Гуторовы (Будоровы)

Пожалование полевой земли городу Рославлю местное предание приписывает королю Сигизмунду, но о годе самого события умалчивает, и поэтому трудно решить – подразумевает ли оно тут Сигизмунда III, или одного из соименных венценосных его предшественников. Быть может, Сигизмунд III, признавшему в 1610 году власть его Рославлю, только добавил некоторое количество земли, уступая местным нуждам и – в то же время – прикрепляя этим самым безземельных мещан к городу. Верно по крайней мере то, что и до 1610 года, еще не подчинившись Сигизмунду III, рославльчане уже занимались полевым хозяйством, владея полями по наследственному праву, и передавали своим согражданам полевые свои участки, как свою собственность, в доказательство чего мы и приводим здесь дошедшую до нас старинную копию следующей запродажной записи.

«Року 1600, индикта месяца июня 18-го дня, я, Анна Ивановна Кузмина, я Тотстухина, мещанка рославльская, маючи я всебе морг сенокосный, свой власный, батьковский, лежачий тут при месте за Редкиным, идучи к Остру, по правой стороне речки, сумеж з Вавулиным моргом, а напротив за моргом Михайлы ш Гвоздя, свой власный, ни кому ни в чем не виноватый и в суме пенезей ни кому незаведенный, я, Анна Ивановна, продала есми пану Петру Гутору, Иванову сыну, бурмистру, за певную суму пенезей».

Этот случайно сохранившийся документ, бросая некоторый свет на начало владения рославльчан полевыми участками, указывает и еще на одно очень важное для исследователя рославльской старины обстоятельство: можно заключить, что в конце XVI столетия Магдебургское право было не безызвестно рославльчанам, если в их среде жил в 1600 году бурмистр – член учреждения, неизвестного в городах Московских. И сверх того, о существовании ратуши в городе Рославле в период польского владычества, свидетельствует еще один документ: так, в рославльских оброчных книгах 179 года (1671) написано за рославльскими мещанами на оброке, «Ратушные земли, чем за Королевским Величеством владели ратушные судьи, 17 волок»* (*В архиве Рославльской городской управы, в «Старинном деле о размежевании городских полевых земель», см. стр.65).

Из сохранившихся старинных документов видно, что особое внимание Рославлян обращалось прежде всего на полевое хозяйство, представлявшееся им таким источником благосостояния, каким обладал не каждый город; поэтому можно думать, что едва ли многие из них пожелали воспользоваться представлявшимся по Поляновскому договору правом, и для неизведанных промыслов, побросав наследственные нивы, согласились переселиться в зарубежье Московское. Заключать таким образом мы позволяем себе потому, что вскоре после Поляновского мира в составе Рославльского народонаселения встречаем мы элементы и русской и литовской народности: так, рядом с Козмиными, Судейкиными, Шкелевыми, Бурцевыми, Белеевыми, Боложкиными, Дубиниными, Буковцевыми, Дульковыми, Прокопенковыми, Богомазовыми и Драбовыми существуют фамилии Полоницких, Ракочевских, Медведских, Маневских и проч., а потомство Петра Гутора, упомянутого в 1600 году, в 1682 году носит фамилию уже Гуторовых, подобно тому, как наши современники называют Буланцевыми потомков Федора Буланца — козака деревни Чашник, ходока рославльского, в первый раз упомянутого в 1662 году.

...в среде рославльского мещанства находились люди грамотные: так в период времени от 1673 по 1684 год, под немногими дошедшими до нас документами собственноручно подписались Василий Степанов, Ивашка Боложкин, Исак Беляев, Васька Сасуев, Иван Гуторов, Иван Сысоев и Илья Бурцев. Если только восемь грамотеев этих, в городке о 192-х дворах, не ленились в часы досуга прочесть душеполезную книгу во услышание своим соседям и простою речью пояснить смысл прочитанного...

Долговую записку эту, или «кабалу», приводим здесь дословно.
«Рословской земской староста Иван Гуторов, да я ж - Максим Артемьев, да я ж - Ермолай Иванов, да яж - Захар Андреев, да я ж - Конон Васильев, да я ж - Федор Иванов, да я ж - Иван Семенов, да яж - Осип Гуторов, да я ж - Яков Буковцев, да я ж - Василий Полоницкий и вси Рословские посацкие люди, заняли есми вси, за один человек, у рословских мещан, у Степана Ракочевскаго да у Герасима Васильева, двенадцать рублев денег, мелких серебряных, прямых московских, ходячих, без приписи, нынешняго сто девяностаго года [1682] июля в двадесять четвертый день, впредь до срока, сто девяносто перваго года [1683], сентября до восьмаго числа, до Рождества Пресватыя Богородицы. А буде мы заемщики ему Степану да Герасиму тех их денег вси сполна не заплатим, или своим неплатежем какие им убытки и волокиты и проести доставим, - и по сей кабале, по сроце, взять им, Степану да Герасиму, те свои истинныя деньги двенадцать рублев, а убытки и проести, что им нистанет, по сказке своей что они ни скажут, а на нас заемщиках, кои из нас в лицах будут, на тех вси сполна; а на то послух. А сию кабалу писал Рословских стрельцов сотенной подъячий Петрушка Матвеев, лета лета 190, июля в день. - Иван Гуторов руку приложил».

Вероятно, по крайней мере, что общепринятое ныне наименование «Остри», местно-простонародное «Востри» и древне-русское «Встри», суть видоизменения наименования одной и той же реки. А если тождество «Встри» и Востри» не подлежит сомнению, то следов города, заложенного Владимиром Мономахом в 1098 году, нигде иначе искать не следует, как только на протяжении этой реки, и так как вблизи ее только один город – Рославль, то над ним и следует остановиться нам, как над искомом пунктом. При этом, указание летописца на непосредственное соседство с Вострью города, заложенного Мономахом, не должно смущать нас как и потому, что слово «на Встри» можно принимать в смысле определения города, так и потому, что древняя «Вострь», называемая ныне Острью, может быть, когда-нибудь и переменила свое русло, или же быв многоводнее, заливала на значительном пространстве низменности левого беоега и оставалась таким образом ближе к городу: ведь еще так недавно сравнительно, в 1682 году, Рославльский земский староста Ивашка Иванов определяет расстояное между городом и рекою следующими словами: «а Острь – река от города меньше версты» ; тогда как расстояние «меньше версты», семисотсаженной даже, не кажется и нам уже вероятным.

Городской Земляной Вал представлялся, таким образом, окруженным строениями. Положительно утверждать так мы позволяем себе в виду следующих обстоятельств, засвидетельствованных документами: «8 августа 1682 года, Рословской земской староста Ивашка Иванов, да посацкие люди Стенька Герасимов, Стенька Рокачевский, Ивашка Семенов, Гришка Дубинин с товарищи, четырнадцать человек», били челом на соседних некоторых помещиков, на Благовещенскаго попа Осипа, на Осипа попа Никольскаго, на попов Успенскаго и Пятницкаго и на старцев Спасскаго монастыря в неправильном завладении старинною посадскою их тяглою землею и всякими угодьями, которыми, «при Королевском Величестве, они посацкие люди исстари владели».

Общим челобитьем в 1682 году, ходатайствуя пред правительством о возстановлении прежних границ своего общиннаго стариннаго владения полями и лесами, жалуются посадские рославльские, что «волоки у них не полныя», и, при этом, насчитывали более 539 десятин сенокосной и пахотной земли, перешедшей в посторонния руки, а также двух урочищ при ней – Поречья и Пушкарщины. Самую суть этого стариннаго прошения рославлян излогает в «старинном деле о размежевании городских полевых земель», хранящемся в архиве Рославльской городской управы, старинный переписчик следующими словами: «В 190-м [1682] году, августа в 8-е, били челом Рословский земской староста Ивашка Иванов да посацкие люди: Стенька Герасимов, Стенька Ракочевский, Ивашка Семенов, Гришка Дубинин с товарищи, четырнадцать человек. Имеется де у них старинная тяглая земля, и с той де земли они посацкие люди оброк платят по окладу, а волоки у них не полныя. А при Королевском де Величестве они, посацкие люди, изстари владели лесом и всякими угодьями, опричь бортных ухожьев, за Остр реку; а Остр-река от города меньше версты. И тем де их лесом, и всякими угодьи, чем они владели за Острем-рекою, ныне де тем лесом владеют разные помещики да Благовещенский поп Осип; а в тот де старинный лес им, посацким людям, помещики и поп по бревна и по дрова въезжать не дают: бьют и грабят, и для нужд ездить им негде. Да их же старинною посацкую землею завладели: Рословской съезжей избы подьячий Семен Козмин – урочищем Пушкарщиною и сенными да пахотными двумя волоками да четырми пахотными и сенокосными моргами; смоленской рейтар Семен Платонов – урочищем Поречьем; рословской Никольской поп Осип владеет, насильством, их посацкою морговою землею; да успенской да пятницкой попы владеют тридцатью моргами; да рословским пушкарям отдано в поместье четырнадцать волок с пляцами и сенными покосами; да Спасскому монастырю отошло их посацкой земли пять волок да тридцать моргов пахотных и сенокосных; да их же де земля перешла за болото, к поместной земле поручика Василия Домашнева да Григория Дашука. И которыя де старинныя крепости у них были, и те крепости, за Королевским Величеством, в воинское время, в приход под Рослов Черкасских людей, утерялись. И чтоб повелено было им в прежний их посацкой лес, за Остр-реку, что на пятнадцать верст, ездить и тем лесом владеть по прежнему, и на те посацкия земли дать грамоту с прочетом».