КАРАКУЛЬСКАЯ СТАНИЦА (ныне отряд) Челябинского уезда

В 1794 году причт доносил, что церковь эта, строенная неопытными мастерами, которые просто называются работниками, устарела и обветшала. Почему нужда настояла или, устранив ее, возвести новую, или по крайности перестроить ту же. Что в 1800 г., при Уфимском епископе Амвросии 1-м, и дозволено привесть в исполнение. Как сосновый лес тогда был от крепости неподалеку, то и построена другая, совершенно новая церковь, поставленная рядом с первой, от южной стороны. А та по просьбе коменданта Михайлова, 1805 г. разобрана и употреблена частию на кладбищенскую часовню, частию для новой церкви. Эта церковь именовалась также Трех-святительской. Иконостас, престол, антиминс и вся утварь церковная в нее перенесены из первой.
Иконостас, по обыкновению тогдашнего времени, был сплошной или глухой, в четыре става икон вверх и по семи – рядом. Между собой они отделялись продольными и поперечными брусочками, исключая фриза над первым ставом и полуколонн у местных икон. Царские врата были просто дощатые, с небольшими круглыми иконами. Резьбы и позолоты в иконостасе не имелось совершенно. Живопись на иконах самая незавидная. Антиминс, изображенный на простом полотне или холсте1, с 1750 г. употреблялся до 1840 г., когда упразднена и эта вторая деревянная церковь. В 1859 г., по случаю ее перевозки на перестройку в отр. Ключевский, престол, за ветхостью, был испепелен на воде. На месте св. престолов двое частных лиц намеревались устроить приличные святыне памятники. Вероятно, это не замедлится.
Около 1835 года Начальством дозволено было построить в крепости церковь каменную, с таковою ж оградою. А как у ревнителей сего доброго предприятия, во главе коих состоял комендант Глобэ, имелась в виду достаточная сумма денег, то они исхлопотали было для храма план с фасадом несравненно обширнее и изящнее против настоящего. Только в то самое время, в крепостях линейных, наступал новый порядок управления казачьего. Прежде всего был изменен план. От этого благотворители и рачители храма охладели. Строить его оказывалось нечем. Потребовалась ассигновка суммы от казны. Потом, при строении храма, за плохим надзором, отступлено было во многом и от второго плана. Здание окончательно утратило стройность свою и гармонию. Местонахождение его близ северо-западного угла, бывшего крепостного вала, и несколько поодаль от обывательских строений. Размер его таков: без крылец, длина 10 сажень, ширина 5, вышина 7, колокольня 10 сажень. Купол его выведен только по наружности, с накатным внутри, оштукатуренным потолком. Открытый ярус в колокольне один. В половине 1858 г. вся внутренность церкви обновлена довольно благолепно. В 1860 г. она во многом украсилась окончательно и по внутреннему убранству заняла едва ли не первое место среди окрестных церквей. К достоянию ее можно отнести заключающиеся в напрестольных крестах, евангелиях, сосудах, ковчеге и проч. преимущественно позолоченное серебро, количеством до полпуда. Так что лучшие вещи из утвари и ризницы оцениваются примерно на 1500 руб. серебром.
Между 1835 и 1836 г., гарнизон, как помянуто, заменен казаками, большею частию вновь прибывшими, и только малою – из отставных солдат, поступивших в это звание. В таком положении, сперва с наименованием Каракульской станицы, а потом отряда №12 полка Оренбургского казачьего войска, крепость существует доселе. Домов здесь считается до 120.
В ведении Каракульского прихода сперва (с 1810 г.) состоял один редут, после отряд Ключевский (в 25 верстах), а затем (с1836 и 7 г.) сопричислены еще отряды: Веренский (в 40 вер.) и Варваринский2 (в 15 в.). Так что во всем приходе ныне обоего пола простирается до 3000 душ. Каракульский отряд, незавидный прежде постройкою, похвалиться не может и ныне, подобно многим окрестным. Чистеньких, хорошеньких домиков, комнатах о двух-трех, более десятка едва ли найдется. Причиною тому крайний недостаток как в строевом, так и в дровяном лесе. О постройке же домов из земляного (воздушного) кирпича, или из обыкновенного или дикого камня, никто не думает. Между тем, если где, так вообще в здешнем месте наиболее и следовало бы производить подобные постройки. Порядочный сосновый и даже березовый дом едва ли обойдется дешевле кирпичного и каменного. Этот материал под ногами и не куплен; а тот далеко и дорог. Впрочем, жители понимают это. Только на новизну, по свойству русского народа, они как-то нерешительны. Прежде всего каждый боится, что собратья станут трунить, насмехаться, попрекать, особенно когда еще каменная постройка неопытного самоучки-мастера вполне, на первый раз, не удастся. Правда, образчики из воздушного кирпича, с соломо-глиняной крышей, есть почти в каждом отряде: это кордонные дома и домики. Они хороши, достаточно прочны и могут быть довольно теплы. Для надворного пристроя есть кой-где образцы другого рода. Между двух сплетенных из тальника стен средина набивается землей, назьмом, глиною, песком. Потом строение обмазывается внутри и снаружи – сперва красною глиною, а потом сверху прикрывается белою. Если покрыть черепицею, то подобная постройка чудесная будет вещь. Во многом, так резко отличающиеся от старожилов и большей частью с выгодной для себя стороны, ключевские переселенцы, называемые хохлы, этою постройкой пользуются. Само собой пример должны бы подать сначала некоторые из людей зажиточных, каковых в Каракульском приходе человек десяток-два есть.
Только Ключевский отряд строением превосходит прочие. В нем столько же, например, хороших домов, сколько в Каракульском плохих. Исключая Веренского, отряды эти сосновым лесом пользуются из бора Санарского. Доставка его гужем трудна. Пытались было водою, и это оказалось не способным. Веренские строевым лесом пользуются из бора, находящегося невдалеке от Михайловского укрепления, но отдаленном для сего отряда. Жители привозкой леса тоже чрезвычайно затрудняются.
О религиозном настроении жителей сказать надобно, что оно не превышает других приходов, но не стоит их и ниже. Похвально по крайности то, что здесь дух раскола или изуверства никогда не возникал. Требоисправление и все нужды христианские, со стороны жителей, исполняются с должным вниманием и усердием. В этом отношении полную справедливость надобно отдать преимущественно Ключевским переселенцам, устроившим и украсившим у себя в самое короткое время церковь3, когда другие отряды давно имеют только скудные часовни. На сей раз немного отстают, по своему младенчеству в религии, калмыки. Они, не уклоняясь от православия, не сопротивляясь вере, доселе как-то не могут расстаться с некоторыми наследственными привычками или обрядами, отзывающимися язычеством. Впрочем, не охотно посещают церковь, калмыки эти в домы к себе священников принимают, детей крестят, сами исповедываются без напоминания, и приобщаются при болезнях или смерти.
Содержание причта, однако, здесь незавидно. Получая в год до 120 рублей казенного жалования, он от жителей пользуется лишь покосами, посильным пожертвованием за свое требоисправление, кой-каким незначительным добровольным сбором, и только. А до умножения прихода народонаселением здесь причту содержаться было совершенно нечем. Оттого Каракульскою священники заведовали, по большей части, сторонние. Что с местными чрезвычайно увеличило число их. Ряд4 этих священников следующий: Петр Васильев Мутин* (1780 г.), Евфимий Поповцев (1787), Стефан Бирюков (1803), Николай Исаев Милицын* (1805), Савва Крюков (1806), Федор Ф. Ильин* (1809), Василий Земляницын, Иосиф Гурьев Бирюков* (1810), Михаил и Стефан Бирюковы (1817), Андрей Некрасов (1818), Алексей Стефанов Мамин*, протоиерей Петр Бирюков; Иоанн Гаврилов Шмотин* (1821), Василий Ильин Серебреников* (1827), протоиерей Иоанн Алфеев, Михаил Стрелецкий, Иоанн Кизильский (1829), Иоанн Лыткин, Симеон Васильев Протасов (1831), Алексей Михайлов Сребренников, Филипп Иванов*, Николай Иванов Федоров, Иоанн Дорофеев Никольский* (1834), Григорий Львов (1835), Александр М. Максимов*, Евпл Прохоров Покровский* (1836), Поликарп М. Максимов, Феодор Петров Рычков* (1840), Петр Егоров Комаров (1847), Александр Николаев Базанов* (1848), Константин Орлов, Иоанн Темперов*, Гавриил Некрасов*, Федор Игумнов; Аркадий Кремлев; Михаил Красноярский*, Александр Кочнев; Дмитрий Никольский; Николай Иванов Шмотин * (1848-60 г.). Умерших из числа сих священников и погребенных при Каракульской церкви трое: В. Серебреников 65 лет, в 1828 г.; И. Кизильский 45 л, в 1830; и Ф. Иванов 51г., в 1833 г.

Св-к Ник. Шм-н

Примечания автора:
1. Священные одеяния состояли наиболее из китайки, саржи, тафты, штофов, на подкладках выбойчатых, равендушных (?) и т.п.
2. Оба этих отряда заселены большею частию из Степной кр[епости] солдатами, обращенными в казачье ведомство.
3. Ныне тут самостоятельный приход от Каракульского
4. С 1750 до 1800 г. при церкви… нет никаких, исключая грамоты.
* Звездочка при фамилии означает стороннего священника.

Оренбургские Губернские Ведомости 1863 г. № 3
Продолжение будет