Семейные легенды

Семейная история о том, что родные братья моего прадеда Людвига, предположительно Бронислав и Юзеф (варианты произношения имени Иосиф,Осип), до революции (1917 года) ездили в Америку на заработки, после чего купили землю у русского помещика в районе речки Давыдовка и Добрица.



Легенда или мой отец что-то напутал?
Тогда, в детстве, я этого не знала, также как и не знала у кого можно это уточнить. Тогда, понятное дело, не было интернета, невозможно было вот так запросто сделать запрос и получить ответ на интересующие вопросы, в этом смысле завидую современной молодёжи, залез в интернет и черпай информацию, главное понимать, что черпаешь)
Много раз я вертела в голове эти мысли про Америку, а потом пристала к отцу с расспросами. Почему меня это заинтересовало? Наверное потому, что я плохо себе представляла как неграмотные крестьяне, всю жизнь работавшие на земле, не знающие английского языка, без достаточного количества денег (жили скромно, своя земля на тот момент была только у моего прадеда Людвига), могут уехать так далеко от родины и не пропасть там?
Услышав такой вопрос от меня, мой отец пожал плечами:
"Так не были они безграмотными. Мой дед Людвиг и писал и читал, знал польский, белорусский, русский, при чём с белорусами говорил на белорусском, с русскими на чистом русском, без какого-либо акцента."

Уточняю:
- А немецкий дед Людвиг знал?
- Немецкий не знал, поскольку помню, что с немцами общались на русском (во время оккупации у Людвига квартировал немецкий врач, выселив его из дома) - потом дополняет ещё - Немецкий знал его племянник Вацлав, потому во время оккупации был у партизан переводчиком с немецкого.
Интересуюсь:
- Часто говорили на польском языке?
- Нет, не часто, в основном в разговоре перекидывались фразами.
- Откуда же ты знаешь польский? (отец говорит по-польски, читает, пишет)
- Мои тётки Аделька и Каруська учили, следили за обучением тщательно, учебников не было, учили по какому-то молитвеннику, который был написан на польском языке. (Примечание: тётушки Аделина Васильевна и Каролина Васильевна Садлуцкие - родные сёстры, в девичестве Якубовские).

И тут я вспоминаю, да, где-то в ящиках у нас лежит маленькая пожелтевшая книжица на польском языке, нахожу её, листаю... Да, это она...

Меня интересует на каком языке дед Людвиг общался с ним, спрашиваю об этом, а отец отвечает: "На Малиновском" - и смеётся.

И я сразу вспомнила речь своей бабушки Оли и наших малиновских жителей. Долгое время я так и думала, что это и есть белорусский язык, но однажды мой отец, по предложению своего друга Жени Адамовича, написал стихотворение в белорусскую литературную газету "Лiтаратура i мастацтва":

О, родная земля!
Даўно ў чужых краях
Не чуў, не ведаў я
Пра твой гарэтны шлях.
Схiляюсь я ў журбе
I не хаваю слёз
Ад болю за цябе,
За твой не лёгкi лёс.
Свiстали бiзуны
Над ёй стагодздзяў шмат.
То польскiя паны,
То «старший русский брат».
А мова ўсё ж жыве
Сярод тваiх дуброў.
Надзею падае
Стаць роўнай памiж моў.
Не гледзячы на здзек,
На крыўду i на кпiн
Надыйдзе яе век
I я вернусь, твой сын.
Не краем нематы
I безлiчы пакут
Сустренеш мяне ты,
Мой мiлы, родны кут!

Вот тогда, прочитав это стихотворение, написанное моим отцом на белорусском языке, и пришло понимание, что белорусского языка я не знаю, а тот, на котором говорила летом у бабушки в деревне, можно назвать абракадаброй, поскольку это странная смесь из белорусских, исковерканных польских и русских слов.

В библиотеке моего отца много книг на белорусском языке и со своим другом Женей Адамовичем отец вёл переписку исключительно на белорусском.

Отец не учил меня белорусскому языку, но настаивал чтобы я изучала польский, купил обучающий материал, книги и пластинки, и старался включать их всякий раз, когда ему казалось, что я уже освободилась от выполнения уроков, заданий по сольфеджио и игры на скрипке и фортепиано. Я отчаянно сопротивлялась, поскольку к вечеру уставала настолько, что было одно желание, хотя бы на пол часа вырваться на улицу к друзьям, ведь общеобразовательная школа со своими дополнительными занятиями, какими-то бесконечными стенгазетами и подготовками к различным мероприятиям, а также музыкальная школа, которую я посещала три-четыре раза в неделю и вынуждена была добираться туда и обратно в плотно набитом людьми автобусе (старалась беречь скрипку и иногда держала футляр на вытянутой руке), отчётные концерты, мероприятия, затем прибавились занятия в изостудии - это бесконечная гонка и к концу учебной недели она просто выматывали меня. Отец долгое время не оставлял попыток привлечь меня к изучению польского, но потом, всё-таки, сдался. И каково же было моё удивление, когда однажды, находясь со своей маленькой дочкой у родителей в гостях, я услышала знакомую пластинку)) Захожу в комнату, а отец посадил мою дочь перед проигрывателем, раскрыл учебник и просит её повторять польские слова.




Продолжение следует



Прикреплено -

наша драгоценная семейная реликвия - книга, по которой тётушки моего отца учили его польскому языку -
Historya święta i katechizm dla dzieci przez S. Kozłowskiego (Священная история и катехизис для детей)

Wydanie
Wyd. 32 przedr. z wyd. 1910 roku.
Wydawca
Wilno : J. Zawadzki
Data publikacji
1911
Format
140 s. : il. ; 18 cm.
Forma i typ
Książki
Temat
1801-1900
Katechizm katolicki -- 19 w

Рассказ тёти моего отца о том, как её отец, будучи молодым и холостым, поехал на заработки в Америку.

Планидница.*

Как и с чего вдруг, к Брониславу пришло решение поехать на заработки в Америку, доподлинно неизвестно. А отправился он в Америку, дабы заработать деньги на покупку своей земли и строительство собственного дома. Заработал немного и уже можно было бы возвращаться домой, но поскольку всё у него на чужбине складывалось удачно, Бронислав начал подумывать, а не остаться ли здесь навсегда. К тому же, на него обратила внимание девушка, дочь разбогатевшего в Америке белоруса, сговорились и уже хотели готовиться к свадьбе. Но на радость или на беду, Бронислав решил съездить на родину, а перед этим зашёл к планиднице узнать что ждёт его впереди. Она ему погадала и со вздохом сказала, что я тебе посоветую не ехать на родину, но ведь ты, дурак, поедешь, в своём же доме встретишь свою судьбу, но потом тебя будут ждать тяжёлые испытания. Не хотела американская невеста отпускать Бронислава, но сделать ничего не смогла, и чтобы он её не забыл, положила ему в чемодан своё платье, которое предназначалось на свадьбу.
И вот Бронислав уже на родине, на пороге дома своего брата, в радости и волнении распахивает дверь, а с печи слазит девушка и - вот она судьба его - Каролина Васильевна. Он влюбился сразу и, конечно, ничего уже с этим поделать не мог. Она была родной сестрой Аделины, жены его брата Иосифа. Иосиф и Аделина забрали в свой дом Каролину, когда отец девушек женился повторно после смерти их матери.
Вскоре Бронислав и Каролина обвенчались, жили весело и очень счастливо, построили свой дом напротив дома Иосифа, в 1913 году родился сын Вацлав, затем Вероника (умерла маленькой) и потом, в 1927 году, поздний ребёнок Анеля. После революции жили трудно, но всё равно в любви и радости, подрастали дети, в которых Бронислав души не чаял. Так бы и жили, но в 1932-ом Бронислава Фомича арестовали за то, что не хотел отдавать в колхоз своё имущество. Осудили и должны были отправить на Соловки, но его жена Каролина, понимая ситуацию, зашила все имеющиеся у них золотые монеты в подкладку его пальто. Эти монеты спасли его от ссылки, он подкупил охрану и сбежал из вагона поезда. Долгое время он старался не попадаться на глаза местным властям, но, тем не менее, был рядом со своей семьёй.
В 1944-ом году его не стало - приступ аппендицита и неудачная операция неквалифицированным деревенским врачом...
А двадцать лет спустя не стало и Каролины Васильевны. До самой старости она оставалась хрупкой и очень красивой женщиной.
Вот такая судьба, и испытания и счастье на двоих.


Рассматриваю фотографии Каролины и Бронислава, задумываюсь, а был ли выбор у Бронислава или где-то во Вселенной судьба написана для каждого из нас, и мы лишь следуем за ней? Как сложилась бы его жизнь, останься он в Америке? И если бы точно знал какие испытания его ждут, отказался бы от своей единственной и настоящей любви, от своей Каролины?


*Планидница, вероятнее всего, от слова Планида.



Садлуцкие Каролина (урожд. Якубовская) и Бронислав,
прим. 1923 год, ему 44 года, ей 35

Кровь не вода?


Теперь Юра звонит чаще, мне так радостно от его звонков и так тепло становится от его слов - "Привет, сестрёнка!"

А я не оставляю мысль связаться с Садлуцкими из Борисова, вдруг выходит на контакт Эдуард Францевич из Минска, выясняется, что он племянник Мечислава Людвиговича и правнук Витольда Садлуцкого, который, по рассказам, похоронен в Лозино. Созвонились с Эдуардом Францевичем, пытаемся разобраться в родственных связях, но и у него и у меня только предположения, фактов нет. Я стараюсь записать всё, что мне рассказывают, переспрашиваю, уточняю, так не один раз, понимаю, что без поездки в Беларусь не обойтись, чтобы что-то выяснить, нужно объехать всех Садлуцких и расспросить как можно больше родных, но от чего-то стесняюсь сказать об этом Эдуарду Францевичу) И потом, вдруг, он принимает решение приехать к нам в гости! Как я ему признательна за то, что он сделал этот первый шаг и принял меня сразу и безоговорочно как родную.
Встречаю Эдуарда Францевича и его дочь на вокзале, волнуюсь, они идут, вглядываюсь в лица и снова необъяснимое ощущение - они мои, наши Садлуцкие!

Мой отец, взбудораженный встречей с Эдуардом Францевичем, вскоре решил ехать в Борисов, знакомиться с вновь обретёнными родными. То, что они родственники, мы ни на секунду не сомневались, и в какой-то момент даже показалось неважным, что мы не можем точно определить кем друг другу приходимся, главное, что мы нашлись, пусть и спустя 74 года.
Отец приехал из Беларуси счастливым и будто помолодел.

Наконец-то и у меня получается поехать в Беларусь, еду с дочерью Полиной, она охотно соглашается. Нас встречает в Минске Эдуард Францевич, пока едем в машине, устраивает нам мини-экскурсию по улицам города, мой любимый Минск, как давно я здесь не была...

А что в планах? Эдуард Францевич говорит, что поедем к его сестре в Борисов. Едем! Вот он дом и его хозяйка Валентина Францевна приглашает нас в дом. Она быстро определила нас в свою комнату ( сказала - здесь прохладнее и тише), показала где умыться с дороги, мне неловко, что "выселила" хозяйку из её комнаты, пытаюсь возражать, но возражения категорически не принимаются.
И вот уже для нас во дворе накрыт стол, ароматная уха в чугунке - ум отъешь, какое-то невероятное разнообразие колбас, вкуснющая хрустящая квашеная капуста, соленья, а полендвица? Это же вкус детства)) Эдуард Францевич с женой Татьяной, он во главе стола, рассказывает истории, шутит, потом хмурится и начинает говорить о серьёзном, о своём так рано ушедшем брате Валерии, о своих родителях, о нелёгких для них временах... А я слушаю белорусский говор, и что-то в душе моей начинает трепетать. Моя дочь, до этого не проронившая ни слова, потянулась к моему уху и прошептала : "Мама, они совсем другие". "Да, - улыбаясь ответила я, - они другие".
Незаметно вечереет. Сын Валентины Францевны каким-то образом заметил, что я начала замерзать, сходил в дом за курткой и накрыл мои плечи и всё это молча. Заговорили про чай, и дочь Валентины Францевны как только услышала, что моя Полинка любит чай с чабрецом, заулыбалась, мол, нет ничего проще, тут же нарвала на грядках душистых трав, заварила и стала нас угощать и всё это не спуская с рук свою младшую дочь, совсем ещё кроху.
Так тепло и уютно за этим столом, от внимания и заботы, от простых разговоров обо всём, от того, что эти необыкновенные люди мои родные. Пью чай и ловлю себя на мысли, что беспричинно улыбаюсь) Я счастлива.

Лозино.


Начало дня, тепло и солнечно и Эдуард Францевич предлагает проехать по местам, где жили наши прадеды. Основная цель это старое Лозинское кладбище, на котором должен быть похоронен Витольд, он и мой прапрадед Томаш, по нашим предположениям, должны быть родными братьями. Из того, что нам известно, памятник небольшой из камня, на это и будем ориентироваться. Как хорошо, что Эдуард Францевич знает эти места, значит не заблудимся, отыщем быстро. Собрались в одну минуту, поехали мы с дочерью, Валентина Францевна и Татьяна. Кладбище нашли не сразу, пришлось поспрашивать у местных жителей как лучше проехать. Дорога не очень, но проехали, в лесу, на удивление, сориентировались сразу. Выезжаем из леса и у меня даже захватило дух, я не ожидала, что сразу нашему взору предстанет каплица. Вход на кладбище через деревянную браму, кладбище, на первый взгляд, небольшое, но видим, что многие надмогильные камни повалены, некоторые буквально вросли в землю и заросли травой, а надписи плохо читаются. И как искать? Я настроилась на долгие поиски. Решили рассредоточиться и искать в самом начале кладбища.А моя дочь решительным шагом направилась вперёд, обойдя каплицу. Рассматриваю старый камень и понимаю, что прочесть надпись нереально, очищаю следующий от листьев и травы, чтобы разглядеть хоть что-то и вдруг моя дочь подаёт голос из другой части кладбища: "Идите сюда, я, кажется, нашлааа". Мы переглянулись с Эдуардом Францевичем, я пожала плечами, а сама думаю - "Вряд ли. Может там фамилия немного похожа. Да и откуда ей знать как пишется наша фамилия, ведь в поиски мои она не вникает, польского языка не знает". Пошли смотреть. Подходим ближе, издалека не могу разглядеть всю надпись, но уже вижу некоторые буквы, из-за солнца слёзы навернулись на глаза, буквы будто заплясали и изменили своё очертание, решила, что нет, не наша фамилия, дочь ошиблась. Подошли вплотную, читаю, сердце ухает куда-то вниз - мы нашли!



На памятнике надпись:
Tu spoczywa Witold Sadłucki, z.86 r. , um. 6 styczeń 1927 r. i żona ego Isabelia, z.84 r.


На обратном пути ехали и смеялись, расспрашивали мою дочь, ну почему она вдруг пошла в ту сторону, в другой конец кладбища? "Не знаю", - ответила она. А Эдуард Францевич засмеялся: "Тебя будто кто-то за руку вёл..."

>> Ответ на сообщение пользователя Sadlucka от 22 апреля 2021 8:46

Юзефа Антоновна это моя бабушка.
Умерла в 2001году. Я знаю всю её жизнь или почти всё. а что вас интересует?