Изюмский Георгий Иванович (1906-1944)

К сожалению, пришлось сократить статью более чем в два раза. Поэтому ниже я привожу ее полный текст.

Письма с фронта

Сегодня, в преддверии юбилея Великой Победы, я хочу рассказать о Георгии Ивановиче Изюмском, моем родном деде, и уникальных документах, сохранившихся в нашей семье.
Мой отец очень практически не помнил своего папу: ему было всего чуть больше трех лет, когда Георгий Иванович добровольцем ушел на фронт. А вернуться ему, было не суждено. Моя бабушка о деде ничего не говорила, лишь начинала плакать. Однажды, после очередного моего вопроса, она отдала мне небольшой кожаный бумажник и пакет. В них были письма деда с фронта и несколько документов. Всего сохранилось 43 письма и открытки, датированные февралем 1943 – апрелем 1944 гг. Вот о них и пойдет речь в этой статье.
Но для начала несколько слов об авторе писем. Поскольку Ростов-на-Дону, в котором жила семья деда, дважды находился в оккупации, а семья в июне 1942 г., перед вторым приходом фашистов, пешком попыталась уйти в тыл, то семейные документы практически не сохранились. И мне, буквально по крупицам, пришлось на основе архивных документов восстанавливать биографию деда.
Георгий Иванович родился 21(08) января 1906 г. в станице Уманской Кубанской области в семье потомственного дворянина, кубанского казака. Его дед был подполковником Кубанского казачьего войска. А восприемником на крестинах был генерал-майор А.Я.Кухаренко, атаман Ейского отдела Кубанской области.
Вскоре после рождения Георгия его родители вместе со своими детьми переехали в Ростов-на-Дону. А через несколько лет его отец ушел из семьи, поэтому Георгия и его старших брата и сестру воспитывала одна мать. Мария Николаевна умерла в 1919 г. и дед несколько лет жил в семье старшего брата.
С 1913 г. Георгий учился в Ростовском-на-Дону коммерческом училище, а в 1922 – 1924 гг. - в Политехникуме путей сообщения в Ростове-на-Дону.
С июня 1920 г. служил младшим письмоводителем. В 1924 – 1934 гг. – заведующий магазином. В 1934 - 1935 гг. – инспектор Горторготдела в Ростове-на-Дону, затем – уполномоченный по заготовкам Ростовской музыкальной фабрики №2.
С 1936 г. по ноябрь 1941 г. Г.И.Изюмский работал заведующим снабжением и сбытом Зеркальной фабрики Отдела местной промышленности Ростовского-на-Дону горисполкома.
С марта 1942 г. – в рядах Красной Армии. Был призван Орджоникидзевским РВК г.Ростова-на-Дону. Воинское звание – старший сержант. Был командиром орудия 1-й батареи 240 армейского полка ПВО, затем служил в 96 Гвардейском стрелковом полку.
Приказом 30-й Армии от 21 ноября 1942 г. №0101/н Г.И.Изюмский за образцовое исполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество был награжден орденом Красной Звезды.
Выписка из наградного листа: «Тов. Изюмский – энергичный, решительный, смелый, инициативный младший командир. Свое дело знает отлично и умело применяет по уничтожению вражеской авиации. Неоднократно подвергаясь бомбежке и артиллерийско-минометному обстрелу, тов. Изюмский стойко стоял на своем боевом посту и отражал налеты вражеской авиации. Орудийный расчет под командованием тов. Изюмского за короткий промежуток времени уничтожил три вражеских самолета».
26 апреля 1944 г. был тяжело ранен.
Скончался от ран 27 апреля 1944 г. в 101 хирургическом полевом подвижном госпитале.
А теперь вернемся к письмам. После ухода деда на фронт, его связь с семьей прервалась. Дед не знал их судьбы и приложил немало усилий, чтобы получить информацию о своей жене и сыне, ее матери и сестрах Вере, Софии и Марии, племяннике Александре. Первое его письмо с фронта датировано 17 июня 1943 г. В нем он писал (привожу его текст почти полностью):
«Милая Клара!
Целую тебя тысячу раз!!! Признаться, я уже отчаялся разыскать вас, т.к. сроки все прошли; полагал, что или вас нет уже в живых, или угнаны на каторгу в Германию. Но поиски я все же упорно продолжал, начав со дня взятия Ростова немцами 24.7.1942 г. По сей день. Еще вчера я послал в Садвинтрест запрос (третий) о Вере. На днях послал – в г. Бугуруслан Чкаловск. обл. Центральное справочное бюро на эвакуированных о тебе, о Вере и Мары в отдельности. Справлялся у всех знакомых, даже в Облместпроме; писал С.Р.Бурженскому (он зам. предгорсовета), писал открытое письмо вам через Радиоцентр, в надежде, что услышите в каком-нибудь р-не области. Ответа не было. Из Бугуруслана прислали, что сведений о вас нет. Марын адрес указали старый, запросил еще раз, т.к. их справку я получил давно. Получил оттуда адрес Иды. И только третьего дня получил письма от Клавы и Лизы; несколько раньше открытку от Дины и Тамары Трофименко. С Козелевыми связь установил давно. Из всех сообщений видно, что вы все выехали 14.6.42 г. в Цымлянскую и … все.
Можешь представить мою радость, когда совсем неожиданно командиры подходят ко мне, танцуют около меня и вдруг вручают письмо! Я читал вслух, все командиры и бойцы пожимали мне руку и поздравляли меня.
Клара, то, что ты спасла жизнь Виктора, я никогда не забуду. Эта заслуга – бесценна. Еще раз крепко целую и благодарю. Молодец!
Сегодня – 17-е Июня 1943 г. Запомни эту дату, в этот день ты всегда будешь печь самый лучший пирог: с курагой или свежими яблоками. Кушать будем приглашать всех родных. Этот день будем отмечать ежегодно, как особый семейный праздник.
Клара, вышли мне обязательно фотокарточки свою и Виктора и сообщи отдельно о дне высылки. А теперь передай привет бабушке, Вере, Шурику и Вите. Поцелуй за меня всех, а Витю второй раз на придачу в сапульку. Ему я пишу красивую открытку отдельно. Вере также посылаю письмо на твое имя.
В уголке, сверху твоего письма стоит: №2, я понял, да и из текста видно, что это второе твое письмо. Первого я не получил. […]
Ты, я вижу, близко принимаешь к сердцу пропажи вещей. Наплюй. Удастся это вернуть – хорошо. Не удастся – тоже хорошо. Счастье то, что при такой войне, при массовом истреблении людей не только на фронте, а еще больше в тылу, - мы еще живем и, надеюсь, будем жить еще долго и увидим лучшие времена. В этом главное. А все остальное само приложится, как начнем работать на гражданке после победы.
Меня барахло никогда не занимало. Мои мысли все были направлены к вам, хотя положение казалось совсем безнадёжным. Но маленькая надежда теплилась в душе. Еще за несколько часов до получения твоего письма я лежал, не мог заснуть, хотя нужно было малость перекурнуть, т.к. всю ночь не спал, проверял часовых, лежал и думал: «если вдруг будет мне счастье, что получу сообщение, что семья жива, то все мысли и усилия направлю на лучшее несение службы». И, вдруг, письмо!
Да, теперь со свежими силами за службу, за уничтожение трижды проклятых гитлеровских мерзавцев!
Все письмо твое, Клара, посвящено ценам, а как вы эвакуировались, что пережили, почему ехали в Цымлу именно, как попали на хутор, как живете, чем питаетесь, как здоровье всех вас? Об этом ни слова. А это самое интересное и самое важное. Какая обстановка, что за люди вас окружают и как они к вам относятся? На что живете и чем занимаетесь? Конечно и о вещах не мешало б знать, но это дело третьестепенное.
Пиши чаще и подробней. Если нет бумаги, то я буду вкладывать в конверт по нескольку секреток. Этого добра у нас хватает. Я тоже часто буду писать вам. […]
Пока хватит. Ночь короткая. В 2 ч. ночи уже светло. Подъем в 3.30. А еще нужно писать Вере, Евдокии Васильевне, Зиновию, Идее. Последним трем сообщить радостную весть. Отбой в 22.00, когда начинает темнеть, т.е. заходит солнце. Вкладываю в конверт цветочки, которые я засушил в июне 1942 г. и хотел послать Вите и интересную карикатуру из газеты, значение которой напишу в следующем письме, также и о себе. А теперь пожелаю вам всем доброго здоровья и счастья, и бодрости. Целую крепко. Жму руки.
Ваш Георгий».
Дед писал свои письма не только жене и сыну, но и своей теще, сестре жены и племяннику, которые находились вместе в хуторе Грачики, в нескольких километрах от станицы Романовской (Ростовская область). Сохранилось и несколько писем, адресованных друзьям.
В своем письме, также от 17 июня 1943 г., адресованному 15-летнему племяннику жены, Георгий Иванович писал:
«Здравствуй, Шурик!
Пишу тебе специально отдельное письмо. Возможно, что это объясняется тем, что сердце мое преисполнено слишком большой радостью, получив радостную весточку, что вы все, мои дорогие, живы и здоровы. Заслужил ли ты это письмо? Спроси у своей совести. Она – твой судья.
Прошел год как я тебя не видел. Наверное, ты еще больше вырос, возмужал. Теперь, ты – настоящий мужчина! В эти года я жил самостоятельной жизнью, служил, зарабатывал себе на хлеб. И если это было мне относительно не трудно, то это было, во-первых, потому, что я был совершенно один (мать умерла, а отца я не знал), а, во-вторых, мне помогали: моя грамотность, образованность. Ничего этого у тебя нет.
Шура, мать твоя убита горем об отце, ничего ей не мило. Посмотри на неё внимательно, посмотри на её тело, фигуру, всмотрись в черты её лица, прислушайся к её голосу. Разве два года назад, до начала войны, она была такая? Всмотрись, прислушайся. Мать твоя пока работает. Это облегчает твою задачу – стать главой семьи. Что тебе нужно делать? Спроси опять у совести, она тебе подскажет. А хочешь, я тебе скажу. Прежде всего, тебе нужно приобрести трудовые навыки. Когда будешь читать это письмо, хутор будет готовиться к уборочной, работы много. Вот и окунись, отдай все силы ей. Этим ты поможешь не только матери, но и фронту, нам бойцам уничтожать фашистских гадов: мстить за отца, за дедушку [он был расстрелян немцами 28 ноября 1941 г. во время первой оккупации Ростова], за все горе народное. Во-вторых, больше читай и занимайся самостоятельно. В-третьих, будешь ходить в школу, учись только на отлично. Может ты уже все сам это надумал и решил так делать? Хорошо.
Жду от тебя ответа. Привет и поцелуй передай бабушке, маме и тёте Кларе. Целую тебя крепко.
Твой дядя Георгий».
В письме от 26 июня 1943 г. Георгий Иванович сообщил жене «приятную новость»:
«Послал сегодня письмо, в которое вложил справку о службе. А сейчас, вечером, пишу новое, т.к. нужно экстренно сообщить вам приятную новость. Мои розыски Мары [сестра жены] увенчались успехом. Сообщаю её адрес […].
Ловко я её разыскал? 10 месяцев искал. Сколько писем написал […] и, наконец, получил удовлетворительный результат. Одновременно пишу письмо и ей с указанием вашего адреса. Так будет скорей. Вот Мара будет рада, когда я сообщу о вас! Теперь бабушке нет основания волноваться. Пусть успокоится и больше кушает. С Соней [еще одна сестра жены] в порядке. Остается один Исаак [муж Веры, сестры жены, отец Александра]. Здесь нужно ждать окончания войны, а тогда может разыщется и он. Надежда есть у меня, что он жив и вернется невредимым домой по окончанию войны [так и получилось!]. Как мне хочется поскорей вас всех увидеть и обнять, и расцеловать. А Витю в особенности, если только он не балуется. […]
Почему от вас нет писем? Получил два и больше нет. Свинство, немедленно выправить.
А пока всего хорошего. Жду писем от вас. Целую всех крепко, а Витю на придачу в сапульку».
Своему сыну Вите, моему отцу, дед писал отдельные открытки. Вот одна из них от 7 июля 1943 г.:
«Милый Витя, здравствуй!
Как твоё здоровье, дорогой сынок? Где ты гуляешь, весело ли тебе жить на хуторе? Вспоминаешь ли ты папу? Гуляй больше во дворе и больше кушай! Посмотри в зеркало, как ты загорел, какой стал черный; таким ты не был в Ростове. Виктор, передавай бабушке и тёте Вере, что папа сказал, чтобы они тебя не баловали, а то папа будет сердиться. А пока, милый сыночек, до свидания. Крепко, крепко целую. Поцелуй за меня всех и обними.
Твой папа».
Отдельно, в своих письмах, дед просил передать привет хуторянам, которые приютили и спасли его семью. Хутор Грачики был захвачен немцами, но так как он был совсем маленький, они в нём не останавливались. Бывали только изредка. В это время хуторяне прятали бабушку, папу и их близких в подвале.
В письме от 21 июня 1943 г. дед писал:
«Передай колхозникам, у которых вы живете, которые вас приютили и спасли от гибели моё красноармейское спасибо! Пусть они знают, что мы, фронтовики, воюем крепко, не щадя своих сил и здоровья. Все делаем для защиты нашего Отечества, русских людей, в том числе и их. Домой вернёмся только с победой. О качестве наших боевых дел можете судить, из семи моих красноармейцев и младших командиров: двое награждены орденами, трое медалями; двоим присвоено воинское звание мл. командиров.
Пусть и они стараются изо всех сил в колхозе работать лучше, чтобы дать больше продуктов, необходимых для Красной Армии».
И еще 30 августа 1943 г. Георгий Иванович спрашивал: «Как живут ваши хозяева? Передайте им мой привет и благодарность за все их заботы и приют, оказанный вам. И так мы с ними породнились, стали кумовьями: я кубанский казак, а они, наверное, донские казаки. Воины и сами донские казаки, а также хозяева они не плохие, не хуже кубанцев. Вернусь с фронта, заеду к ним, выпьем бутылочку самогоночки, если к этому времени не будет водки, чтобы закрепить родство!»
Конечно, в своих письмах дед писал не только о семье, но и о боевых действиях, в которых он участвовал. Приведу несколько выдержек из его писем.
16 июня 1943 г.: «29.7. прибыли на фронт, а 30-го уже вели огонь и я сбил бомбардировщик Ю-88. На этом фронте началось большое наступление. Пробивали сильные укрепления. 3.8. при занятии новой огневой позиции под вечер попал на просматриваемую противником местность и нас обстреляли беглым огнём большой мощности. Рядом убило лейтенанта. Мою пушку повредило и она временно вышла из строя. Я воспользовался случаем и командир части перевёл меня в другое наше подразделение, в котором и по сей день служу с 18.8.42 г. Здесь совсем другое, прекрасные командиры и мой личный состав, с которым много пришлось поработать. До меня пушка имела на счету всего лишь один подбитый самолёт. За полтора месяца моего командования счёт увеличился еще на 1 подбитый и 4 сбитых самолёта (3 бомбардировщика и 1 «Мессершмитт», истребитель). Зная хорошо матчасть, я учил бойцов, расчет стал одним из лучших. Командование высоко оценило нашу работу и наградило нас правительственными наградами: орденами и медалями. Я награждён орденом Красной Звезды. Летние и осенние бои были очень ожесточенные. Приходилось в некоторые дни отражать по 5-6 атак с воздуха групп от 12 до 32 самолётов в каждой. По шесть суток не спали. Днём ведём огонь, а ночью меняем позиции. Но мы вели себя достойно звания воина Кр. Армии. В октябре бои закончились. Наши войска достигли больших успехов. На зиму мне повезло. Мы попали на окраину аэродрома. […] Весной началось новое наступление и мы выехали вновь на фронт. В предыдущем письме я вместе с цветочками Вите послал тебе карикатуру из газеты с надписью на части её. В боях за ликвидацию этого крупнейшего узла сопротивления я и заслужил орден. Мы проезжали после и видели эти укрепления, бессчетное количество разбитых немецких танков, часть которых была врыта в землю, для усиления обороны. Мы удивлялись и понимали, как трудно было отбивать этот город. Сам город, когда-то красивый, старинный, превращён в груду развалин. Вообще на нашем пути, как правило, немецкие бандиты сжигали и уничтожали всё. От сотен сёл, в которых мы бывали, один пепел. Население частью расстреливал мерзавец, а часть угонял в свой тыл».
21 июня 1943 г.: «Сам неоднократно смотрел смерти в глаза. И в прошлом году под Ржевом, когда авиабомбы сыпались вокруг нас так, что становилось темно от пыли и вздыбленной пахотной земли, и мы на время прекращали огонь, а когда воздух прояснялся, возобновляли с новой силой. Мины неоднократно ударялись и разрывались в бруствере и в перегородки укрытий. И теперь в этом году несколько раз были под сильным артиллерийским обстрелом. «Хенкель-126» специально охотится за нами и, обнаружив, вызывает огонь своих батарей. Первый раз по нашей позиции выпустили около 400 снарядов, второй – 430, третий, 16.6 – 30 всего. Но мы спуску им тоже не даем: наша часть в этом году сбила 3 «Хенкеля» и 1 «Мессершитт». Да в прошлом году 60 самолётов. Вот они и свирепствуют, а мы посмеиваемся. Мне всё же очень везёт пока».
6 августа 1943 г.: «На нашем участке пока оборона, но все ждём скорого наступления, которое все бойцы и командиры желаем с большим нетерпением, к которому мы готовы в любую минуту. Обстреливает нас немец каждый день по нескольку раз. Двух человек ранило. Наша артиллерия тоже не дает им спуску. Авиация его стала активничать. Вчера сбил немецкий бомбардировщик. Ходил на передний край в траншеи наших войск оформлять акт. Впервые видел нашу оборону и вооружение наших войск: очень даже хорошее и крепкая. Видел макушки касок фрицев, расхаживающих по своим траншеям. С каким бы удовольствием запустил бы пулю, да далеко».
Последние два коротких письма датированы 16 и 21 апреля 1944 г. (крайнее написано за пять дней до смертельного ранения).
16 апреля 1944 г.: «С праздником! [Пасха] Мои дорогие друзья Клара, Вера!
Сегодня кто-то выпивает, гуляет, а кто-то валяется в мокроте, мёрзнет, рискует жизнью за счастье и свободу русского народа. Скоро и мы, в своей семье, погуляем и это будет веселье заслуженное. Уже этот светлый день не далёк.
Я далёк от вас, но каждый день я думаю о вас. И когда, а это будет очень скоро, я пойду в бой, то я пойду с мыслью о том, что я пролью кровь за вас. Но обо мне не беспокойтесь, что суждено, то и будет. Ну, целую вас и говорю: до свидания! Георгий».
21 апреля 1944 г.: «Верочка, привет, дорогая!
Жив, здоров, что уже хорошо. А как у вас? Мой адрес изменился, а потому пишите по новому […].
Прошла Пасха. Скоро 1 Мая. А я все ещё не имею возможности хоть один день провести вместе с вами.
Служба тяжёлая, а для моего здоровья иногда граничит с пыткой. Живу в паршивой палатке, которую продувают ветра вдоль и поперёк. Днём терпимо, т.к. на занятиях в ходьбе, а ночью мороз, замерзаем. Шли дожди. Третий день солнце, и в лощинах ещё снег. Местность болотистая, обувь сырая. Скорей бы тепло. Целую. Привет родным. Георгий».
До недавнего времени в семье не было точно известно о месте захоронения Георгия Ивановича. Дома сохранилась только нотариально заверенная в 1946 г. копия похоронки. То ли изначально в документе было неправильно написано название деревни, то ли нотариус ошибся. Сейчас уже и не узнать. Но дело в том, что в том районе населенного пункта с подобным названием никогда не было… Мой папа всю жизнь пытался найти могилу своего отца, но, увы, безрезультатно. И только после появления ОБД «Мемориал» и моего запроса в ЦАМО с просьбой официально подтвердить данные, размещенные в интернете, удалось добиться внесения имени Георгия Ивановича Изюмского и еще трех бойцов, похороненных одновременно с ним в братской могиле, в списки погибших и захороненных на территории Новоржевского района Псковской области. А на братской могиле появились их имена…

Мой дед