Скуратов Малюта

Незнаю, правда или нет, но у меня в родне потомки Малюты Скуратова. https://geno.ru/news/7316/
https://cyberleninka.ru/articl...eka/viewer

Новые данные к биографии опричника Малюты Скуратова // Российская история. 2017. № 2. Александр Корзинин, Nikita Bashnin

Григорий Малюта Лукьянович Бельский – одна из самых загадочных личностей XVI в. Большинство современников и потомков считали его кровавым палачом, безупречным исполнителем воли покровителя – царя Ивана Грозного. Малюта Скуратов стал символом опричнины – политики разделения государства и общества на две противоборствующие половины, насильственных земельных конфискаций и переселений служилых людей, убийств и грабежей представителей правящей элиты, духовенства, посадских людей, крестьян.
Историки разных эпох пытались воссоздать психологический портрет Скуратова, и в целом их характеристики схожи. В оценках учёных его внутренний мир расписан преимущественно чёрными тонами. Современный исследователь Д.М. Володихин отмечает, что только «смерть Малюты – самое светлое пятно в его биографии»1. Трудно понять, был ли Малюта Скуратов необычайно жесток, по своей природе склонен к злодейским поступкам, получал ли наслаждение от расправ над людьми, объявленных вне закона, или же стремился безукоризненно исполнять царскую волю, быть максимально полезным государю. Однозначно ответить на этот вопрос затруднительно, поскольку неизвестны документы личного происхождения Григория Лукьяновича Бельского.
Тем не менее благодаря сведениям о нём в разрядах, летописях, монастырской документации и других источниках можно раскрыть ряд ключевых моментов его жизни, карьерного роста.
Историки в целом относились к Малюте Скуратову отрицательно и даже враждебно. М.М. Щербатов, взявшись за описание «жесточайшего поступка, учиненного царем Иоанном Васильевичем с Новым городом», в своей «Исто-
рии Российской от древнейших времен» написал, что вначале царь «послал пред собою любимца своего Малюту Скуратова с повелением умертвить находящагося в изгнании в Твери в Отрочатем монастыре святаго мужа Филипа, бывшего митрополита Московского; и сие сим верным исполнителем всех жестоких велений царских было исполнено»2. Н.М. Карамзин в капитальном труде по истории Российского государства отметил факт личного участия Малюты в убийстве двоюродного брата царя князя Владимира Андреевича Старицкого

1 Володихин Д.М. Малюта Скуратов. М., 2012. С. 218.
2 Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 5. Ч. 2. Кн. 12. СПб., 1789.
С. 226, 231, 241.

и его семьи. Скуратов в произведении официального историографа, как и в сочинениях М.М. Щербатова, назван «царским любимцем», «наперсником Иоанновым до гроба: он жил вместе с царём и другом своим, для суда за пределами мира сего»3. С.М. Соловьёв писал о Григории Скуратове-Бельском как об одном из самых близких к царю опричников, «царском любимце»4. Первая попытка краткого биографического очерка Малюты Скуратова принадлежит перу Е. Лихача в «Русском биографическом словаре» А.А. Половцова. Восстановив основные факты биографии Бельского, отметив дружеские отношения, связывавшие царя и опричника, автор подчеркнул его неродовитость и пожалование ему вследствие этого чина не боярина, а думного дворянина5.
В советское время одним из первых обратил внимание на личность Григория Лукьяновича Бельского С.Б. Веселовский. По материалам из личного фонда учёного видно, как он по крупицам попытался воссоздать семейное древо Бельских6. В «Исследованиях по истории опричнины», увидевших свет лишь после смерти историка, Веселовский впервые в историографии дал чёткое обоснование происхождения Бельских, отделяя их от Плещеевых и от князей Гедиминовичей7. В отличие от С.Ф. Платонова и П.А. Садикова, он не выводил
Бельских от Плещеевых8. Биографию Малюты Скуратова реконструировал В.Б. Кобрин, для чего он
использовал «послужной список опричников» Веселовского9. Кобрин опирался также на выводы своей кандидатской диссертации о социальном составе Опричного двора Ивана Грозного (1961 г.)10. Историк привлёк данные из разнообразных источников: разрядных и посольских книг, вкладных и приходо-расходных книг Иосифо-Волоколамского и Кирилло-Белозерского монастырей, записок иностранцев, летописей. В очерке, посвящённом Григорию Бельскому, помимо фактов биографии, исследователь затронул такие темы, как образ Малюты Скуратова в народной памяти, происхождение рода Бельских, его семейные связи. Обобщённая краткая характеристика Григория Скуратова-Бельского (без указания автора статьи) вошла в «Советскую историческую
энциклопедию»11. Некоторые важные моменты жизни и деятельности Григория Лукьяновича
получили освещение в работах М.Н. Тихомирова, А.А. Зимина и Р.Г. Скрынникова12. Главному опричнику Ивана Грозного уделён раздел в недавно вышедшей работе И.В. Курукина и А.А. Булычёва13. Новейший биограф Малюты Скуратова Д.М. Володихин посвятил ему научную публикацию, а также научно-популярное исследование, увидевшее свет в серии «Жизнь замечательных людей»14.
Однако многое в биографии Малюты Скуратова остаётся неясным. К настоящему времени в источниках выявлены новые сведения, раскрывающие некоторые тёмные моменты его жизненного пути. До сих пор в полном объёме не реконструирована родословная Бельских, и у историков существуют разногласия относительно происхождения этой дворянской фамилии. Вызывают споры также переломные моменты в жизни Григория Лукьяновича. В научной литературе мало сведений о его земельных владениях и материальном положении.
Родоначальником Бельских С.Б. Веселовский считал Евстафия15. Известно, что в конце XV – начале XVI в. они имели владения под Звенигородом. Сын Евстафия Афанасий упоминается в 1473 г. как послух в духовной грамоте Степана Лазарева, землевладельца Звенигородского уезда16. Сын Афанасия Лукьян по прозвищу Скурат в 1504 г. владел деревней Горка в Звенигородском уезде на границе с Сурожским станом Московского уезда17. Григорий Лукьянович Скуратов Бельский, носивший прозвище Малюта, в Дворовой тетради 1550-х гг.
записан по городу Белой, где, очевидно, владел землями и нёс службу вместе с братьями Третьяком и Нежданом18. Из вкладной книги Иосифо-Волоколамского монастыря узнаём, что у Малюты Скуратова было два деда – Афанасий и Игнатий19.
Очевидно, Лукьян Афанасьевич, отец Григория Малюты, имел больше детей, чем известно по Дворовой тетради. С.Б. Веселовский полагал, что старшим сыном Лукьяна был Яков. Его сын Богдан-Андрей Яковлевич Бельский, знаменитый деятель времён правления Ивана IV, приходился Малюте Скуратову племянником20. В источниках второй половины XVI в. встречается Пётр Верига Григорьев сын Бельский, которого исследователи часто отождествляют с Веригой Третьяковым сыном Бельским, двоюродным братом Б.Я. Бельского, но Петра Веригу Григорьева и Веригу Третьякова не следует смешивать. На службе Пётр Верига был замечен только один раз в июне 1579 г. Он известен нам главным образом благодаря вкладам в Иосифо-Волоколамский монастырь. 15 июля
1573 г. Пётр Верига дал монастырю на корм по князю Ивану Келмамаеву и его сестре княгине Елене 6 руб., а в 1585/86 г. Б.С. Бельский дал уже по Петре Вериге 100 руб., после чего П.А. Бельский внёс на помин отца (Вериги Григория) и матери (Татьяны) дополнительно 100 руб.21 Учитывая родственные отношения, связывавшие Богдана Сидоровича и Петра Григорьевича, можно предположить, что Пётр Верига был сыном Григория, старшего брата Малюты Скуратова, сведения о котором, как, впрочем, и о Якове Лукьяновиче Бельском, не сохранились. Тогда становится понятным, почему Григорий получил прозвище Малюта: он был младшим сыном Григорием Меньшим (или Малютой) в семье (см. Родословную Бельских).
Ещё один сложный момент касается Богдана Сидоровича Бельского, которого иногда путают с Богданом Яковлевичем. Оба носили двойное имя – Богдан-Андрей. Из духовной первого (в иночестве Антония, старца Саввина-Сторожевского монастыря) 1599 г. нам известны имена его родных – отца, инока Серапиона, матери Евфимии, жены Прасковьи, сыновей Ивана и Посника, дочери Марины22. Богдан Сидорович уже в 1573 г., вероятно, вошёл в Особый двор Ивана Грозного, а его сыновья в 1575 г. получили назначения: Иван – стольни-
ком, Посник – стряпчим23. Посник Богданов сын Бельский приходился племянником Б.Я. Бельскому24. Можно предположить, что отец Богдана-Андрея Сидор был младшим сыном Лукьяна Скурата Бельского, а сам Богдан-Андрей Сидорович и Богдан-Андрей Яковлевич являлись двоюродными братьями (см. Родословную Бельских). У Малюты Скуратова помимо Сидора был ещё один брат, в иноках Илья, принявший постриг в Иосифо-Волоколамском монастыре. Нам известен и сын Ильи, Григорий, в иноках Геронтий25. Во вкладной книге этой
обители названы братья Богдана Яковлевича Бельского Матвей, Иван, Невежа,сестра Мария, а также казначей Иосифо-Волоколамского монастыря старец Вассиан (в миру Василий) и его сын Афанасий26. Трудно определить место Василия в родословной Бельских, возможно, он тоже был сыном Лукьяна Скурата.
Многих племянников Малюты Скуратова мы застаём в 1573 г. на дворовой службе, в 1574/75 г. – на свадьбе царя и Анны Васильчиковой27. Вероятно, их карьера тесно связана с возвышением дяди, проложившего им дорогу ко двору. Однако некоторые Бельские предпочли укрыться за стенами Иосифо-Волоколамского монастыря и принять монашеский постриг.
В.Б. Кобрин предположил, что фамилия Бельских образована от названия
города Белая по аналогии с местными землевладельцами – Гедиминовичами князьями Бельскими28. По мнению М.Н. Тихомирова, этот город в северной части Смоленской земли построен «от Литвы» только в 1508 г. и получил своё название от реки Белая29. Однако первое упоминание о нём в русских летописях относится к середине XIV в.30 В 1508 г. в Белой, очевидно, возвели деревянную крепость на случай прихода литовских войск. В «Списке городов дальних и ближних», дошедшем до нас в числе прочих источников в составе Кормчей книги Соловецкого монастыря конца XV в. (1492/93 г.), Белая уже упомянута, причём среди литовских городов. По мнению Тихомирова «Список городов дальних и ближних» составлен к концу XIV в.31 Следовательно, город возник
в конце XIII – начале XIV в., а к концу XIV в. попал под власть Великого княжества Литовского32.
В апреле 1500 г. на службу к великому князю Ивану III отъехал со своей вотчиной Белой кн. Семён Иванович Бельский33. По наблюдениям А.А. Зимина, город отошёл к России по условиям русско-литовского мирного договора 1503 г.34
М.М. Кром установил, что титул Бельских князей закрепился за местными Гедиминовичами, чьи владения включали Белую, сравнительно поздно, только с их переходом на московскую службу в конце XV в.35 Белая находилась в составе Русского государства до начала Смутного времени, когда её завоевали литовцы,
и только по условиям Андрусовского перемирия 1667 г. окончательно вошла в состав России. Поэтому предположение В.Б. Кобрина о получении Бельскими родовой фамилии от Белой поддержать нельзя – представители этой фамилии известны задолго до присоединения города к Москве и жили не на Смоленщине,
а на границе Московского и Звенигородского уездов. Очевидно, Бельские – коренные землевладельцы Центра России. В Московском, Звенигородском и Рузском уездах во второй половине XVI в. известны владения Б.С. Бельского. В.Г. Бельский приобретал вотчины в Сурожском стане Московского уезда. Зять Малюты кн. И.К. Канбаров владел поместьем в Сурожском и вотчиной в Горетове станах Московского уезда36. Получение Бельскими поместий в районе Белой в Бельском уезде произошло после 1503 г. К сожалению, писцовых книг XVI в. по Бельскому уезду не сохранилось, и можно только строить предположения о размерах и расположении владений Бельских в этом регионе.
О том, что Бельские тяготели к Звенигороду, косвенно свидетельствуют захоронения отца Малюты Лукьяна Афанасьевича и его детей на территории Иосифо-Волоколамского монастыря, а также вклады Бельских в эту обитель, расположенную по соседству с Звенигородским уездом. Правда, потомки Бельских Скуратовы, подавая свою родословную роспись в Палату родословных дел в 1686 г.37, выводили своё происхождение из Польши: «К великому князю Василию Дмитриевичу всеа России приехал служить из Польши шляхтич Станислав Бельской,
а герб его месяц да две сабли переломлены, на верху корона с перьем павлиньим,таков, так свидетельствует о том книга Рыцарства польскаго герба. А у Станислава сын Федор Бельской. А у Федора дети Андрей да Зиновий. У Зиновья дети Прокофий да Лукьян, прозвище Скураты, и Прокофий Зиновьевич Скурат был в боярех и в Литве был в послех у великаго князя Александра Литовскаго 7003-го года с великою княжною Еленою Ивановною, дщерью великаго князя Иоанна Васильевича всея России самодержца. А у Лукьяна дети Иван да Григорий Малю-
та Скуратовы и при великом государе царе и великом князе Иоанне Васильевиче всея России самодержце Григорий Малюта Скуратов был в боярех и в 7080 году в немецком походе был в дворовых воеводах. У Ивана сын Семен Скуратов. У Семена сын Федор. У Федора сын Дмитрий Федорович»38.
В легенде есть хронологические неувязки и ошибки. Недостаёт многих лиц: братьев Малюты, его сына Горяина, племянников. Если Станислав выехал на Русь при Василии I Дмитриевиче (1389–1425 гг.), то время жизни Лукьяна Скурата придётся на первую треть XVI в., а он жил в конце XV в., причём имел отчество Афанасьевич, а не Зиновьевич. Следовательно, Зиновий и его отец Фёдор Бельский – выдуманные персонажи, ведь отцом Афанасия был Евстафий. Кроме того, Прокофий Зиновьевич Скурат не был в боярах Ивана III.
Речь, очевидно, идёт о Прокофии Скурате Зиновьеве, отправленном в январе 1495 г. с женой в составе свиты великой княгини Елены Ивановны в Литву. Он же в 1490 г. ездил послом в Волохи39. Прокофий Скурат не принадлежал к роду Бельских, а происходил из рода дворян Станищевых. В XVI в. известны Скуратовы (однофамильцы Скуратовых-Бельских), служившие по Великому Новгороду и Рязани, в частности дворовый тысячник 2-й статьи из Которского погоста Шелонской пятины Новгородской земли Скурат (Скурас, Скурта)
Григорьев сын Скуратов40. Сувор Григорьев сын Скуратов в 1612 г. владел поместьем отца в Ряжском уезде; в 1594–1597 гг. помещиком в Рязанском уезде был Пётр Григорьев сын Скуратов41. В родословной легенде ошибочно указано, что Григорий Малюта имел чин боярина. П.А. Садиков высказал оригинальную гипотезу о том, что Бельские взяли фамильное прозвище по г. Белёву для того, чтобы отделить себя от однофамильцев новгородцев Скуратовых42. Однако, кроме игры слов, учёный не привёл надёжных доказательств в пользу своей точки зрения.
Род Бельских нельзя назвать «честным», родословным. Мы ничего не знаем о службе его представителей в составе Государева двора в конце XV – первой половине XVI в. Бельские принадлежали к средним слоям провинциального дворянства, и их выход на историческую сцену связан с младшим представителем фамилии. Исходя из того, что первое упоминание Малюты Скуратова обнаруживается в Дворовой тетради (составленной предположительно в 1553/54 г.43), он родился во второй половине 1530-х гг., поскольку служба дво-
рянина обычно начиналась с 15 лет........

Читать далее статью по ссылке

написал:

[q]

Следовательно, дочь Малюты Скуратова была замужем за крещеным татарским князем Канбаровым (а не Келмамаевым), а княгиня Елена была родной сестрой, а не супругой Ивана Канбарова.
В синодальной записи они записана с княжеским титулом, значит, она была княгиней, сестрой князя Канбарова, а не дочерью Малюты Скуратова. А. В. Беляков полагает, что князь Канбаров никак не мог быть зятем Г. Л. Скуратова, так как жил гораздо раньше Малюты и во вкладной книге Новодевичьего монастыря имеет место искажение в передаче фамилий. Возможно, речь идет о князе Иване Келмамаеве Шейдякове, но не Канбарове

[/q]

написал:

[q]

(Беляков А.В. КАНБАРОвы (Камбаровы) в Московском государстве XVI-XVII вв. // Средневековые тюрко-татарские государства. 2017. № 9. С. 18).

[/q]

Л. А. Беляев. А. В. Беляков. С. Ю. Шокарев. НАДГРОБИЕ Ф. И. КАНБАРОВА ИЗ СМОЛЕНСКОГО СОБОРА НОВОДЕВИЧЬЕГО МОНАСТЫРЯ

В статье публикуется надгробие, обнаруженное при раскопках в Новодевичьем монастыре. Оно принадлежало младенцу Федору, сыну князя Ивана Канбарова († 1562). Канбаровы – один из самых знатных родов ногаев. Его родоначальник выехал в Москву еще в начале XVI в. Обширное генеалогическое исследование семейных связей этих крещеных ногаев («мангыты» русских источников) показывает, что Иван и его сын могли быть в родстве с семьей Малюты Скуратова. Но точно установить, кто из трех известных источникам Иванов Канбаровых был отцом младенца Михаила, документы не позволяют. Обнаружение надгробия заставило обратиться к подробному анализу вкладов Канбаровых в Иосифо-Волоцкий и другие монастыри, а также подчеркнуть их родовую связь с Новодевичьим монастырем, где погребали представителей рода Канбаровых. До сих пор ни одного их памятника в обители найдено не было.
................
Князья Канбаровы (Камбаровы) хорошо известны источникам XVI–XVII вв. Это знатный
род ногайского (мангытского) происхождения. Его родоначальник – Канбар б. Мамалай б. ДинСуфи б. Мансур б. Эдиге, праправнук знаменитого Эдиге (Едигей из русских летописей), потомок золотоордынских и крымских беков. В русских источниках он упоминается как Канбар мирза Мамалеева (Мамалаева) сын. Мирза выехал в Россию между 1502 и 1505 гг. В 1505 г. был послан в Муром по казанским вестям. Затем в 1507 г. участвовал в походах на Литву ( Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 37, 38; Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1977. Т. 1. Ч. 1. Л. 53, 59 ..)
.......
Далее по ссылке