.
Кто такие бобыли?
Оказывается, это довольно сложный исторический вопрос, на который, как я понял, в настоящий момент нет исчерпывающего однозначного ответа. Впрочем, я не историк и в достаточной степени не знаю историографию, и, может быть, кто-то уже издал некий труд, который этот вопрос рассматривает со всех сторон и все тонкости объясняет. Мне же пока наиболее понятно объяснение историка А.Х. Горфункеля, который в своей статье "Термин "Бобыль" в источниках 17 века", рассматривает этот вопрос по материалам архива Кирилло-Белозерского монастыря. Это объяснение не лишено недостатков идеологического характера, но, кажется, помогает ответить на вопрос - кто такие бобыли в Макарьево-Унженском монастыре.

Хотел бы отметить еще, что пока я не смог найти статьи одного из виднейших историков русского крестьянства А.Л. Шапиро "Бобыльство в России в 16-17 веках", на которую в своей статье ссылается Горфункель. Сборник История СССР, №3 за 1960 год пока неуловим.

Я приведу статью полностью, а ниже размещу скан статьи в виде файла, где можно увидеть ссылки на источники.

Термин "Бобыль" в источниках 17 века (по материалам архива Кирилло-Белозерского монастыря).
Сложность вопроса о сущности бобыльства как социального явления в значительной мере определяется противоречивостью наших источников. Писцовые и переписные книги разных лет, вотчинные описания, окладные и приходо-расходные книги обозначают термином "бобыль" различные категории зависимого сельскохозяйственного населения. Поэтому выяснение терминологии источников является необходимым предварительным условием исследования. Великолепно сохранившийся вотчинный архив Кирилло-Белозерского монастыря 17 века возможность проследить эволюцию термина "бобыль" в документах самого различного характера и происхождения. Разумеется, выводы, основанные на ограниченном материале одной, хотя бы и крупнейшей, вотчины, нуждаются в дальнейшей проверке и уточнении.

Дозорная книга Петра Семеновича Бердяева и дьяка Дмитрия Малахова, составленная в 1612 году на вотчину Кириллова монастыря в Белозерском уезде, ясно противопоставляет пашенных крестьян непашенным бобылям: наказ, которым открывается эта книга, предписывает писцам установить, "что осталось... крестьянских пашенных и бобыльских дворов". При этом имеется в виду отсутствие не только положенной в тягло, но и какой бы то ни было пашни: в селе Колкач три бобыля "живут без пашни в монастырских дворех для монастырского зделья". Не отсутствие пашни выводится писцами из отсутствия тягла, а напротив, отсутствие тягла объясняется отходом от пашенного хозяйства; о жильцах слободки Великоселье в книге записано: "А тягла на них никакова нет, потому живут в бобылех не на пашне".

Из этого же критерия, - а именно - полного отсутствия пашенного хозяйства - исходили и составители других государственных описаний 1610-х годов - приправочных книг 1612 года Вологодского уезда, писцовых книг 1615 года на монастырскую вотчину в Белозерском и Вологодском уездах и 1618 года на белозерские кирилловские владения. Именно поэтому, несмотря на полный упадок крестьянского хозяйства "от литовских людей и казачья разоренья", на катастрофическое сокращение крестьянской пашни, процент бобыльских дворов в эти годы невысок: речь идет не о бедных крестьянах, а об отставших от пашни бобылях. Тем более странным кажется резкое увеличение процента бобыльских дворов в писцовых книгах 1620-х годов и переписных книгах 1646 года, фиксирующих результаты восстановления хозяйства после долгих лет крестьянской войны и иноземных нашествий.

Соотношение числа крестьянских и бобыльских дворов по описаниям 1611-1646 годов

Годы	Уезды	Количество крестьянских дворов	Количество бобыльских дворов
1612	Белозерский и Вологодский	1326	49 (3,5%)
1615	Белозерский и Вологодский	542	18 (3,2%)
1618	Белозерский	152	23 (13%)
1620-е	Белозерский и Вологодский	1051	546 (34%)
1646	Белозерский и Вологодский	1850	537 (22%)

Рост числа бобыльских дворов в 20-е годы объясняется отнюдь не увеличением категории беспашенных хозяйств, а тем, что писцы исходили из иных критериев при определении бобыльского состояния. Писцовые книги прямо говорят о крестьянской и бобыльской пашне. Бобыли писцовых книг 20-х годов и переписных книг 1646 года - те же крестьяне, беднейшая их часть. Никакого резкого качественного отличия здесь нет.

Описание 1620-х годов интересно сопоставить с вотчинной переписной книгой 1616 года, охватывающей большую часть кирилловской вотчины в Белозерском и Вологодском уездах. Книга насчитывает в монастырских селах и деревнях 758 "конных" и 295 "бесконных" крестьянских хозяйств, бобылей же вообще не упоминает. Это и понятно: книга была составлена с целью учета крестьянских хозяйств для привлечения их к полевой барщине. Бобыли писцовых книг 1610-х годов, непашенные бобыли, не могли интересовать соборных старцев. Характерно, что процент "бесконных" хозяйств (28%) близок к проценту бобыльских пашенных дворов в описании 1620-х годов. Это еще не дает основания утверждать, что бобыли писцовых книг - безлошадные крестьяне; следует учесть десятилетний процесс восстановления крестьянского хозяйства до появления описания 20-х годов. Несомненно лишь то, что в обоих случаях перед нами примерно однотипные группы беднейших крестьянских хозяйств, так же как и в переписных книгах 1646 года, где сокращение процента бобылей легко может быть объяснено дальнейшим укреплением крестьянского хозяйства в 30-40-ые годы в результате стабилизации феодальной ренты в период от крестьянской войны до Уложения 1649 года. Впрочем, наряду с бедными крестьянами, в переписных книгах учитываются и бобыли непашенные, часто лишившиеся всякого хозяйства - бобыли в чужих (крестьянских и бобыльских) дворах, сливающиеся с захребетниками, подсоседниками и другими низшими группами населения крепостной деревни.

В эти же годы вотчинные переписные книги, составленные с целью перераспределения вытного оклада, совершенно не учитывают принятого в государственных описаниях деления. Пашенные бобыли для вотчинника те же крестьяне, они положены в вытный оклад, и никакого отличия, кроме размеров оклада, между ними и остальными крестьянами нет. Если по писцовым книгам в селе Талицы в 1626/27 годах значится 70 крестьянских и 56 бобыльских дворов, то вотчинные книги насчитывают там в начале 30-х годов 131 крестьянский двор. Не знают пашенных бобылей и "Отдаточные боярские книги" 1633 года, составленные при передаче монастырю по вкладу Ф.И. Шереметева села Никитинсокго в Рязанском уезде. Среди 158 крестьянских дворов 10 безлошадных, 41 однолошадное хозяйство, в 49 дворах отсутствует крупный рогатый скот, но все эти беднейшие дворы - крестьянские, и от них отличаются 26 дворов непашенных бобылей. К 1641 году, когда в этом селе пересматривался вытный оклад, бобылей осталось только 10, остальные восстановили свое хозяйство и слились с крестьянами. Из этих десяти бобылей - 9 непашенных, а один пашет 2 десятины в поле и косит 100 копен сена "по подписной челобитной"; очевидно, и он на пути к переходу в крестьяне. Пять лет спустя при составлении переписных книг 1646 года писцы насчитали в этой вотчине 127 крестьянских и 93 бобыльских двора. Близкое к этому количество дворов (109) находилось по окладной книге 1641 года на окладе в 1/8 и 1/16 выти. И здесь пашенные бобыли переписных книг соответствуют беднейшим крестьянам вотчинных описаний.

В связи с этим возникает вопрос о юридических и хозяйственных критериях, из которых исходили составители описаний 1620-х годов и 1646 года при определении бобыльского состояния. Приравнивание в "живущей четверти" двух бобыльских дворов к одному крестьянскому делает убедительным предположение, что писцы исходили из соотношения вытных окладов: рядовым, средним крестьянским окладом в кирилловской вотчине этого времени был оклад в четверть выти; поэтому не исключено зачисление в пашенные бобыли писцовых и переписных книг крестьян, находившихся на окладе в одну восьмую и меньшие доли выти.

Не знают пашенных бобылей и вотчинные переписи 1660-х годов. В вотчинных вытных книгах 1660 и 1664 годов в селах Белозерского, Вологодского и Пошехонского уездов значится 190 бобылей по сравнению с 1081 бобылем в 602 бобыльских дворах переписных книг 1646 года. Вотчинная переписная книга 1665 года, охватывающая большую часть владений монастыря в Белозерском уезде, насчитывает 1880 крестьянских хозяйств, среди них 89% составляют дворы с наделом до 1 десятины в поле; но даже те крестьяне, что пашут по 1/2, 1/4, 1/24 десятины, не включаются в группу бобылей. Бобыли и здесь только непашенные; по большей части они даже не живут в своих дворах, а либо находятся на подворье у крестьян, либо живут в монастыре (в голышне, на шваленном дворце, в сапожне, в стрельцах), либо "скитаютца в мире", живут, "переходя в наймах". Бобыли часто - крестьянские дети. Бобыльские дворы - это дворы непашенных людей; они не положены в вытный оклад: "Бобыль Мишка Онтонов, живет в пустотном дворе, пустотного жеребья ево ж Мишкинсково". В селе Рукине, в деревне Смолино на суходоле "полчети выти в пусте, Сидоровская Яковлева, а ныне он Сидорко живет бобылем". В селе Чаронских "крестьянин Кирьянко Алексеев, тягла под ним было четь выти, и во 169 году он Кирьянко тот свой жеребей отдал в жило бобылю Никитке Ульянову, а сам Кирьянко перешел к брату своему на Колкач, к попу Авдею, а бобыль Никитка, держав того жеребья два года и покинул в пусто, а ныне живет бобылем". Во всех этих случаях именно отход от пашни, запустение хозяйства является отличительным признаком бобыльства.

Сокращение и полная ликвидация пашенного хозяйства служат для вотчинника основанием перевода крестьян в бобыли. В декабре 1656 года при сборе оброка в селе Романова Слободка "на Ивашке Веретенникове да на Федке Нагибине взято на обоих за сельское ж зделье с чети выти со ржаных дву поль 16 алтын 4 деньги на 164 год, а яровых оне поль оба не пахали, оскудали до конца, и впредь им указано быть в бобылях, по коих мест исправятца прожитком". В 1666 году четверым крестьянам села Семеновского по их челобитью "указано" было "жить в деревне в бобылех, где они себе место приищут, а пашня их в селе пахать на монастырь". В селе Талицы в 1670 году из 141 крестьянских хозяйств у одного, как сказано в вотчинной переписной книге, "ничево не сеяно". В 1678 году он занесен в число бобылей.

Переход значительной части крестьян в бобыли в последние годы 17 века хорошо прослеживается на материале вотчинных описаний села Успенского, основанного в "диком поле" в Шацком уезде. При переселении на новое место людей из рязанской кирилловской вотчины в 1685 году речь идет только о крестьянах. Писцовые книги Лаврентия Толбугина перечисляют в селе Успенском 111 крестьянских дворов. Десять лет спустя здесь уже 189 дворов, из них 6 - бобыльских; а в 1698 году на 163 крестьянских двор приходилось 49 бобыльских и 17 нищих дворов (29%). Большую часть бобылей составляют бывшие крестьяне, прожившие на новом месте от 1 до 13 лет. Среди них однолошадные и безлошадные крестьяне; теперь это хозяйства, в которых нет рабочего скота. Такое быстрое разорение и имущественное расслоение крестьян села Успенского связано с заменой барщины высоким денежным оброком: с новой вотчины взималось в монастырь ежегодно 300 рублей.

Перевод в бобыли рассматривался монастырскими властями как временная мера ("по коих мест исправятца прожитком"); и, действительно, мы встречаем случаи возвращения бобылей в крестьянское сословие: четверо братьев Июдинных, живших в деревне Покровской "в бобылех на церковной земле", были переведены в крестьяне в село Лозу Антушево.

Непашенных бобылей - и только их - феодал рассматривает как особую категорию крепостного населения вотчины. Их хозяйства не положены в вытное тягло, а потому и повинности бобыли несут особо от основной массы крестьян. Бобыли полностью освобождены от полевой барщины. Главная повинность бобылей - работа на сенокосе, не требующая ни рабочего скота, ни наличия собственных сельскохозяйственных орудий. Бобыльские "сенокосные недели" означают работу в течение 20-21 дня в году. "А бобыли из Белозерского и Вологодского уездов, - отмечают вотчинные окладные книги 1680 годов, - приходят на закос и сено под монастырем косят до отстою, а которые на закос не приходят, и с тех бобылей емлют в монастырскую казну деньгами по полтине с человека на год". Часто встречались случаи недовыполнения бобылями сенокосных работ; в таких случаях за один день ("что он не достояли") взыскивалось по одном алтыну, за 10 дней - по 8 алтын две деньги и т.д.

Подмонастырные бобыли используются также и в качестве работников на монастырских судах. С рязанских бобылей взимается денежный оброк - с четверых по полтине, с троих по 10 алтын, с одной 3 алтына две деньги. Единственный известный нам в кирилловской вотчине пашенный бобыль Яков Рукавишкин пашет землю по подписной челобитной и платит в 1641 году полтора рубля. В 1680 годах "с Рукавишниковы земли" взимается 15 рублей оброчных денег.

При раскладке государственных налогов монастырские власти совершенно игнорируют принятое в писцовых и переписных книгах деление на крестьянские и бобыльские дворы. Сбор осуществляется с чети пашни - с крестьянской и бобыльской; непашенные бобыли в таких случаях в платеже не участвуют. При введении подворного налогообложения в 1640-1650 годах (для сбора денег пленным на откуп и ратным людям на жалование; сбор ямских денег и стрелецкого хлеба по-прежнему основан на сошном письме) вотчинник также не различает дворов крестьян и пашенных бобылей - все они обложены одинаковым побором. В 1663 году, когда сбор ратным людям на жалование был установлен в 8 алтын две деньги со двора, монастырские власти вводят дифференцированную норму налога внутри вотчины: с крестьянского двора взимается по 8 алытн две деньги, а с бобыля - 1 алтын. В 1664 году деньги собирались повытко - по 1 рублю с выти, причем условно принимались 4 крестьянских двора на выть, а с бобыля взималась 1 гривна. При этом в число крестьянских дворов включены и дворы пашенных бобылей переписных книг 1646 года; бобыли имеются в виду только непашенные, поэтому и налог с них идет не с двора, а с головы.

Определение бобыльского состояния в вотчинных переписных книгах, в хозяйственной практике феодела было гораздо более четким, нежели в государственных описаниях 1620-х годов и 1646 года. Бобыли вотчинных документов резко, качественно отличаются от основной массы сельскохозяйственного населения отсутствием у них пашенного хозяйства. Выделение же из общей массы крестьян пашенных бобылей, составляющих беднейшую часть крестьянства, оказалось особенно несостоятельным во второй половине 17 века, когда в результате резкого роста феодальной ренты после Уложения 1649 года значительно ухудшается положение всей массы крепостного населения вотчины.

Зимой 1671/72 годов по требованию монастырских властей крестьяне большинства сел Белозерского, Вологодского и Пошехонского уездов подавали в монастырь сказки о количестве вытного тягла и посеве ржи. Семена на яровой сев и хлеб на прокорм до урожая оказались лишь у незначительной части крестьян. В селах Троицком и Новой Ерге таких вообще не оказалось, в Романове Слободке их было 11 из 112, в Давыдове 7 из 70, в Яргоможе - 5 из 43, в Сизме - 25 из 334, в Рукине Слободке - 11 из 273, в Волску Словинском - 19 из 400 и т.п. Более 90% крестьян не имело семян на посев, у подавляющего большинства не было и хлеба на прокорм. Разорение было результатом роста повинностей: крестьяне по большей части полностью уплатили подати и оброки.

Разорение крестьян сказывается и на судьбах вытного оклада. Если средний размера на крестьянский двор в начале 17 века равнялся 1/3 выти, а в 60-х годах был принят в 1/4 выти, то в конце 70-х годов он падает до 1/5-1/6 выти. На низшем окладе от 1/6 до 1/24 выти находится 60-80% крестьянских хозяйств. При старом определении бобыльства пришлось бы большую часть крестьян считать бобылями. Между тем переписные книги 1678 года насчитывают в кирилловской вотчине Белозерского уезда 2963 крестьянских и 434 бобыльских двора. Процент бобыльских дворов снизился до 12,7, а в Пошехонском уезде на 613 крестьянских дворов пришлось всего 15 дворов бобылей (2,3%). Не случайно в селе Талицы переписные книги указывают лишь одного бобыля - того, у которого "ничево не сеяно" в 1670 году. Всего 9 бобыльских дворов из 290 значится по переписной книге 1684 года в селе Лоза Антушево. Бобыли 1678 и 1684 годов - это не беднейшие крестьяне, а непашенные бобыли, совпадающие с бобылями вотчинных описаний.

Итак, имеющиеся в нашем распоряжении источники 17 века знают две категории бобылей. Только писцовые книги 1620-ых годов и переписные книги 1646 года имеют в виду пашенных бобылей, т.е., беднейшую часть крестьянства. Пашенные бобыли ничем существенно не отличаются от основного населения вотчины. Все они положены в вытный оклад, и по характеру повинностей, и по форме их исполнения не отличаются от крестьян. Внутривотчинная хозяйственная документация никак их от крестьян не отличает и бобылями не называет. Группу непашенных бобылей имеют в виду все вотчинные переписные, окладные, приходо-расходные книги, а также государственные описания 1610-х, 1678 и 1684 годов. Непашенные бобыли полностью отошли от сельского хозяйства, они не владеют ни рабочим скотом, ни сельскохозяйственным инвентарем. Они не положены в вытный оклад, а их повинности и по существу, и по форме выполнения отличаются от повинностей крестьян. К концу 17 века эта категория все более сливается со слоем захребетников, подсоседников и других групп несамостоятельного в хозяйственном отношении населения крепостной деревни.

Эволюция терминологии источников отражает процесс слияния пашенных бобылей с основной массой разоренного крестьянства и одновременного выделения полностью лишенного средств существования и отошедшего от самостоятельного хозяйства слоя непашенных бобылей. Оба эти явления характеризуют обнищание крепостной деревни в связи с усилением феодальной эксплуатации крестьянства в 17 веке.

Файл Бобыли.pdf, 5101 Кб

Вернемся чуть-чуть назад. После просмотра метрических книг, я смог дополнить древо подробностями за период с 1868 по 1913 годы и оно приняло вот такой вид (в нем 120 человек):

Это пока черновик, в нем еще есть некоторые шероховатости, но, в целом, структура родственных связей внутри рода сформирована.

В ходе изучения метрик открыл любопытный факт, что в 1913 году один из Утиных, Всеволод Александров, взял себе фамилию Епифанов (1887), как записано в метрической записи о его браке с Акиничевой А.М. в 1913 году - "Макарьевский мещанин Всеволод Александров Епифанов (он же Утин)...". Епифан был его прапрадедом.

В разное дореволюционное время (в том числе, по данным ревизских сказок), Утины породнились со следующими фамилиями (список, возможно, будет пополнен):
Крюковы
Парфеновы
Шешины
Лапшины
Акиничевы

Выше я писал, что один из Утиных в метрических книгах указан с другой, отыменной, фамилией Епифанов. В ходе поисков Утиных на сайте-агрегаторе Память народа я решил поискать еще и Епифановых из Макарьева. И нашел еще один факт смены фамилии - Утин Николай Владимирович записан в документах как Епифанов. Епифановы-Утины приходятся друг другу двоюродными братьями.

Не совсем понимаю, как и почему они указывали другую фамилию. По-хорошему, сам Епифан Евдокимов (ок. 1760) указан был в 3 ревизии в семействе с фамилией Утин, т.е., что одна фамилия, что другая - как минимум одинаково древние. Что это - даже спустя почти 150 лет его потомки знали и помнили имя своего предка?.. Что-то пока других идей не возникает.

На Памяти народа есть еще один Епифанов - Борис Алексеевич 1916 года рождения (https://pamyat-naroda.ru/heroes/person-hero93788118/), но ему я пока не нашел места в древе, надо смотреть метрики в архиве, благо они есть... Местом рождения у него указан Макарьев.

Судя по всему, придется еще раз пролистать метрики и поискать других Епифановых.

Фамильная тема - случайная находка

Монастырские бобыли Макарьево-Унженского монастыря, позднее мещане и купцы города Макарьева, Костромской губернии