г..Великие Луки и его окрестности

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

https://vk.com/@vlkraeved-doku...roup_block

Эта статья из ВКонтакте- посвящение автора бабушке – Стехновской Надежде Николаевне (в девичестве Ушаковой). На память о бабушке у автора остались подлинники фотографий (1929 г. и, в основном, послевоенные), несколько её рукодельных работ; молочник (от других родственников.
Статья иллюстрирована фотографиями Стехновской Н.Н. и выдержками из архивных документов

На фото вверху Стехновская Н.Н., скорее всего, у здания школы в селе Федорцево (5 км от с. Новотроицкого) Великолукского района (ныне в Куньинском районе), где была семилетняя школа, которой давно уже не существует. Здесь Надежда Николаевна Стехновская работала одновременно и заведующей, и учительницей.

Если автор не ошиблась с локализацией здания, то в этой школе могла учиться моя бабушка Львова (Шляхтенкова) Анна Андреевна, 1905 г.р., урож.дер.Андроново погоста Борок

Великие Луки. 1930-е гг. Дом Корвин-Круковских на Холмской улице (рис. И.Скорнякова).снимок представил историк и краевед Владимир Орлов.

В конференц-зале Центральной городской библиотеки им. М.И. Семевского г.Великие Луки 14 июля было оживленно. Пришли краеведы, историки, великолучане, интересующиеся историей родного края. А поводом этой встречи стала презентация книги Марии Вязьменской «В поисках Вязьменских». Эта фамилия была известна многим жителям города. Она встречалась в книгах Андрея Лопырева «Город моего детства», Владимира Орлова «Окно в исчезнувший мир», кто-то видел фотографии, которые были представлены в экспозиции краеведческого музея, кто-то встречался с этой фамилией, работая в великолукском архиве. Полных же сведений о семье Вязьменских ранее представлено не было.

Книга «В поисках Вязьменских» вышла в 2018 году в Израиле в издательстве Студия Клик, Иерусалим, объемом 324 страницы. Представлен список из 144 источников и цитируемой литературы. Автор Мария Вязьменская, профессор университета им. Давида Бен-Гуриона, на протяжении десятилетий занималась генеалогическими изысканиями, отыскивала потерянных родственников. И все, что ей удалось найти: истории, архивные материалы, документы, фотографии, выписки из книг и писем, она представила в книге.

О книге рассказал общественный советник Главы города Великие Луки, директор ООО «Энергомаш» Александр Эдуардович Гольбрайх, который знаком с автором. Он поведал обо всех ветвях семьи Вязьменских, трое из семи братьев проживали в Великих Луках.

На презентации выступили Почётный гражданин г. Великие Луки, Заслуженный учитель России, член Союза краеведов России Владимир Викторович Орлов; кандидат исторических наук, краевед Станислав Георгиевич Петров; кандидат исторических наук, декан социально-гуманитарного факультета, профессор ВЛГАФК, член Совета Союза краеведов России, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества Дмитрий Анатольевич Белюков; краевед Владимир Николаевич Павлов; краевед, коллекционер Вячеслав Игоревич Сизов; сотрудник краеведческого музея Светлана Петровна Ткачева. Все сошлись во мнении, что это серьезное генеалогическое исследование, основанное на изучении архивных материалов, массы печатных источников, воспоминаний. Безусловно, для Великих Лук значимость представляют Вульф и Моисей Ароновичи Вязьменские. Книга открывает определенные новые моменты, страницы истории города на Ловати. Благодаря слайд-презентации гости могли увидеть фотографии макета синагоги, дома Вязьменского, Дома трудолюбия, портреты многих родственников.

Книга была подарена в фонд библиотеки. Она будет полезна всем, кто изучает историю края. С ней можно познакомиться в краеведческом отделе центральной городской библиотеки им. М.И. Семевского.

https://vk.com/video-41181609_456243856

Аэропорт Великие Луки 1988 год

https://vk.com/video-154203917_456239681

Я один раз даже летал из Великих Лук в Ленинград в детстве. Помню смутно, мелкий совсем был.
А вот отец каждый раз, когда проезжаем через Псков, рассказывает, что когда учится там, то домой в Великие Луки летал на самолете, потому что это было всего на 2 копейки дороже, чем на автобусе ))
Вроде на самолете 1 рубль, а автобус 98 копеек. 1972-1973 год.

Сергей Васильевич Непейцын

Генерал-майор, герой войны 1812 года С.В. Непейцын родился в 1771 году в имении Ступино Великолуцкого уезда Псковской губернии в дворянской семье.

Когда ему исполнилось тринадцать лет, его дядя – отставной подполковник Семен Степанович Непейцын отвез племянника в Санкт-Петербург и определил в Шляхетский артиллерийский корпус.

В 1788 году семнадцатилетний артиллерийский прапорщик отправляется на юг страны, где разгорелась очередная русско-турецкая война, он служит в Бугском егерском корпусе, которым командовал Михаил Илларионович Кутузов. Осада Очакова затянулась более чем на полгода. Штурм начался в декабре.

Сергей Непейцын вместе с егерями Бугского корпуса двинулся к стенам крепости. Вражеская картечь настигла его на верхних ступенях лестницы. После боя егеря буквально откопали Сергея из-под груды тел во рву. Его доставили в полевой госпиталь, а ногу отрезали выше колена. Героя прапорщика наградили орденом Св. Владимира 4-й степени и Очаковским крестом, а вместо ноги застучала деревяшка.

Спустя два года после ранения прапорщик приехал в Петербург. Желание у него было одно: служить, хотя бы в инвалидной роте. Вот тут-то и произошла судьбоносная встреча с великим русским изобретателем Иваном Петровичем Кулибиным.

Талантливый механик-самоучка посочувствовал увечному офицеру, предложил сделать металлическую набойку на деревяшку, заменившую ногу. И даже пообещал подумать, как сделать «механическую ногу». Вскоре И.П. Кулибин заказал шорнику необычный протез. Сергей Васильевич очень удивился и обрадовался своей «новой ноге». И настал день, когда С.В. Непейцын, сначала опираясь на трость, а затем, отбросив ее, смело, почти не хромая, прошелся по горнице Кулибина. Это была победа: в мире появился первый механический протез.

В 1792 году его назначили командиром охранной роты на Тульский оружейный завод, к 1804 году дослужился до майора. Потом С.В. Непейцына уволили со службы с производством в подполковники и наградили орденом Св. Анны 2-й степени.

И вот снова Великие Луки. И нестроевая должность городничего. Жители Великих Лук любили и уважали своего городничего, много сделавшего для благоустройства уездного городка. При Непейцыне в Великих Луках замостили улицы, установили на них фонари, выписали из Москвы диковинку – пожарную машину.

1812 год … Армия Наполеона вторглась в пределы России, отставной подполковник подал рапорт о зачислении волонтером в 24-й егерский полк Отдельного корпуса генерала Витгенштейна, прикрывавший дорогу на столицу империи. На корпус возлагалась труднейшая задача: остановить и разбить превосходящие силы противника, возглавляемые наполеоновскими маршалами: Удино, Сен-Сиром и Макдональдом.

В первом же бою под деревней Клястицы, длившемся трое суток, волонтер отличился, умело корректируя огонь артиллерии. В результате французы, потеряв десять тысяч убитыми, отошли к Полоцку. А потом С.В. Непейцын стал партизаном. В войсках его называли «Железная Нога». Летучий дивизион Непейцына громил тылы французов на петербургском направлении. В сентябре 1812 года он был восстановлен в службе и награжден орденом Св. Георгия 4-й степени, а 1 октября ему присвоили чин полковника.

Александру I доложили, что в рядах Отдельного корпуса Витгенштейна сражается выдающийся герой. За докладом последовало распоряжение императора о переводе Сергея Васильевича в гвардию, в прославленный Семеновский полк. В его составе он участвовал в битвах под Кульмом и Лейпцигом, брал Париж. И только после окончательного разгрома Наполеона вернулся в Санкт-Петербург на должность командира резервной роты Семеновского полка.

Вышел в отставку в 1816 году в чине генерал-майора. Скончался Сергей Васильевич Непейцын в 1848 году в Санкт-Петербурге. Наш земляк похоронен на Смоленском кладбище.

Источники информации: научный архив Краеведческого музея, статья А. Обухова, члена-корреспондента Петровской академии наук и искусств «Генерал Железная Нога».

Коллекции
Статьи

https://muzeumvl.ru/products/sergej-vasilevich-nepejtsyn

Фотолетописец Великих Лук Дмитрий Григорьевич Карчевский с супругой Анной Александровной. Псков. Российская империя.

Источник фото: https://vk.com/wall-143692225_26004

Нашла эту фотографию и стала искать информацию о Карчевском. Попалась очень интересная информативная статья.

Автор статьи Лидия Пешкова, специальный корреспондент журнала "Вокруг света"
https://forum.vgd.ru/go/go.php...icle/2483/

Фотограф уездного города
27 января 2007

Е го «Дело» было самое обыкновенное. Серая узкая папка, надпись чернилами: «Дело Д 4/183 Карчевского Дмитрия гор. В. Луки» и далее приписка синим карандашом: «Начато 30/IX 1929 г. Окончено 12/XI 1930 г.».

В «Деле» было всего 12 листов: заявление Д. Г. Карчевского, в котором он просит пересмотреть вопрос о лишении его избирательных прав; анкета лишенца, протокол обследования его дома и хозяйства (документ с грифом «Секретно!» и заключение. В «Деле» находились также сегодняшний запрос городского архива Великих Лук в информационный центр МВД, ответы из Карелии и Архангельской области.

На этот документ я вышла, когда, приехав в Великие Луки, познакомилась с множеством людей, которые так или иначе сталкивались с именем Карчевского.

А начались мои розыски с небольшой заметки «Первый фотограф» в газете «Великолукская правда». В ней рассказывалось о Дмитрии Григорьевиче Карчевском, купце второй гильдии, фотографе-любителе, который оставил более двухсот фотографий Великих Лук начала века. В 60-х годах альбом Карчевского, как сообщалось, передал городскому краеведческому музею врач Виталий Дмитриевич Кляровский. Заметка была подписана: «В. Орлов, учитель истории школы № 5».

Воскресенье. Жаркий полдень. Доцветают липы. На газонах — розы, розы... Неподалеку от гостиницы — газетный киоск. Спрашиваю путеводитель по городу.
— Нет и не было, — сухо отвечает киоскерша.
— А карты — города, района, области?
— Нет и не было.
— Но ведь через Великие Луки едет множество людей — кто в Псков, кто в Пушкиногорье...

Киоскерша, которой я, наверное, просто надоела, протянула книгу «Великие Луки. Очерки истории», 1986 года издания. Полистала. Ничего о Карчевском...

Вышла на берег Ловати, на мост — город лежал передо мной, разрезанный быстрой и довольно широкой рекой. Набережные, застроенные современными домами, привычная сетка улиц — его внешнюю незамысловатость скрашивали лишь зелень и блики солнца на воде. Да оплывшие от времени валы — холмы, увенчанные стелой, на левом берегу. То были остатки старинной крепости: Великие Луки впервые упоминаются в летописях 1166 года. Я почувствовала близкое дыхание истории, но меня не оставляла мысль о фотографиях Карчевского, о музее.

Прохожие показали мне его: белый домик, спрятавшийся в густой зелени деревьев,— он стоял на правом берегу, напротив холма со стелой. Зарешеченные окна, большой замок на двери. Тишина...
Уже потом я узнала историю музея.

продолжение следует

Фотограф уездного города
27 января 2007
Автор статьи Лидия Пешкова, специальный корреспондент журнала "Вокруг света"
https://forum.vgd.ru/go/go.php...icle/2483/

продолжение

.Его создали в 1953 году, в бывшем доме священника Троицкого монастыря. Дом был построен в 1837 году и чудом сохранился после войны, точнее, уцелели лишь стены и фундамент. Дом привели 'в порядок, и музей обосновался в нем, хотя, конечно, это здание, самое старое в городе, не было для него приспособлено: отопление печное, нет воды и минимальных удобств, фонды хранятся в подвалах. Но тогда выбирать не приходилось: город был разрушен войной дотла. Так жил музей десятилетиями в негодном помещении, пока в 1989 году после визита очередной комиссии его не закрыли, пообещав взамен внушительное здание банка. Но когда это будет? Никто не дает ответа: новое здание для банка еще не построено. И все это неопределенно долгое время город (более ста тысяч жителей и множество туристов) будет обходиться без одного из своих немногих культурных центров. Музея нет, театр на ремонте... Впрочем, все, похоже, уже примирились с этим.

В закрытом для горожан музее еще работают научные сотрудники, они-то и встретили меня на следующее утро.
— Вы говорите, альбом Карчевского? — уточняет Галина Константиновна Светланова, заведующая фондами. — Я работаю в музее уже восемь лет и не помню такого альбома...

После паузы, которая показалась мне бесконечной, Галина Константиновна спокойно сказала:
— Есть просто фотографии Карчевского. Впрочем, Карчевского ли? Документально это не подтверждено. Но числятся они как работы Дмитрия Григорьевича Карчевского. Неясно — и кто передал фотографии, говорят, Кляровский. Но опять же никаких подтверждений...

Галина Константиновна уходит и вскоре возвращается с пачкой фотографий. Одни — маленькие, желто-коричневые, сероватые, выцветшие; другие — более четкие, переснятые недавно. Всматриваюсь в лица, одежды, здания, уличные сценки...

Фотография, снятая с колокольни: одноэтажный, деревянный городок, утопающий в зелени; парят купола церквей и шпили колоколен. Базарная площадь, запруженная народом. Торговые ряды, телеги, ярмарочная карусель... Мужики в тулупах греются у костра, прямо на площади. Орущая толпа: черная сотня вышла на улицу. (Было, было и такое в тихих уездных городках!) Пожарная команда: пожарники в касках, тяжелые упитанные лошади. Нищие на паперти. Похороны. Молящиеся на крепостном валу. Заготовка льда на Ловати. Фигуры в тулупах у полыньи: повозка провалилась под лед.

А сколько фотографий городских строений! Троицко-Сергиевский монастырь. Костел. Синагога. Покровская церковь. Пожарная каланча. Народная библиотека-читальня. Городская дума. Окружной суд. Железнодорожные мастерские...

Всего десять лет — с 1901 по 1911 год — создавал Карчевский свою фотолетопись. Но как многое сумел подметить и сказать! Особенно для взгляда сегодняшнего. Чувствовалось, он спешил на события с истинно репортерской страстью — и успевал! Он подсматривал сцены каждодневного быта, а чутье художника позволяло ему подниматься до образности, до обобщения. Некоторые фотографии: «В рождественскую ночь», «Сплав леса на Ловати», «Суд» и другие — смотрятся сегодня не только как сюжеты прошлого Великих Лук, но и как российской провинциальной жизни вообще. Карчевского называют фотографом-любителем, я бы назвала — фотобытописателем дореволюционной России.

продолжение следует

Фотограф уездного города
27 января 2007
Автор статьи Лидия Пешкова, специальный корреспондент журнала "Вокруг света"
https://forum.vgd.ru/go/go.php...icle/2483/

продолжение
Забегая вперед, скажу, что через несколько дней, работая в городском архиве, я познакомилась с интереснейшими трудами Андрея Павловича Лопырева — рукописью «Воспоминания о Великих Луках» (Сокращенный вариант рукописи вышел в Лениздате в 1985 году. Книга А. П. Лопырева называется «Город моего детства».) и фотоальбомом в двух томах «Старые Великие Луки». Многие фотографии были мне уже знакомы: под ними стояла подпись: «Д. Г. Карчевский». Но автор и составитель альбома снабдил все фотографии подробными подписями: Андрей Павлович жил в Великих Луках с 1909 по 1926 год и прекрасно помнил, что где тогда находилось. Лучшего комментатора сюжетов Карчевского, право, найти было трудно.

Вот как Лопырев описывает свою первую встречу с городом:
«Городок был по-провинциальному тих. На центральных улицах еще могли иногда продребезжать извозчичья пролетка или прогромыхать огромными колесами ломовик, но на остальных царила сельская тишина. Большинство улиц были немощеными, вдоль проезжей части тянулись заросшие травой канавы...

Мы проехали мимо большой и пустынной в этот день Конной площади; в конце Торопецкой улицы свернули налево, на Смоленскую, одну из самых длинных в городе, затем направо, на главную улицу — Троицкую, и выехали на Вознесенскую площадь...

Два корпуса Торговых рядов делили большое пространство в центре города на Вознесенскую площадь и ближе к реке — Торговую...

Прямо перед нами, на Торговой площади, поднималась к небу над крышами многочисленных ларьков и лавок самая старинная и самая большая в городе Троицкая церковь».

...В базарные дни — а их было три в неделю — площадь с раннего утра заполняли возы с товарами, которые везли крестьяне из соседних деревень. Возы с мясом и рыбой; дегтем, лучиной и углем; с сеном, соломой и лозой; с лыком, паклей, овчиной; с молочными продуктами, фруктами и ягодами — куда все это подевалось из российских городов? Городская управа следила за порядком: возы с хлебом и горшками располагались на Вознесенской площади слева, а с дровами и деревянной посудой — справа. Скот продавали на Конном рынке. Вот средние цены тех лет: пуд картошки — 40 копеек; мера (около 30 литров) яблок, вишен — 1 рубль 20 копеек; овчинный полушубок — 10 — 15 рублей.

Многоголосый шум стоял над площадью, особенно по воскресеньям и в дни ярмарок,— их было четыре в году. На Сергиевскую, осеннюю, в город приезжал цирк, а рядом с цирком крутилась карусель, взлетали качели, и в ларьках-балаганах продавали печатные пряники...

Жизнь центра города — один из излюбленных сюжетов Карчевского. На многих фотографиях Вознесенской и Торговой площадей заметно двухэтажное здание пожарного депо и возвышающаяся над ним деревянная башня с часами — пожарная каланча. В 80-х годах прошлого века упразднили ночных сторожей-свистунов (они свистком оповещали о пожаре, но, пока свистели, дом, случалось, сгорал); церковные же власти не разрешили учредить ночные дежурства на одной из колоколен. Вот тогда-то добровольное пожарное общество задумало построить каланчу — средства на ее строительство дали городская дума и губернское земское собрание. В деревянных Великих Луках пожары вспыхивали часто, и тогда по улицам города мчались на лошадях пожарники, сверкая латунными касками...
Великолучане гордились своей пожарной командой, а часы на каланче, главные часы города, считали самыми точными.

Каланча была разрушена во время войны. Здание пожарного депо разобрали в 50-е годы, построив на его месте детскую музыкальную школу. Еще перед войной при реконструкции площади уничтожили торговые ряды, снесли деревянные лавки, разобрали и Троицкую церковь. Сейчас на месте Вознесенской и Торговой площадей — пустое асфальтированное пространство, окаймленное несколькими зданиями и полосками бульваров. Это — центральная площадь города — площадь имени В. И. Ленина. Ничто не напоминает ныне о той жизни, что кипела здесь почти век назад. Давно не плывет над городом, как плыл некогда — три раза в день, — торжественный звон церковных колоколов...

Церквей в Великих Луках было десять или более (сведения на сей счет расходятся). Многие порушила война, многие — мы сами. Сейчас осталась одна.

Конечно же, не восстановить все купола Великих Лук, но одну церковь — на территории Вознесенского девичьего монастыря решено вернуть к жизни. От него дошли до нас только остатки каменных сооружений XVIII века: более ранние, деревянные строения были уничтожены во время войн и пожаров, еще до того, как началось каменное строительство.

...Боже мой, каким заброшенным, запущенным выглядит сегодня бывшее монастырское подворье, скрытое от центра города коробками одинаковых домов! Разрушенный собор зажат деревянными сараями, кучами угля, помойками... В бывших кельях — убогое жилье горожан... Монастырские постройки превращены в гаражи... Только фотодокументы Дмитрия Карчевского да собственное воображение могут помочь восстановить картину монастыря начала века: каменная церковь, каменная колокольня с девятью колоколами, одноэтажные и двухэтажные, в основном каменные, постройки, настоятельский дом, сестринские корпуса...

Своя жизнь шла за высокими монастырскими стенами, своя, но очень нужная городу. На средства монастыря содержались больничное отделение, приют для сирот и богадельня для престарелых женщин. Всем нищим и обездоленным оказывалась безвозмездная помощь. В церковноприходской школе обучались сотни девочек, в богатой монастырской библиотеке были книги не только религиозного содержания. И на все это служители и обитатели монастыря сами зарабатывали средства: от горожан принимали заказы на рукодельную работу, ухаживали за своими огородами и стадом коров, сдавали монастырские лавки купцам, работали в ковровой и живописной мастерских.

В 1918 году Вознесенский монастырь был закрыт. А вскоре закрыли и церковь, причем характерно, что вся переписка между властями о ее судьбе велась секретно. Жители Великих Лук были просто поставлены перед фактом, что их церковь — а строилась она на средства «из собранной от доброхотодателей денежной казны» — закрыта.

продолжение следует

Фотограф уездного города
27 января 2007
Автор статьи Лидия Пешкова, специальный корреспондент журнала "Вокруг света"
https://forum.vgd.ru/go/go.php...icle/2483/

продолжение

Кто только не хозяйничал потом в стенах монастыря! Воинские подразделения, семьи железнодорожников, маслосырсоюз, продторг... Во время войны собор сильно пострадал, и никто — уже после войны — не пытался спасти его от постепенного полного разрушения. Так, полуразрушенный, захламленный, ставший хранилищем овощей, он просуществовал до наших дней.

Только недавно Великолукское отделение Советского фонда культуры начало сбор средств на реставрацию этого и других памятников истории и культуры города. Неформальная организация «Вече» настойчиво будоражила общественность, убеждая призвать на помощь церковь. Много было сломано по этому поводу копий... Не сразу было получено и согласие церковных властей. А когда, казалось бы, все было улажено: церковь — за, горожане — за, инспекции пожарников и санитарных врачей — за, некоторые весьма влиятельные «отцы города» потребовали от церкви... построить новое овощехранилище и обеспечить жильем людей, которые занимают монастырские постройки и близлежащие дома (возле церкви должна быть санитарная зона).

Казалось бы, церковь должна была предъявлять счет, а тут...
В апреле 1990 года Великолукский горисполком принял решение о передаче религиозному обществу русской православной церкви в постоянное пользование Вознесенского собора. А через месяц в его стенах состоялось первое богослужение. Когда я, уже летом, осматривая монастырское подворье, заглянула сквозь решетчатые деревянные двери внутрь церкви, то увидела тщательно выметенный пол и маленькую иконку на голых стенах. И этот крошечный мирок чистоты среди хлама и помоек был для меня сигналом, что жизнь — пусть тяжело и со скрипом — но начинает возвращаться на круги своя.

Фотографии Карчевского рассказали не только о городе, но и о нем самом. Как о человеке. Тем не менее его биография, конец жизни («...умер после 1914 года, могила затерялась»,— говорилось в заметке «Первый фотограф») оставались неясными.

Я позвонила в городской архив, директору. Ответил молодой напористый голос:
— Приходите. Жду.

Анатолий Иванович Сизов сказал это так, словно только что обнаружил нечто важное...

Так оно и было. Сизову не терпелось поделиться со мной своей удачей: он установил время и место смерти Дмитрия Григорьевича Карчевского —30 сентября 1933 года, скорее всего в Соловецких лагерях.
— Почему вы заинтересовались Карчевским? — спросила я.
Сизов помолчал, потом сказал:
— Когда в городе заговорили о нем, я подумал: должны же быть в архиве какие-то материалы. Стыдно не знать о таком человеке... И начал искать. К счастью, в это время рассекретили много документов. И мне попалось его «Дело»... А уж потом пошли мои письма-запросы в соответствующие организации...

Я спросила Сизова, откуда он родом. Оказалось, из-под Великих Лук. «Боль крестьянская — моя болы»,— признался Анатолий Иванович, рассказывая о своей деревне. Может быть, эта боль и привела его два десятилетия назад в Москву, в ис-торико-архивный институт...

«Дело Д 4/183» лежало передо мной.
«...Я — сын, — пишет Карчевский, — крепостного дворового господ Азанчевских села Кадолбина быв. Невельского уезда, родился в селе Рокотове-Фелистове-Сергиевском... в 1870 году, образование получил в г. В.-Луках, в бывш. Реальном Училище. До революции имел три дома, доставшихся мне по наследству, и хутор в 12 десятин, на котором занимался научным садоводством и огородничеством...»
Белорус. Бывшее сословие — мещанин. Был председателем Сиротского дома, экспертом сельскохозяйственных грузов при Московско-Вин-давской железной дороге. На все вопросы анкеты — в каких партиях состоял, в каких армиях служил, ответ один: не состоял, не служил. (В этой анкете есть и такие, под стать времени, вопросы: «Служба в наружной или сыскной полиции и жандармерии или других карательных органах царского правительства» или «участие в ликвидации революционного движения рабочего класса и крестьян — привести все случаи, указать, чем выражалось участие, где и когда именно». «Нет»— написано в анкете Карчевского — красными, как и все ответы, чернилами, нервным, рваным почерком.

Видимо, Карчевский был далек от политических страстей своего времени, но тем не менее в своем заявлении он описывает, как в 1905 году, после разгрома забастовочного комитета железнодорожных мастерских, он, не имея каких-либо материальных выгод, создал для членов комитета мастерскую «Труд», поддерживал их деньгами, для чего пришлось заложить дом, а после того, как мастерская закрылась (началась война, рабочие ушли на фронт), заплатил все их долги.

Он всерьез занимался пчеловодством, садоводством и огородничеством еще с 80-х годов. Печатался во многих научных журналах. Был членом-учредителем Общества садоводов в Великих Луках, заведующим питомником — почти все бульвары, сады и скверы в городе пошли от саженцев Карчевского. Да и после революции продолжал работу в этой области. «В настоящее время, — сообщает Карчевский, — занимаюсь сельским хозяйством, имея 3,45 десятин на 4 едоков земли, где... выращиваю новые сорта и произвожу опыты по анабиозу растений. Также занимаюсь краеведением, состою членом бюро Горотдела и был делегирован на Окружной съезд, состою сотрудником газеты «Наш путь» и делаю еженедельные доклады в обществе Юных краеведов».

продолжение следует

г..Великие Луки и его окрестности - фото, события.

Фотографии, истории и события, люди г.Великие Луки и его окрестности.