ПРАДЕДЫ МОРОЗОВЫ - ЗАНДРОК - Генеалогический форум ВГД. Тема №28849

У моего папы, Андрея Бонч-Осмоловского, был не только папа, но и мама

Ольга Морозова. А у нее - довольно интересная семья, о которой я расскажу без занудства

Отец Ольги Морозовой, моей бабушки —

Георгий Федорович Морозов
7.1.1867, Петербург, — 9.5.1920, Симферополь, Таврическая губерния.
Русский лесовед, ботаник и географ.

Фотография отреставрирована М. А. Бонч-Осмоловской для книги "500-летие рода Бонч -Осмоловских".

Справка о Георгии Федоровиче Морозове

Большая советская энциклопедия

«Морозов
Георгий Федорович
7.1.1867, Петербург, — 9.5.1920, Симферополь, Таврическая губерния, русский лесовод, ботаник и географ.
Окончил Петербургский лесной институт (1893); профессор там же (1901—17) и Таврического университета в Симферополе (1918—20).
Редактор "Лесного журнала" (1904—18).
Создал современное учение о лесе как биогеоценотическом, географическом и историческом явлении. Показал сложную взаимосвязь живых и косных компонентов леса, образующих единый природный комплекс. Разработал учение о типах насаждений, развил представления о сменах лесных пород и образуемых ими сообществ, обосновал теорию рубок и лесовозобновления. Труды М. оказали большое влияние на развитие биогеоценологии и лесоведения».

Большая Советская энциклопедия:
В 30 т. - 3-е изд. - М., 1969-1978.
Морозов Георгий Федорович
Том: 16, Стр.: 580
(07) 19.01.1867 – 09.05.1920.

Имеется страница в Википедии.

Ольга Георгиевна М о р о з о в а, моя бабушка, написала книгу «Одна судьба», где интересно рассказала о семье своего отца.

"Георгий Федорович Морозов родился зимой 1867 г. в семье таможенного чиновника в Петербурге" (здесь бабушка ошиблась, вот что говорит Википедия: Георгий Фёдорович Морозов родился в семье крупного государственного чиновника, почётного гражданина Петербурга, комиссара Петербургской городской Думы).
Бабушка продолжает:

"Его отец – Федор Васильевич Морозов, плотный румяный человек с густыми русыми бакенбардами, на крестинах сына, подняв бокал, обещал сыну военную карьеру. Замыслы Федора Васильевича были поддержаны гостями: василеостровские немки согласно кивали головами и начальство выразило одобрение. Федор Васильевич пробивался в жизнь с трудом и, несмотря на сильную волю, не смог достигнуть положения и достатка. Большая его семья требовала средств, и отцу приходилось менять профессии в поисках заработка. Его способности, ум и гордый склад характера остались неиспользованными, непризнанными, жизнь била его нещадно и научила внешнему смирению и покорности сильным мира сего.

Мать Георгия Федоровича – ревельская немка, Елизавета, была так робка и незаметна, что в воспитании детей не играла роли. Ее голоса не было слышно, и желаний своих она не высказывала. Но ей было разрешено по воскресеньям посещать лютеранскую церковь вместе с подругой, бедной и одинокой фрейлейн Оттинкой.

Кроме старшего Георгия, которого мать почему-то звала ЖоржА, в семье еще было трое сыновей.

Второй после Георгия сын, Вася, был похож на отца преждевременной солидностью манер, розовостью и голубыми, словно бы стеклянными, глазами. Васе был предрешен путь в торговлю.

Третий сын, Федор, считался в семье неудачником. Он раздражал отца боязливостью и непонятными припадками. В болезнь его Федор Васильевич не верил, а так как Федор плохо учился, он постоянно подогревал себя негодованием: «Строгость нужна! Строгость!» Но и строгость не помогала. Его наказывали, а он опять провинился во сне. Дрожа и всхлипывая, он вновь после завтрака стоял в углу, а по маленькому лицу беззвучно катились слезы.

Четвертый сын, Саша, маленький и юркий. Неистребимы в нем были чувство юмора, веселость, артистичность. Домашний сверчок, безобидный проказник, он был утешением и забавой старших братьев, но серьезно к нему никто не относился. Отец не ждал от него толку и с досадой говорил про него: «Шут гороховый!»

Федор Васильевич не имел друзей, не читал книг и не знал, откуда ждать совета и поддержки в своих семейных неудачах. Семейный лад распадался на глазах. Он не мог не видеть этого, но не становился ни мягче, ни терпимее. Он молился Богу, но Бог не был милостив к нему.

Жоржик учился отлично. Федор Васильевич гордился сыном. Но что он мог придумать, достойное его способностей?.. Ну, конечно, военную службу. Он мечтал о большой военной карьере для сына и после долгих хлопот и поклонов устроил его в Александровский кадетский корпус, откуда дорога вела в Павловское артиллерийское училище.

Как прошли годы в кадетском корпусе для впечатлительного, нервного и хрупкого мальчика, неизвестно; здесь – белое пятно морозовской биографии. Георгий Федорович не любил вспоминать свое детство. Оно было безрадостным, что и говорить, но в его характере болезненные переживания породили страстную отзывчивость на любую радость.

Из корпуса Георгий перешел в Павловское артиллерийское училище и закончил его с отличием в 1886 г. девятнадцати лет от роду.

В звании подпоручика артиллерии он был направлен в Динабургскую крепость (ныне город Двинск) на три года.

Там у него было много свободного времени, и он увлекся чтением. Здесь образовался кружок с демократическим и народовольческим уклоном, признанным вожаком его был офицер Садиков. Позже он стал революционером, но после 1905 г. его следы затерялись. Георгий писал: «Динабург стал местом, где мы живем, воспитываясь и подготавливаясь к званию русского гражданина».

В кружке он познакомился с мыслящей личностью (как тогда говорили), Ольгой Зандрок, высланной властями из Петербурга на поднадзорное жительство в Динабург.
В это время Георгий решил уйти с военной службы. Приехав в Петербург, чтобы сдавать экзамен в Лесной институт, он остановился у приятеля. Ему предстояла неизбежная встреча с отцом. Но получилось она еще более драматичнее, чем можно было ожидать. Федор Васильевич, не ожидавший удара, в гневе проклял сына, кричал, топал ногами…
Георгий ушел и увел с собой младшего брата Сашу. Так началась их совместная и нелегкая жизнь.

В университет, не имея классического образования, Георгий поступать не мог, и вот поручик-артиллерист появился в своем нарядном мундире в аудитории Лесного института.

У вернувшейся в Петербург Ольги Зандрок он познакомился с ее младшей сестрой, Лидией.

Вся семья Зандрок казалась ему необыкновенной, возвышенной.
Николай Филлипович, папа Лидии и Ольги, книжный человек и философ, был замкнут и холодноват; на него была похож младшая Лидия, поражавшая с первого взгляда своим таинствнно-печальным обликом. Она держалась в стороне и застенчиво молчала.
Ольга – дочь Николая Филлиповича от первого брака – была в семье командиром и пользовалась бесспорным авторитетом. Отец выделял ее дружбой, гордился ею, любил больше других детей. Он почти не замечал младшей дочери, что вызывало у нее болезненное чувство неполноценности, обостряло чувство любви и ревности к отцу. Она росла по законам угнетенного деревца… Но ей удалось отстоять свое право на занятия в Школе поощрения художеств. Однако Ольге не нравилось дело сестры, и она властной рукой направила ее на новые тогда курсы основоположника физической культуры в России - Петра Францевича Лесгафта, что Лидия впоследствии оценила.
Ко всему написанному о Лесгафте, департамент полиции прибавил немаловажный штрих: «Личность Лесгафта ценится молодежью известного направления, и он обладает особым талантом влиять на нее в противоправительственном направлении».

Мать Лидии Зандрок была по-южному красива; когда-то жизнерадостной девочкой, воспитанной в институте благородных девиц, пела в церковном хоре. Ее голос пленил будущего мужа. Он увез ее из института и обвенчался с нею, не успев разглядеть. Очень скоро совсем перестал ее замечать. Она же перестала петь и смеяться.

В это время Ольга, работая в больнице, заразилась дифтеритом от больного ребенка и умерла. Ее смерь сильно поразила не только всю семью, но и всех, знавших эту умную и беспощадную к себе девушку.

В начале 90-х г.г. Георгий и Лидия Зандрок поженились, а в 1893 году, окончив Лесной институт, Георгий получил место лесничего в Воронежской губернии и одновременно начал преподавать в Лесной школе Хреновского лесничества. Через два года практики он получил командировку на два года в Германию и Швейцарию, где изучал десятки лесных хозяйств и передовые методы работы. Из-за границы Морозов вернулся созревшим для научной и творческой деятельности, с мечтой о большой науке и мыслями о защите о сохранении русского леса.

Он получил назначение лесничим первого разряда в Каменностепное лесничество, что было небольшим участком черноземных степей на Волго-Донском водоразделе Воронежской губернии.

Великий ученый-почвовед В.В.Докучаев начал борьбу со смертоносными степными суховеями. Им были организованы опытные научные станции для изучения климата, особенностех почвы, для создания опытных посадок и первые в Каменной степи лесозащитные полосы. Георгий Федорович принял от Докучаева эстафету, продолжил и развил идею степного лесничества".

Моя бабушка, Ольга Георгиевна, старший ребенок в семье, родившаяся в 1895 году, как и ее брат, Николай (домашнее имя Котька), маленькими детьми несколько лет не знали, что значит город. Единственное человеческое поселение было село Хреновое, а ее ярмарка – первый выход в свет.

Однажды Георгий Федорович надолго уехал в Петербург с докладом, получил кафедру в Лесном институте и звание профессора.
Перед переездом, в конце лета в семье родилась девочка, ее назвали Лидией.

"В маленькой квартире дедушки, Федора Васильевича, на Васильевском острове были натерты до зеркальности полы, на окнах топорщился тюль. Мебель, сделанная немцем на заказ, выглядела добротно и внушительно. На столе посвистывал медный самовар. Дедушка встретил гостей торжественно и парадно. Хотел благословить, но раздумал, клюнул каждого в голову, а с сыном целовался троекратно. Теперь старик согласился забыть о прошлой ссоре, о тяжелом пути сына, пробивавшего себе дорогу в науке. Профессорское звание сына льстило его самолюбию. Георгий называл его «папашей», и детям это было смешно.
Бабушка шуршала шелковой юбкой, звенела браслетами, и у нее было рыбье лицо.
За столом сидела Лидия, жена Георгия, похожая на романтического юношу с темными кудрями на плечах и всегда задумчивым взглядом, сейчас – с самым страдальческим видом опустив глаза. Дед искоса прощупывал ее глазами и наконец решил бесповоротно, о чем после и объявил Георгию: «Супруга солидности не имеет, однако гордячка, безбожница и спеси дворянской преисполнена».

Говорил за столом только дед, и вдруг перебил сам себя, спросив, когда сын будет заказывать мундир – у него есть хороший портной из немцев и кусок сукна. Он указал глазами на жену, Лизу, и бабушка сорвалась за сукном, как хорошо натренированная гончая.

Через несколько дней семья переехала на казенную квартиру парка Лесного института, где прожила 17 лет, до начала революции. Так называемый «профессорский дом», длинный, одноэтажный, тянется во всю длину Лесного института. Его окружает парк, когда-то пышный, с редкими породами деревьев, с прудами, затянутыми ряской, и старыми ивами по берегам.

В это время в семье родилась еще одна девочка, Елена.

В Лесном институте 1905-1906 годы были бурными, менялась система образования, шли забастовки и исключения студентов.
В 1905 г. Георгию Федоровичу предложили заведование Высшими женскими сельскохозяйственными курсами. Он заменил основателя курсов Стебута, именем которого они назывались.

Лидия вела начальную домашнюю школу, где учились наравне с ее четырьмя детьми, разумется бесплатно, дети иститутских служащих и сторожей.

Судьбы братьев Георгия Федоровича, за исключением, Саши, сложились незадачливо, их появление оставляло в семье болезненное впечатление.

Федор-младший, фельдшер, жил в провинции, был словно бы общипанный человек, запуганный и замученный жизнью. В молодости из соображений гуманизма он женился на проститутке; жена его била, он пил. Он приезжал, просил денег на вино. Самая младшая сестренка, Елена (Лешка) жалела и утешала его, как могла, и он любил своего «святого воробья».

Василий стал крупным, румяным, почтенным господином с кукольными глазами. Приходя, он общался только с бабушкой, которой рассказывал о своей колбасной лавке, потом скандалил: ругал Лидию за то, что она морит голодом Георгия, потом набрасывался на Бога. Он становился против икон, грозил кулаком Богу, ругался нехорошими словами, топал ногами, как его отец, наливался кровью… Дети смотрели на него с любопытством. Георгий усмирял актера, тот утирал лицо белоснежным платком и улыбался рассеянно и удовлетворенно.

Саша – любимый брат Георгия – маленький, рыжеватый, смешливый и раздражительный. Он был артистичен во всем, за что ни брался. Выучился на агронома, но внезапно бросил дело и искал новой судьбы. Трудно было представить его агрономом, в нем было много артистизма – он талантливо шутил, дурачился, импровизировал и хорошо пел. Но расставшись с агрономией, он стал хорошим преподавателем естествознания, живым и ярким.

Живя в семье Георгия, Саша познакомился с семьей художника Николая Андреевича и его женой, Лидией Андриановной. У нее было лошадиное лицо, но когда она хотела, то преображалась: в ее черных волосах горел алый цветок, она приносила с собой музыку и смех. Она смеялась над всеми и никого не боялась. Семья робела перед нею, а Саша совсем потерял голову.
Позже он увез ее, но брошенный муж не дал ей развода. Скоро она заболела раком. Муж приехал к беглецам, поселился у них в квартире, сидел, ничего не делая. За гробом жены он шел вместе с Сашей.

По воскресеньям семья бывала в гостях у Зандроков, в семье мамы.

Отец – Николай Филлипович Зандрок вел свое происхождение от ирландских мореплавателей и корабельных мастеров, осевших в России в петровские времена. У всех по поколениям сохранялась традиционная любовь к морю — управлять парусом, грести и плавать. Каждое лето Лидия увозила своих четырех детей на озеро или к морю и приучала к воде. Дети должны были управлть самодельным парусом, грести помногу, невзирая на мозоли, и, конечно, плавать.

Николай Филлипович провел жизнь в издательстве, и, кроме книг, любил природу и парусную лодку.
Дети любили веселую и праздничную семью Зандроков. Дедушка с учтивыми манерами и пышной бородой походил на сказочного деда-мороза. Бабушка, грузная и неподвижная в своем кресле, вязала или вышивала гладью, поглядывая поверх очков. Она была оливково-смуглая, в серебряной оправе кудрей и с черными усиками. Дедушка любил предлагать детям мудреное чтение по индийской философии.

В 1912 г. Георгий Федорович организовал курсы повторного обучения для лесничих, что теперь называется курсами повышения квалификации. (Стебутовские курсы).
Начал писать “Учение о лесе”. Оно написано, как теперь говорят, на стыке наук, являясь основополагающим научным философским трудом о природе леса, о взаимовлиянии леса и человека.
После революции состоялся Второй съезд лесоводов, где Морозов выступил с докладом.

(Что говорит об этом Википедия:
«В 1912 году Г. Ф. Морозов издал классический труд лесоохранного дела — «Учение о лесе», в котором изложены вопросы биологии лесных пород и насаждений, разработано учение о типах лесных насаждений, обоснована теория рубок и лесовозобновления, полезащитного лесоразведения, ухода за лесом.
В 1913 году он становится членом Постоянной Природоохранной комиссии при Императорском Русском географическом обществе.
Г. Ф. Морозов, как признанный глава русских лесоводов, открыл в Петрограде Всероссийский съезд лесоводов и лесных техников.
Весной 1917 года Г.Ф. Морозов тяжело заболел, летом был вынужден уехать на лечение в Ялту. Учёный негативно относился к событиям 1917 года в России, в особенности к октябрьскому перевороту (по неподтверждённым данным, он даже издал в Крыму брошюру «Как бороться против большевиков»).

Умер Г.Ф. Морозов в Симферополе 9 мая 1920 года. Похоронен в парке Салгирка в Симферополе (ныне Ботанический сад ТНУ), где он и работал на помологической станции.

В 30-х годах XX века в СССР взгляды Г.Ф. Морозова подверглись критике с классовых позиций. Считалось, что «морозовское учение о типологии леса целиком и полностью направлено против нашего социалистического строительства».

ПРАДЕДЫ МОРОЗОВЫ - ЗАНДРОК

Известный лесовод и много художников -)