ИСКРИЦКИЕ

Демьян Александрович Искрицкий
Подпоручик Гвардейского генерального штаба Демьян Александрович Искрицкий родился 23 сентября 1803 года в селе Душатин Суражского уезда Черниговской губернии (ныне Брянская область). Он был сыном обер-сектетаря Сената Александра Михайловича Искрицкого (1782-1.06.1843, похоронен в Черниговском Елецком монастыре), женатого на сестре Ф.В. Булгарина Антонине Степановне Менджинской (она была сестрой Булгарина по матери).

Семейные традиции в области военного дела и образования передавались здесь из поколения в поколение и это накладывало определённый отпечаток на формирование мировоззрения того поколения Искрицких, к которому принадлежал будущий декабрист. Его дедом был Михаил Петрович Искрицкий (11.09.1745-21.05.1803), секунд-майор суворовской армии, прошедший со своим фельдмаршалом по многим дорогам Европы: штурмовал Измаил, пробирался через заснеженные Альпы. При взятии турецкой крепости Бендеры М.П. Искрицкий был ранен и вскоре вышел в отставку.

Три сына Михаила Петровича - Пётр (ск. 1835), Семён (ск. 1812) и Алексей (ск. 1807) - участвовали в войне против Наполеона. Молодые офицеры Семён и Алексей, только что закончившие кадетский корпус, сложили свои головы в боях с французами, а Пётр Искрицкий в чине полковника вступил с русскими войсками в Париж.

Четвёртый сын Фёдор (17.02.1798-1855) был полковником артиллерии русской армии, участвовал в сражениях под Силистрией, в Валахии. "Следуя везде за пушкою, исходил из конца в конец почти всю Европейскую Россию, Турцию и Польшу... Линейка и циркуль, штык, медное жерло и чугунный шар, клинки Тулы и Златоуста - всё наше, всё на погибель неприятеля", - так писал в 1848 году артиллерийский полковник Фёдор Михайлович Искрицкий в семейной хронике.

Отец декабриста Александр Михайлович Искрицкий воспитывался в Московском Университетском пансионе. Это был широкообразованный человек, знавший несколько иностранных языков и имевший большую библиотеку современных русских книг. Он дослужился до обер-секретаря Сената и был знаком со многими выдающимися людьми своего времени.

Недюжинные способности проявил и двоюродный брат декабриста военный инженер-капитан Михаил Фёдорович Искрицкий. Двадцати семи лет он руководит работами по сооружению одного из крупных фортов на большом Кронштадтском рейде. Его статья в инженерном журнале получила первую премию как лучшая работа по инженерному корпусу. Ранняя смерть (в возрасте 29 лет) прервала его многообещающую деятельность.

Большой интерес представляет и родной брат Д.А. Искрицкого - Александр (р. 15.09.1806 г. в Петербурге). Он участвовал в русско-турецкой войне (1828-1829) и был тяжело ранен. Награждён золотой шпагой за храбрость. Александр Александрович был высокообразованным офицером Генерального штаба, членом русского Географического общества. Его подпись стоит на плане Санкт-Петербурга, снятом после наводнения 1824 года. Им написаны книги "Опыт стенографии" в 1834 году и "Памятная книжка для офицера в поле" - в 1848 году.

В августе 1840 года он был начальником военно-топографического депо и с этой должности ушёл в отставку в чине генерал-майора. Умер А.А. Искрицкий 15 марта 1867 года и был похоронен в селе Далисичи Суражского уезда. О его незаурядных способностях и смелой деятельности рассказывается в восьмом томе "Русского биографического словаря", изданного в 1897 году.

Но особое место в семейной династии Искрицких занимает один из первых русских революционеров декабрист Демьян Александрович Искрицкий. Уже в юные годы Д.А. Искрицкий являлся членом так называемой "Священной артели", которая, как пишет М.В. Нечкина "состояла из братьев Муравьёвых - Александра и Михаила, Ивана Бурцева, Петра и Павла Колошиных, Ивана и Михаила Пущиных, Владимира Вольховского, Вильгельма Кюхельбекера, Антона Дельвига, Алексея Семёнова, Александра Рачинского, Демьяна Искрицкого и, по-видимому, Мещерского".

Д.А. Искрицкий был в Священной артели, которая являлась кружком молодых "вольнодумцев". Она безусловно оказала большое влияние на мировоззрение Искрицкого и в какой-то степени содействовала тому, что он вскоре вступает в тайное общество.

Искрицкий воспитывался в Петербурге в иезуитском пансионе и пансионе Шабо, до вступления на службу готовился к экзамену дома, гувернёр итальянец Джильи. В службу вступил колонновожатым в свиту по квартирмейстерской части - 14 июля 1820 года и спустя несколько месяцев стал членом тайного общества, именуемого в исторической литературе как "Общество Глинки-Перетца", по сути дела, управой Союза благоденствия.

Отвечая позднее на вопрос следственной комиссии о вступлении в тайное общество и целях его, Д.А. Искрицкий в своём показании от 12 февраля 1826 года засвидетельствует:

"Перетц сначала долго беседовал со мной об управлении государством, говорил о выгоде представительного правления, давал читать конституции разных стран. Потом он сказал мне о существовании какого-то тайного общества (Союза благоденствия. - Н.К.), имеющего целью ввести конституционное правление в России".

Получив задание Перетца вовлечь лучших из своих товарищей в тайное общество, Д.А. Искрицкий в 1820 году принял в тайное общество своего приятеля М.Д. Лаппу, с которым тесно общается по делам общества до осени 1822 года.

О том, что Искрицкий принял Лаппу, подтвердин на следствии и Г.А. Перетц.

"В 1820 году я принял прапорщика Искрицкого, Сенявина, Дребуша и Данченко: двое последних уже умерли. Впоследствии времени узнал, что Искрицкий принял Лаппу".

Из объяснения титулярного советника Григория Перетца Следственному комитету мы видим, что Искрицкий хорошо был знаком с ним. Перетц даже бывал у Искрицкого на квартире: "С Лаппой и Данченко я имел свидание у Искрицкого, с которым я жил в одном доме".

Согласно указателям петербургских адресов декабристов, Г.А. Перетц , осенью 1820 года принятый Ф.Н. Глинкой в созданное им небольшое тайное общество, в 1817-1825 гг. "проживал в доме отца" А.И. Перетца, находившемся на Английском проспекте (Английский пр., уч. д. 40 - пр. Римского-Корсакова, уч. д. 71). Однако в период существования Общества Фёдора Глинки Перетц нанимал квартиру в доме графа Гудовича, расположенном рядом с домом своего отца. Дом Гудовича находился "близ Аларчина моста", рядом с которым стоял и дом Перетцев. Оба дома состояли во 2-м квартале 4-й Адмиралтейской части (которую называли также Коломной). Дом Перетцев числился под № 115 (с 1823 г. - под № 114) и находился на углу Английского и Екатерингофского проспектов, а дом Гудовича примыкал к нему с востока, числился под № 113 и 114 (с 1823 г. - под № 112 и 113) и находился на Екатерингофском проспекте (пр. Римского-Корсакова, д. 69).

Д.А. Искрицкий нанимал квартиру в доме Гудовича в одно время с Перетцем, к которому заходили принятые в Общество Фёдора Глинки поручик лейб-гвардии Финляндского полка Н.Д. Сенявин, подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка Е.П. Немирович-Данченко, офицер лейб-гвардии Егерского полка А.Ф. фон Дребуш и служивший в Департаменте духовных дел Министерства духовных дел и народного просвещения титулярный советник С.М. Семёнов, а на квартиру Искрицкого - Е.П. Немирович-Данченко и член того же общества подпрапорщик лейб-гвардии Измайловского полка М.Д. Лаппа. Можно сказать, что дом Гудовича стал местом постоянных собраний членов Общества Фёдора Глинки. Эти собрания происходили стихийно, без участия руководителей общества Ф.Н. Глинки, С.М. Семёнова и поручика лейб-гвардии Измайловского полка Н.И. Кутузова.

На квартире Искрицкого в доме Гудовича "в одной почти комнате" с ним проживал итальянец Мариано Джильи, его "гувернёр", продолжавший обучать 17-летнего колонновожатого "математическим наукам и итальянскому языку". После того, как Перетц принял Искрицкого в тайное общество, последний сообщил Джильи, что "в России есть общество, имеющее целию ввести конституцию". На это Джильи отвечал, "что подобные существуют во всей Европе и что в Италии члены оного называются карбонарии". Позднее Искрицкий говорил Перетцу о Джильи, что он "карбонари, бежавший из своего отечества". Джильи был знаком с другими членами Общества Фёдора Глинки Перетцем и Лаппой. В литературе высказывалось предположение о приёме Джильи в Общество Фёдора Глинки Искрицким.

Точных сведений о времени проживания Перетца и Искрицкого в доме Гудовича не имеется, однако известно, что это было в период деятельности Общества Фёдора Глинки, то есть в 1820-1822 годах. В первой половине 1822 года Перетц "от дел общества удалился". "Вскоре обстоятельства службы переменили мой образ занятий и прекратили наше с ним знакомство, - писал Искрицкий о Перетце. - С самого начала 1822 года я посвятил себя военным наукам и г. Перетца совсем потерял из вида и встречался с ним только на улицах. Он мне уже более никогда не напоминал об обществе".

В конце 1823 - начале 1824 гг. прапорщик Гвардейского генерального штаба Д.А. Искрицкий жил в доме № 142 во 2-м квартале 1-й Адмиралтейской части. Это был дом "иностранца" Понжиса, находившийся на Мойке у Красного моста. Дом Понжиса был четвёртым от моста по Мойке на её правом берегу. Однако четыре дома со стороны Красного моста позднее были перестроены, поэтому положение бывшего дома Понжиса удобнее определить, учитывая, что он находился через дом от сохранившегося дома генерал-губернатора (Мойка, д. 83). Таким образом, дом Понжиса, в котором жил Искрицкий, находился на месте дома № 79 по набережной Мойки.

После разгрома восстания на Сенатской площади Искрицкий встречался с Перетцем "четыре раза". Для нас представляет интерес тема их разговоров. Сущность её содержится в откровенной исповеди Перетца: "В продолжение последних четырёх свиданий с Искрицким, бывших все дни после происшествий 14 декабря и никакого предприятия против правительства целью не имевших, следующие были между нами разговоры: рассуждая об ошибках в день 14 декабря с обоих сторон, говорил я, что бунтовщики весьма глупо сделали, начав дело, не быв уверены в войске, и без артиллерии, самого решительного орудия... Искрицкий сказал, что они надеялись на артиллерию, кажется конную, но что бывшие в оной на их стороне офицеры были арестованы".

Из этого показания Перетца явствует, что Искрицкий знал о планах заговорщиков. И действительно, накануне восстания 13 декабря он был на квартире К.Ф. Рылеева и "находился в той комнате и между теми лицами, кто готовил восстание". Рылеев поручил ему наблюдать за движением полков, расположившихся вдоль Фонтанки.

Членом Северного общества, Искрицкий, по-видимому не был. Да и в самом восстании участия не принимал, хотя 14 декабря 1825 г. был на площади. Тем не менее, 29 января 1826 г., Искрицкий был арестован, помещён на главную гауптвахту и в тот же день препровождён в Петропавловскую крепость ("посадить по усмотрению и содержать строго") в № 17 Невской куртины.

О членстве Искрицкого в тайном обществе показывал на следствии К.Ф. Рылеев: "Гвардейский Генерального штаба подпоручик Искрицкий к тайному обществу принадлежал, об чём он сам меня уведомил дня за два до 14 декабря, когда зашёл ко мне и когда завёл я с ним разговор о положении России. Кто же его принял, и равно принадлежал ли к числу членов общества брат его, мне не известно. О предприятии 14 декабря он тогда не был извещён мною.

Какое принимал участие в намерениях и действии общества не знаю".

Когда Искрицкий говорил Рылееву о своём членстве в тайном обществе он, скорее всего, имел в виду Общество Глинки-Перетца, хотя в ряде источников упоминается о том, что Искрицкий был знаком с некоторыми офицерами тайных европейских обществ. Так в своей работе "Декабристы и европейское освободительное движение" автор О.В. Орлик утверждает:

"Декабрист М.Ф. Орлов, М.Д. Лаппа, Д.А. Искрицкий, возможно М.С. Лунин, а также Н.И. Тургенев, Н.А. Старынкевич были связаны с французскими революционерами".

Ссылаясь на самого Искрицкого, Г.А. Перетц показывал на следствии, что "гувернёр" Джильи посвящал Искрицкого в деятельность тайных зарубежных обществ, особенно карбонариев.

Эти свидетельства не проливают свет на принадлежность Д.А. Искрицкого к какому-либо тайному обществу, кроме как к Обществу Глинки-Перетца (участие в котором признавал сам Искрицкий), однако обращает на себя внимание показание Рылеева, из которого можно сделать вывод, что какое-то отношение, по-видимому, к декабристскому движению имел и брат Искрицкого Александр. Рылеев мог умышленно не сообщать о нём, чувствуя, что Следственному комитету почти ничего о нём не известно. Так поступали многие декабристы. Они старались говорить то, что Следственному комитету было уже известно. Ну а что касается самого Д.А. Искрицкого, то вне зависимости от того, являлся ли он членом того или иного тайного общества официально, он так или иначе, в течение пяти лет тесно общался с декабристами и, по определению Е.П. Оболенского, хотел "лично содействовать намерениям общества".
https://www.liveinternet.ru/

Исследование по Суражскому уезду▶ Дневник Tasha56

Исследование по Суражскому уезду
▶ Дневник Tasha56