Родственные связи П.К.Клодта и А.С.Пушкина

По данным сайта geni.com супруга барона Карла Адама Штакельберга (1669-1749) Ульрика Албедиль (Ulrika Eleonora von Albedyll) († 02 июля 1722) была дочерью Густава-Эрнста Альбедиля (Gustav Ernst von Albedyll) (1655–1721) шведского генерал-майора, заместителя губернатора Риги, позднее генерал-лейтенанта русской службы, и Юлианы Августы фон Оффенберг (Juliane Auguste von Offenberg) (1660-1702)

https://www.geni.com/people/Ul...9061364076

Соответственно, у дочери шведского лейтенанта Георга фон Альбедиля (1650-1700) и баронессы Елизаветы Элеоноры фон Менгден - Кристины Елизаветы, в замужестве Шёберг, сестры Ульрики Элеоноры нет.

https://www.geni.com/people/%D...0120653232

Интересно, много у Александра Сергеевича таких "родственников"?

Y_Vinter написал:

[q]

Интересно, много у Александра Сергеевича таких "родственников"?

[/q]

Очень много. Практически всё остзейское дворянство. Там по линии Менгденов, Розенов, Врангелей и Тизенгаузенов можно установить родство практически с любым дворянином из остзейских губерний.
Более того, жена Пушкина Наталья Гончарова по линии своей бабки, Ульрики фон Липгарт, приходилась дальней родственницей своему мужу.
Об этих обстоятельствах как-то не принято было говорить ни в царское время, ни тем более в советское. Не принято и сейчас. Ведь Пушкин это как известно наше всё, а тут у него какие-то Врангели в родственниках ))) Куда интереснее родство с эфиопами угнетаемыми английским империализмом, не так ли?

Дополнение по теме.

В книге Г. Клодта Повесть о моих предках. М. 1997, на 62 странице приводится следующий эпизод.

«4 декабря Петр Карлович был на семейном празднике у Николая Ивановича Греча, который, как мы знаем, доводился ему кузеном. Там он встретил Пушкина, сидевшего за столом напротив него. Они были знакомы — встречались на вечеринках у Федора Толстого, у Карла Брюллова, на журфиксах Оленина и в Артистической кофейне.
Петр Карлович про себя отметил: Александр Сергеевич угнетен бедой своей, как болезнью, — глаза его потускнели, нос обострился, смуглость кожи перешла в желтизну, а волосы развились. От слухов, касавшихся Пушкина, Петр Карлович всячески отмахивался, хотя и понимал, что поэт, так им любимый, оказался в западне, из которой без потери чести или жизни ему не выбраться. И все-таки он надеялся, что царь вмешается не допустит...»

Георгий Александрович Клодт (1923 – 1994). художник, писатель; член Союза художников СССР; праправнук П. К. Клодта

Представляется, что здесь мы имеем дело с реконструкцией события, вполне корректной, основанной на следующих рассказах.

«…за два дня до имянинъ у Николая Ивановича 4 Декабря праздновались имянины его жены Варвары Даниловны и вмѣстѣ съ тѣмъ день рожденіе одной изъ дочерей. Замѣчательно, что Гречъ и семейство его лютеране, а жена реформатка или кальвинистка, какъ я уже и замѣтилъ, имѣли странное обыкновеніе праздновать порусски свои имянины, дѣлаясь на эти дни православными. Въ домѣ Греча былъ семейный праздникъ, на которомъ были почти все свои, родные. Часовъ въ девять вечера, проѣзжая по Мойкѣ изъ Коломны въ Англійскій клубъ (бывшій тогда въ Демидовомъ переулкѣ/ Александръ Сергѣевичъ Пушкинъ увидѣлъ сильное освѣщеніе у Греча и, думая найти у него литературное сборище объ „Энциклопедическомъ Лексиконѣ“ Плюшара, заѣхалъ изъ любопытства на минутку; но неожиданно попалъ на семейный праздникъ и былъ особенно восторженно принятъ своимъ страстнымъ поклонникомъ Колей Гречемъ, который не отставалъ отъ него и которому Пушкинъ выражалъ свою искреннюю симпатію. Пушкинъ не отказался отъ бокала шампанскаго и просилъ Колю прочесть отрывокъ изъ его „Бориса Годунова“, восхищался дикціей и вѣрностью интонаціи и предрекалъ, что изъ этого мальчика долженъ образоваться второй Гаррикъ или Тальма. Это послѣднее предсказаніе Пушкина (какъ говорили тогда домашніе Греча и въ томъ числѣ мнѣ собственно одна изъ его молоденькихъ родственницъ Розалія Р****тъ, съ которой я часто танцовывалъ на вечерахъ) очень не полюбилось тогдашней женѣ Греча, немножко жеманной и педантичной, но доброй Варварѣ Даниловнѣ, которая по поводу этого предсказанія сказала: „Ces poètes ont toujours des idées si barroques!“ (У этихъ поэтовъ всегда такія вычурныя идеи). Какъ бы то ни было, а Пушкинъ, какъ замѣтили многіе, былъ не въ своей тарелкѣ, и нѣкоторые тутъ же на вечерѣ относили это къ тому, что онъ, въ качествѣ камеръ-юнкера, долженъ былъ бывать на частыхъ церемоніяхъ во дворцѣ, чрезъ что утомлялся физически и нравственно. Но позднѣйшія событія злополучной катастрофы 27-го Января 1837 года уже въ концѣ 1836 года послужили поясненіемъ той мрачной задумчивости, которая отразилась на всемъ лицѣ впечатлительнаго поэта и заставила его въ нѣсколько дней постарѣть на нѣсколько лѣтъ. Пробывъ 4 Декабря у Греча съ полчаса, Пушкинъ удалился. Гречъ самъ проводилъ его въ прихожую, гдѣ лакей Пушкина подалъ ему медвѣжью шубу и на ноги надѣлъ мѣховые сапоги.—„Все словно бьетъ лихорадка, говорилъ онъ, закутываясь, все какъ-то вездѣ холодно и не могу согрѣться: а порой вдругъ невыносимо жарко. Нездоровиться что-то въ нашемъ медвѣжьемъ климатѣ. Надо на югъ, на югъ!...“»

(Михаил Юрьевич Лермонтов в рассказах его гвардейских однокашников. (Из „Воспоминаний В. П. Бурнашева, по его ежедневнику, в период времени с 15 Сентября 1836 по 6-е Марта 1837 г.). // Русский архив, 1872, т. 20, № 9, столбцы 1769-1770).

Об этом праздновании сообщает и Иван Леонтьевич Леонтьев (псевдоним Щеглов) (1856-1911).

«Это, вѣдь, вы его такъ раздули, a мы тогда не придавали ему такого значенія!" замѣтила мнѣ какъ-то моя покойная бабушка, старуха баронесса M. В. Клодтъ, когда разговоръ зашелъ о Пушкинѣ—и я часто вспоминаю эти знаменательныя въ своемъ простодушіи слова (кстати сказать, она лично знала Пушкина и не разъ разсказывала мнѣ на ухо, по секрету, какъ Пушкинъ, очутившись однажды въ тѣсномъ дамскомъ кругу и замѣтивъ чью-то маленькую хорошенькую ножку, бросился на колѣни и принялся ее цѣловать).
Дѣдъ мой, В. К. Клодтъ, съ своей стороны, передавалъ мнѣ очень характерный фактъ, относящійся къ послѣднимъ годамъ Пушкина, когда поэта травили его свѣтскіе недруги. Какъ-то онъ обѣдалъ y H. И. Греча, и, на его счастье, пріѣхалъ Пушкинъ. Только что сѣли за столъ, и подали супъ, какъ вошелъ слуга и подалъ Пушкину какоето письмо. Пушкинъ нервно сорвалъ конвертъ и съ видимой тревогой сталъ пробѣгать письмо. На это хозяйка, жена Греча, очень рѣзко замѣтила Пушкину по-французки приблизительно въ томъ смыслѣ, что „вѣроятно, письмо очень любопытное, если monsieur Пушкинъ даже забываетъ изъ-за него о приличіи". Пушкинъ поблѣднѣлъ, всталъ и вышелъ. „Такъ мнѣ и не удалось пообѣдать съ Пушкинымъ!" заключилъ свой разсказъ, со вздохомъ, мой дѣдъ.»

(Щеглов И. Новое о Пушкине. 1902, с. 30-31).

Как видим, напротив Пушкина сидел Владимир Клодт, что вовсе не исключает и присутствия его брата Петра.
M. В. Клодт, должно быть, Мария Ивановна, ур. Забродина (1807 - 16.12.1891), но инициал отчества другой.
В. К. Клодт - Владимир Карлович (2.9.1803 - 23.2.1887). Один из пятерых сыновей барона Карла Фёдоровича Клодта фон Юргенсбург (1765-1822) и Елизаветы-Авроры Клодт фон Юргенсбург (урожд. Elisabeth-Charlotte-Aurora von Freyholdt, 21.4.1777-13.8.1825). Геодезист и топограф. Родной брат скульптора П. К. Клодта, знакомый А. С. Пушкина.

https://spslc.ru/burial-places...ovich.html

О детях этой четы Клодтов ничего не известно, но внук есть.
ЩЕГЛОВ, Иван Леонтьевич (настоящая фамилия - Леонтьев) [6(18).I.1856, Петербург -- 4(17).IV.1911, Кисловодск] - прозаик, драматург. Родился в дворянской семье. С трех лет "по бедности родителей" воспитывался в семье деда, барона В. К. Клодта фон Юргенсбурга (генерал от артиллерии, брат скульптора П. К. Клодта).

"Русские писатели". Биобиблиографический словарь. Том 2. М-Я. Под редакцией П. А. Николаева. М., "Просвещение", 1990.

http://az.lib.ru/s/sheglow_i_l/text_0020.shtml

О родителях Щеглова-Леонтьева сведений не нашлось.

Вообще род Клодтов был удивительно одарённым в художественном плане. Там много было художников. Георгий Александрович Клодт кстати был потомком Петра Клодта не по прямой линии. Его прапрадедом был генерал-майор Константин Карлович Клодт, младший брат скульптора. Но и Пётр Клодт тоже приходился Георгию прапрадедом. Через свою дочь Веру, которая вышла замуж за двоюродного брата, Александра Константиновича Клодта. У лютеран браки с двоюродными родственниками были обычным делом. Но дело в том, что дети Петра Клодта были православными, так как родились от православной матери. Каким образом Вере Петровне разрешили выйти замуж за двоюродного брата, не знаю. В те годы церковные законы были и законами государственными.