Косяков Василий Антонович

Балет сквозь литературу - Страница 257
Вера Красовская - 2005

"В этой связи вспоминается следующее. Было это года за два до катанья на лодке со студентом. Как-то к маме пришла жившая этажом ниже нас вдова ректора Института Людмила Ивановна Косякова, и, что греха таить, любившая побеседовать мама увлеклась разговором."

"Чельцов М. П. ( протоиерей). Воспоминания "смертника" о пережитом / предисл. В. В. Антонова. - М. : Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 1995. - 159 с. "

"ДЕРЯБИНСКАЯ ТЮРЬМА

Это концентрационный лагерь, помещавшийся в августе-сентябре 1918 года в Дерябинских бывших морских казармах, расположенных на Васильевском Острове, на самом берегу моря. Место, ими занимаемое, одно из самых лучших. Прекрасные морские дали с плавающими по ним шлюпками, лодочками, пароходами и т. п. При сильном ветре — величественная картина бурных волн; в тихий вечер — удивительно прекрасный вид на закат солнца. Сколько раз приходилось любоваться из окна нашей камеры на то и другое, особенно на вечернюю зарю. Какая роскошная, замечательно привлекательная картина; глаз не отрывая от нее, стояли мы целыми вечерами у окон камеры, забывая все. Тут только я понял, что значит так называемая Стрелка, куда собиралась в былые дни петербургская знать, чтобы любоваться на эту картину.

Не раз приходилось наблюдать полеты гидропланов, с нередкими посадками их на воду буквально под окнами тюрьмы, — на расстоянии каких-нибудь пятидесяти—ста саженей от нас. Однажды недели две стояла недалеко от тюрьмы баржа с дровами и копошащимися на ней рабочими. И это было радостно наблюдать.

* * *
Дерябинка в мое сидение в ней представляла из себя до десяти—двенадцати отдельных камер, каждая от семидесяти до ста пятидесяти человек, — это норма. Но чаще бывало наполнение каждой камеры двойным комплектом, так что спали по трое на двух кроватях, на полу, на столах."


"Митр. Вениамин лично ездил к Галкину на квартиру, и результатом его унижения ради нас и было наше освобождение. Вечная молитвенная ему память!

Освобожден я был вместе с Ливанским дня через три—четыре после допроса. Известие о сем пришло утром; частным образом немедленно было из канцелярии сообщено нам, а вечером мы ушли из тюрьмы... Когда утром стало известным о моем выходе из тюрьмы, то некоторые церковники обратились ко мне с просьбой — поручением: как только станет возможным, собрать всех, сидевших в Дерябинке, в Казанском соборе и отслужить Господу благодарственный молебен за спасение жизни и благополучный выход из тюрьмы, и панихиду о убитых и умерших. Не подозревали мы в то время, что некоторым из нас не раз еще придется сидеть в тюрьмах, много удастся приобрести новых друзей и гораздо более тяжелое, ужасное и для жизни опасное претерпеть и перенести...

Не могу не вспомнить, что прощание мое с тюрьмой было очень сердечным. Меня благодарили за пастырское поведение мое в Дерябинке и сердечное отношение ко всем; мне, могу сказать, не завидовали, только сожалели, что я покидаю их, у которых больше не остается священника и все доброе, заведенное при мне, должно будет прекратиться. Так, действительно, и было: молитвы расстроились, богослужение некому было совершать.

При прощании ко мне подошел некто из сидящих в Дерябинке. С ним доселе я ни разу не говорил, но мне было известно о нем как человеке неверующем, насмешливо и дерзко относящемся к религии и все время подшучивавшем над нашими молитвами. Он подошел ко мне, подал руку и сказал (слова его я запомнил хорошо): "Вы мне показали пример истинного священника; теперь я по крайней мере не буду осуждать и бранить огульно все духовенство. Вы многое сделали и для меня. Спасибо!" Сказал и, быстро отвернувшись, отошел от меня. Эти его слова были лучшей для меня радостью и благодарностью.

Часов в девять—десять вечера 13/26 октября я был уже дома. Приход мой домой не был большой неожиданностью. Я смог из Дерябинки уведомить домашних о возможно скором освобождении и об обещании следователя. На лестнице своего дома я встретил Анну Константиновну Живягину, уходящую от нас; она, конечно, вернулась опять к нам. Скоро стало известным по всему Институту о моем возвращении домой, и ко мне быстро пришел Василий Антонович Косяков с расспросами о моем житье-бытье в тюрьме и о здоровье теперь.

Вечная ему благодарность от меня и от всей моей семьи. Только благодаря ему в августовские дни я остался живым, когда всех взятых в то время священников — свыше десяти человек — расстреляли или утопили. Он своим ходатайством перед Луначарским и защитой меня перед ним подвинул того потребовать моего освобождения еще с 10-й Роты. И если я не был освобожден тогда, то только сам я виноват в этом. "Как его, - т. е. меня, - можно освободить, коли он все время на допросе говорил о вере?" — сказали Василию Антоновичу Косякову после моего допроса на 10-й Роте; а он здесь стоял и ждал меня увидеть свободным. Не освободили, и ладно; только бы не казнили. А этим я обязан В. А. Косякову. Вечная ему память!"

1904 год.

Здесь лучше видно...

Да и Виктор Антонович значится ротмистром... и не первый год по другому адресу...

Это всё из

"Евгения Тихомирова
ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ
БРАТЬЕВ КОСЯКОВЫХ"

"Через год одиннадцатилетнего Василия отдают в Первое реальное училище императора Александра II, которое находилось на 12 линии Васильевского острова, 5. Владимир в 1877 году поступает в Александровский кадетский корпус (ист. адрес: Садовая ул., 10). В 1881 году в Третью классическую гимназию (ист. адрес: Гагаринская ул., 23) зачисляют Виктора. С этого времени попытаемся более подробно проследить канву жизненного пути братьев Косяковых"

Опустим творчество...

"1880 – Василий поступает в Санкт-Петербургское строительное училище
(позже Институт гражданских инженеров).

"1885 – Василий Антонович выпущен из ИГИ с правом на чин X класса и записан на мраморную доску института. Начало службы в Министерстве внутренних дел с откомандированием в Техническо-строительный комитет10. В год окончания Василием Косяковым ИГИ туда поступает его младший брат Владимир.

1888 – Василий Антонович начинает преподавательскую работу в школе десятников Императорского Русского технического общества в Соляном городке."

"1900 – .... 14 января 1900 года в залах Императорской Академии художеств состоялся III съезд русских зодчих. Василий Косяков читал доклад «О постройке церквей», Владимир выступал в защиту школ десятников по строительному делу в России. В этом же году Георгий Антонович Косяков окончил Академию художеств по классу академика архитектуры Л. Н. Бенуа и был удостоен заграничной поездки, после которой приглашен на должность профессора в Академию художеств15. Леонтий Николаевич Бенуа был «признанным лидером академической архитектурной школы конца XIX – начала XX веков»16. В литературе отмечено, что «из учеников Л. Н. Бенуа, достигших исключительной виртуозности в акварели и рисунке, можно назвать англичанина В. Валкота и <…> Г. А. Косякова» "

"1902 – Василий Антонович строит для себя доходный дом на углу Малого проспекта Петроградской стороны, 57 и Широкой улицы (ул. Ленина), 30. «Здесь у гостеприимных хозяев бывали очень многие: студенты, художники, литераторы, зодчие, общественные деятели. Многие известные архитекторы и инженеры так никогда и не узнали, кому они обязаны тем, что смогли завершить свое учение в Институте гражданских инженеров, – Косяков не только не афишировал свою помощь, но даже скрывал ее» "

"1904 – Василий Антонович с семьей вновь перебирается на Фурштатскую улицу, 20. Жена его Людмила Ивановна работает в братских яслях Московско-Нарвского отделения Общества попечения о бедных и больных детях. Владимир Антонович с женой и, возможно, с дочерью Натальей живет по адресу: Фурштатская улица, 8

Единственный не связанный с архитектурой и строительством брат, Виктор Антонович, проживает на набережной Фонтанки, 66 и служит в кавалерии или в жандармерии, так как имеет офицерский чин ротмистра. Место его обучения, также как и точное место службы, установить не удалось."