Дополнительные штрихи к портрету первого выборного атамана Уссурийского казачьего войска Калмыкова Ивана Павловича – бандит и грабитель!История "калмыковского" золота16 октября 2015 г.
В августе 1918 г. Благовещенский Совет командировал на прииски Верхней Селемджи отряд красноармейцев с целью конфискации золота[01]. Отправлено его в количестве 11 пудов и 29 фунтов (более 192 кг) 31 августа 1918 г. из Экимчана (Буреинский горный округ Амурской области) в адрес Благовещенской золотосплавочной лаборатории. Принадлежало оно нескольким золотопромышленникам[02] и оценивалось в 921,6 тыс. руб.[03].
Пароход "Джалта", на котором отправлялось золото[04], задержал селемджинский отряд золотопромышленных компаний Ельцова и Левашова на станции Угловая. Драгметалл выгрузили с парохода и сдали на хранение в Угловское волостное управление[05].
Ввиду того, что боевые действия между войсками интервентов и белогвардейцев и отступавшими советскими частями еще продолжались, кругом бродили неизвестные вооруженные отряды, комиссия по денационализации эсеровского Временного Амурского правительства пришла к выводу, что в Угловой золоту храниться далеко не безопасно. Она сообщила представителям японского командования в Благовещенске о том, где оно находится, и одновременно направила в Угловую своего уполномоченного, охрану для которого попросила у японского штаба6. Прибыв в Угловую, уполномоченный узнал, что японцы, не дождавшись его, передали золото на пароход "Джалта" для транспортировки в Хабаровск[07].
Комиссия обратилась к японскому консулу и командиру 12-й японской дивизии генералу Оой с ходатайством о возвращении золота его хозяевам. В ответ генерал Оой заявил, что золото считается японским военным призом и его судьба должна решаться на союзнической конференции[08]. Золотопромышленники бросились во все инстанции: им оно срочно необходимо для заготовок продовольствия для предприятий Бурейского горного района. Наступила осень, зима, а дело тянулось. Колчаковский управляющий областью И.Д. Прищепенко 30 января 1919 г. в телеграмме Верховному уполномоченному адмирала Колчака на Дальнем Востоке генералу Хорвату высказал обеспокоенность по поводу необеспеченности населения Бурейского горного округа продовольствием. Указав на то, что заготовки можно сделать только зимним путем, он просил содействовать скорейшему возврату золота комиссии по денационализации приисков для выдачи его по принадлежности[09]. Теперь уже генерал с высокими полномочиями, управляющий областью и золотопромышленники просили директора дипломатической канцелярии Омского правительства войти в контакт с японским командованием, ходатайствовать о выдаче золота[10].
В прессе появилось разъяснение японской дипломатической миссии, почему золото до сих пор не возвращено его владельцам: мол, до самого последнего момента не было ясности, кто бесспорные хозяева ценностей, но, получив необходимые заверения Омского правительства, японские власти сообщили ему о своем согласии на возвращение золота и теперь все дело в оформлении передачи его законным владельцам [11].
В феврале помощник Верховного уполномоченного на Дальнем Востоке В.А. Глухарев запросил министра финансов о том, не следует ли оставить это золото за казной, выплатив владельцам стоимость по расчету после сплава[12].
Весной японцы еще раз заявили, что возвратят золото его собственникам[13].
Зато препятствие со стороны Омского правительства не исчезло. По ходатайству Глухарева оно приняло решение вернуть владельцам золота его стоимость по твердым ценам. Этот приговор не мог устроить промышленников из-за достаточно большой разницы цены на золото. Пока шли переговоры, оно по-прежнему находилось у японцев[14], что заставило Хорвата запросить директора дипломатической канцелярии о результатах переговоров с японским штабом в Хабаровске относительно выдачи 12 пудов амурского золота[15].
Путем дальнейшей бюрократической дипломатической переписки, наконец, окончательно разрешили вопрос о том, что золото не является военным призом, и к середине июля 1919 г. оно было передано русским властям. Временно поступило в распоряжение почтово-телеграфного округа (Хабаровск), после чего должно было перейти в распоряжение особоуполномоченного по денационализации приисков инженера П. П. Крынина. Помещалось оно в казенной лаборатории.
И вдруг разгорелся спор между министерством финансов, с одной стороны, и министерством торговли и промышленности - с другой. Первое настаивало, чтобы золото, попав в руки правительства, оставалось у него с уплатой стоимости максимум по 50 руб. за золотник. Второе считало: золото подлежит возврату натурой[16].
Начальник почтовой конторы, не имея возможности отправить золото в Благовещенск, сдал его в хабаровское отделение Госбанка.
В октябре 1919 г. в Благовещенске начались переговоры между представителями горного департамента и золотопромышленниками. 23 октября пришли к соглашению, что решение о выдаче владельцам стоимости золота по твердым ценам и принятии его в казну отменяется, оно должно поступить в распоряжение местного уполномоченного министра торговли и промышленности по денационализации предприятий, который затем передаст его про-мышленникам. Получить золото вновь не удалось. Атаман Калмыков наложил арест на все суммы Государственного банка[17]. Здесь это золото пролежало до начала 1920 г. А перед своим бегством, 12 февраля Калмыков приказом уведомил руководство банка, что ввиду тревожного политического положения он, как представитель атамана Г.М. Семенова, обязан взять под охрану весь золотой запас, поэтому следует сдать золото за печатями отделения банка его помощнику, полковнику Ю.Л. Савицкому[18].
Перед этим Калмыков встречался с управляющим банка Ф.Н. Фугалевичем, от которого добился негласного соглашения. Фугалевич, правда, заявил, что препятствием может стать протест со стороны государственного контроля[19].
В тот же день в отделение банка прибыл представитель городского управления С.С. Бабиков. Узнав о требовании Калмыкова, он заявил, что золото есть достояние государства и передаче атаману не подлежит. И отправился на квартиру командира бригады генерала Ямада, где встретился с его адъютантом, сообщил ему требование Калмыкова о выдаче золота и просил японское командование принять золото под свою охрану, вплоть до получения требования на него от центральной государственной власти России, а не от краевых организаций и управлений. Японцы заявили, что вмешиваться в конфликт не желают, а караул у банка могут выставить только по заявлению атамана Калмыкова[20].
В час ночи 13 февраля Калмыков отдал приказ полковнику Савицкому - арестовать служащих казначейства и вместе с запасом золота препроводить в штаб отряда[21].
Полковник Савицкий, подъесаул Н.И. Клок, штабс-капитан Чернов и караул прибыли в банк, где предъявили председателю областного контроля П.Н. Бурдукову, управляющему хабаровским отделением Государственного банка Ф.Н. Фугалевичу, контролеру А.В. Андерсену, кассиру Н.И. Тарасовичу, бухгалтеру С.Н. Максимову и члену городской управы С.С. Бабикову предписание атамана Калмыкова сдать весь запас золота, находящийся в кладовой [22]. Представители госконтроля, города и сотрудники банка заявили протест. Выслушав их, Савицкий велел вскрыть кладовую. Управляющий ответил категорическим отказом[23].
После этой демонстрации полковник стал действовать согласно полученным инструкциям. При участии конвоя отобрал ключ у контролера и кассира. Кладовую вскрывал дежурный счетчик Маковец. От участия в этом отказались как представители контроля и города, так и сотрудники банка. Управляющий банком впал в истерику. По замечанию Савицкого, истерику тот учинил для собственной реабилитации перед сотрудниками и перед будущей властью.
Печати с дверей кладовой сорвали, золото увезли. По изъятии был составлен акт, в котором несколько раз подчеркивалось: золото вывозилось из отделения под действием силы со стороны полковника Савицкого и его конвоя[24].
Всего из хабаровского отделения Государственного банка калмыковцы вывезли 38 пудов 13 фунтов 78 золотников 93 доли (более 628 кг) золота[25]. Здесь было и то, что принадлежало благовещенским промышленникам[26].
Чтобы оправдать свой грабеж, подвести под "правовую" основу, атаман Калмыков издал объявление по Хабаровскому военному району, в котором доводил до сведения граждан, что он, как представитель власти, возглавляемой на Дальнем Востоке атаманом Семеновым, во избежание возможности расхищения государственного достояния, в ночь с 12 на 13 февраля 1920 г. приказал изъять весь золотой запас в Хабаровском отделении Государственного банка для хранения его в секретном месте. Далее пообещал по возвращении отряда в Хабаровск вернуть все золото в банк. Он брал на себя юридическую ответственность за свои действия, снимая ее с тех чинов отряда, которые выполняли его приказ. Также подтверждал, что золото взято под угрозой применения оружия[27].
Золото доставлено в штаб отряда. Здесь адъютант подъесаул Н.И. Клок получил распоряжение - отправить его в целости в японский штаб и передать адъютанту, капитану Генерального штаба Акабе[28].
В течение 3-4 часов после захвата, золото было сдано японскому командованию[29]. Вместе с тем капитану Акабе вручены и ценные вещи атамана Калмыкова[30]. В расписке на имя Н.И. Клока, однако не было указано, что имущество, передаваемое японцам, это золото, дано лишь описание чемоданов и мешков. Упаковка та самая, в которой оно хранилось в банке[31].
Особый Уссурийский казачий отряд атамана Калмыкова покинул Хабаровск утром 13 февраля, а после ввода 16 февраля в город революционных войск И. Г. Булгакова-Бельского начались поиски золота. Где находится это "секретное место", куда Калмыков поместил 38 пудов? Предположения высказывались самые разные. 14 февраля на встрече с депутатами городской управы помощник атамана полковник М.А. Демишхан заявил, что все золото передано японцам, но его утверждению не поверили, предполагалось, что Калмыков захватил его с собой. Японцы молчали, но в конце февраля - начале марта в прессе появились сообщения, что золото все-таки действительно передано японцам. Документально доказать не удалось, японское командование отвечало отрицательно.
Постановлением Владивостокского окружного суда от 2 марта 1920 г. за "разбойное похищение" ценностей из Хабаровского отделения Государственного банка к суду - заочно - были привлечены атаман Калмыков, полковник Савицкий, подъесаул Клок, штабс-капитан Чернов[32]. Летом 1920 г. золото находилось на хранении у командира 30-го японского пехотного полка полковника Дзюндзе Суга. При эвакуации из Хабаровска в октябре 1920 г. полковник Суга передал его начальнику своей военной миссии полковнику Гоми. Последний при отъезде из Хабаровска взял золото с собой, доставил во Владивосток, где оно было помещено в Чосен банк[33].
Во Владивостоке возобновились попытки русских промышленников получить свое золото. Их представители, Соколовский и Попов, обратились к полковнику Гоми, представив документы о том, что определенная часть увезенного им золота является собственностью русских промышленников. Получили ответ, что требуемого у них нет, что весной 1919 г. все золото было передано на почту в Хабаровске.
Тогда Соколовский и Попов стали собирать документальный материал. Наряду с другими им удалось завладеть ценной копией - фотоснимком с расписки, выданной Н.И. Клоку японским командованием[34]. Испытывавший материальные затруднения подъесаул Клок передал расписку своему кредитору в обеспечение долга35, а тот продал с нее фотокопию.
После предъявления новых документов, японцы согласились выдать требуемое золото. Но поскольку оно получено ими от атамана Калмыкова как "представителя населения" (выбранный атаман Уссурийского казачьего войска), то японцы передадут драгметалл заместителю атамана, генералу Ю.А. Савицкому, который с апреля 1921 г. стал атаманом этого войска.
На этом история не закончилась. Началась еще одна интрига. Золото захотел получить и атаман Семенов. Он отправил состоящего при его штабе японского майора Куроки во Владивосток к полковнику Гоми с требованием - передать золото ему под предлогом сбора средств для борьбы с большевиками. Мотивация: атаман Калмыков был его подчиненным, значит, это имущество должно перейти к нему. В помощь майору Куроки из Харбина во Владивосток приехал и подъесаул Клок, но т.к. не смог представить расписку, полковник Гоми отказался иметь с ним дело. Но главное, майор Куроки обнаружил, что в предприятии "калмыковское" золото замешаны чины высшего японского командования[36].
В октябре 1922 г., одновременно с эвакуацией японских войск из Приморья, золото вывезено в Японию. Тот же полковник Гоми заявил, что берет его с собой, чтобы в будущем передать Российскому правительству.
Золотопромышленники обращались к генералу Савицкому с предложением поехать с ними в Японию за их золотом. Тот согласился. И они вернули свое золото. Савицкому выдали 55 тыс. иен на нужды его отряда. Савицкий требовал у капитана Акабе ценные вещи самого Калмыкова. Капитан заявил, что атаман их ему подарил[37].
Таким образом, если 12 пудов золота с амурских приисков были возвращены их хозяевам, то судьба государственного золота - свыше 26 пудов - до сих пор неясна. Вполне возможно, что оно до сих пор в Японии.
Примечания:
01. Голос Приморья. 1919. 18 марта.
02. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
03. Голос Приморья. 1919. 18 марта.
04. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
05. Голос Приморья. 1919. 18 марта.
06. Там же.
07. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
08. Голос Приморья. 1919. 18 марта.
09. Японская интервенция 1918-1922 гг. в документах. М., 1934. С.34-35.
10. Голос Приморья. 1919. 18 марта.
11. Там же. 1919. 1 февр.
12. Далекая окраина. 1919. 21 февр.; Новости жизни. 1919. 6 марта.
13. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
14. Приамурье. 1919. 28 окт.
15. Дальний Восток. 1919. 18 июля.
16. Там же. 1919. 30 июля.
17. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229; Приамурье. 1919. 28 окт.
18. ГАХК. Ф.1736. Оп.1. Д.12. Л.71.
19. Там же. Л.72.
20. Там же.
21. Там же. Ф.401. Оп.1. Д.6. Л.1.
22. Там же. Ф.1736. Оп.1. Д.12. Л.71. К середине сентября 1918 г. в хабаров. отдел. Госбанка имелось в наличии золота 25 пудов, 20 фунтов на сумму 3.113.000 рублей. На 6-м круге Уссурийского казачьего войска в феврале-марте 1919 г. ат. Калмыков заявил, что осенью 1918 г. его отрядом у "большевиков" было "отобрано" 23 пуда золота, что око будет передано той власти, которую признает Круг. По всей видимости, речь шла о том золоте, что находилось в Госбанке Хабаровска. - См.: Голос Приморья. 1918. 17 сент.; Забайкальская новь. 1919. 12 марта.
23. Там же.
24. Там же.
25. РГИА ДВ. Ф.534. Оп.2 Д.9. Л.1об.
26. ГАХК. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
27. Дальневосточное обозрение. 1920. 26 февр.
28. ГАХК. Ф.401. Оп.1 Д.6. Л.1.
29. Там же. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
30. Там же. Ф.401. Оп.1. Д.6. Л.1.
31. Там же. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
32. РГИА ДВ. Ф.534. Он.2. Д.9.
33. ГАХК. Ф.849. Оп.1. Д.168. Л.118об; Мир. 1922, 19 окт.
34. Там же. Ф.19. Оп.1. Д.39. Л.229.
35. Мир. 1922. 19 окт.
36. Земский край. 1922. 18окт.; Мир. 1922. 19 окт.
37. ГАХК. Ф.401. Ол-1. Д.6. Л.1; Ф.849. Оп.1. Д.168. Л.118об.
Савченко Сергей Николаевич, Хабаровский краеведческий музей.ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ:Статья напечатана в сборнике научных статей «Из истории Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.). Хабаровск, 1999. С.112-118.
