Осташков

ПУТЕШЕСТВИЕ В ОСТАШКОВ

Живя на даче, мы снова спланировали небольшое путешествие по тверской земле. В этот раз решили рвануть в Осташков.

Погоду на неделе обещали прохладную, и мы приуныли. Но выехали с дачи, и выглянуло солнышко, стало жарко. Промелькнули сосны Завидова, волны Московского моря, лиловые поляны иван-чая, объездная Твери… И вот мы уже в Торжке.

Осташков – город на озере. Озеро Селигер здесь со всех сторон, куда ни пойди! В 2018 году местный предприниматель Мозгов обустроил на берегу Селигера «Набережный сад».

Впечатления от города противоречивые. Город контрастов: исторический центр запущен донельзя, остовы сгоревших или разрушившихся домов, с проросшими и давно выросшими деревьями так и торчат на улицах вперемежку с аккуратными, ухоженными еврозданиями. Очень много машин: город переполнен московскими и подмосковными, питерскими, новгородскими, нижегородскими и др. автомобилями.

Муж Васильич с удовольствием фотографировался с раритетами прошлых эпох – то с колонкой для воды, то с бакеном. А ещё – с памятником математику Леонтию Филипповичу Магницкому (1669-1739)!

Да-да, тому самому, чью «Арифметику» Ломоносов в числе двух книг назвал «вратами своей учёности». Оказывается, настоящая фамилия учёного, родившегося здесь, в Осташкове, – Теляшин.

«Родился в Осташковской Патриаршей слободе. Автор первого русского учебника арифметики. Впервые ввёл термины "множитель", , "делитель", "произведение", "извлечение корня", "миллион", "триллион", "биллион", "квадриллион"», – гласит надпись на памятнике.

А псевдоним Магницкий дал ему Пётр Первый: «Как магнит привлекает к себе железо, так он природными и самообразованными способностями своими обратил внимание на себя, а посему – быть ему Магницким. Пётр I».

Хотелось попасть на исток Волги, но Васильич побоялся ехать на своей машине, т.к. пугали, что дорога плохая. Поехали на экскурсионном автобусе. Экскурсантов было человек 12, из них пятеро детей. Экскурсовод Вера рассказывала очень много и интересно, упоминала Якова Толстого («Зелёная лампа», знакомец Пушкина), читала стихи Андрея Дементьева – тверяка по рождению, и одна из туристок спросила её, не филолог ли она. Вполне возможно. На экскурсии Вера сообщила много интересных сведений, так что даже жалко, что всё не запомнилось.

Путешествие понравилось, но жалко, что дорога занимает три часа (ещё и заезжали на турбазу «Сокол» за такими же паломниками), а на самом истоке Волги мы гуляли меньше часа.. По шоссе только накануне прошёл грейдер, так что полотно дороги было гладким, как стекло, и мы доехали с комфортом.

Два раза пересекали русло Волги. Ближе к трассе из окна автобуса великую русскую реку можно было рассмотреть, а второй раз она выглядела словно ручеёк, затерянный в траве.

На самом месте зарождения реки поставлена часовенка над колодцем, в котором бьёт ключик.
Из-за торфа вода в нём бурая, цвета чая. Вспомнились Динка и Лёнька, которые под Самарой пили чай из волжской водицы: «А заварки и не нужно!» Экскурсовод Вера утверждала, что вода имеет привкус травяного настоя.

Она рассказывала, что города, основанные на правом, крутом берегу Волги, носят названия, относящиеся к мужскому роду: Углич, Мышкин, Саратов, а на левом – к женскому: Казань, Астрахань, Тверь… И только Кинешма затесалась на «мужскую» сторону.

Волга – крупнейшая река Европы. Она протекает всеми своими тремя тысячами пятьюстами тридцатью километрами только по территории России, поэтому по праву считается символом России. Сколько песен сложил русский народ о Волге!

«Свои ладони в Волгу опусти»… Народ развлекается тем, что у истока реки фотографируется, стоя двумя ногами на противоположных берегах. Я и Васильича так сфотографировала!

Мы опустились чуть ли не на колени и попробовали коричневой волжской водицы, умылись с мосточков.

Рядом расположен Ольгинский монастырь, названный так по созвучию названия Волги с именем русской святой, о которой мы читали всякие страшные вещи.

Мы зашли в церковь псевдорусского стиля из тёмного кирпича цвета крови, за восемь минут успели подняться на колокольню, полюбоваться окрестностями и спуститься к автобусу. Я купила керамический чайник за 900 рублей.

Вернулись в Осташков около полвторого, зашли в здание городской администрации, благо оно как раз у места высадки из автобуса. Узнали, где архив (в двух кварталах, на Рабочей улице). Пришлось немного подождать окончания обеденного перерыва в парке Свободы, около башни с действующими часами (бывшая колокольня Воскресенской церкви), знаменующими своим боем течение времени.

В архиве мы хотели узнать про моего прадеда, который, согласно Книге Памяти, в 1932 году был арестован в Осташкове. Церковные документы давно переданы в ГАТО, а довоенные похозяйственные книги были уничтожены в 1941 году, хотя немцы в Осташков не вошли, а у истока Волги фашисты были, - как сказала Вера, «мыли свои добротные сапоги в волжской воде».

В Осташкове мы ели много рыбы, надеясь,что она выловлена в озере Селигер. Жареный судак по-селигерски мне показался очень жирным, хотя приготовлен вкусно, с картошкой, которая забирает в себя лишний жир. В сковородку, на которой подаётся блюдо, стоит только уронить кусочек хлеба, он тут же насыщается жиром.

После обеда пошли искать музей рыбы, но не нашли. Хотели прокатиться на теплоходе до Южной, но тётка на пристани сказала, что просто так кататься туда нельзя. Мол, режимный объект, всё такое. Мужик рядом стоял – сказал, чтобы она не выпендривалась, заработать не хочет, что ли? Наверное, не хочет. И мы пошли прогуляться на улицу Урицкого, где, очевидно, жил Павел Яковлевич (прадед).

На Яндекс.Панораме на месте дома 45 зияющая дыра, домов нет. А на самом деле там в глубине дворов нынче построены уже современные коттеджи. Но то ли это место, где был раньше дом 45?

31 июля был самый пик похолодания. Прямо смешно: на рубеже июля-августа должна быть самая жара, а мы кутаемся в шерстяные платки и куртки. Возлагаемые на краеведческий музей надежды не оправдались. В 11 часов мы попали в Троицкую церковь, но там смотрительницы сказали, что они ничего не знают и никто ничего не знает.

Посоветовали сходить в филиал на ул. Володарского. Там мы поговорили с заведующей музеем Наталией Михайловной Бодровой, и она подтвердила, что действительно личными делами священников никто не занимался. «Надо поднимать архивные дела», - сказала она, найдя в Книге Памяти Тверской области имя Павла Яковлевича Божукова. Ну так кто будет поднимать? Я? Ну давайте... Но разговор дальше не пошёл. Какие дела? Где они есть? В ГАТО нет.

Около вокзала в металломастерской поменяли бегунок на моей старой куртке и пошли смотреть «Острог» - экспозицию в бывшей тюрьме. Там наверняка содержался Павел Яковлевич после ареста. Но на звонок на КПП никто нам не ответил, а проходящий мимо молодой человек сказал, что там давно ничего нет. Хотя в Интернете отзывов полно.

Тогда мы пошли обедать в ресторан «Уха» где-то в конце переулка на набережной, Спокойная, приятная атмосфера, любимая ненавязчивая музыка, вкусная рыба – всё очень понравилось. Единственное – хотелось бы добавления недорогих овощей (капусты, свёклы и проч.) к рыбным котлетам с картофельным пюре, а то получается «удар по поджелудочной железе».

Посещая по дороге различные магазины, мы нашли золотое шитьё мастериц из Торжка, и я купила для подарка косметичку с вышивкой. Я считаю, очень красиво – золотые цветы на тёмно-фиолетовом фоне.

Не заходя в гостиницу, я прошла снова в Троицкий храм-музей и посмотрела краеведческую экспозицию от каменных топоров и зубил до конца XIX века. Издали послушала экскурсию.

Названия жителей Осташкова тоже представляют собой интерес: осташи и осташихи. Ни за что не догадаешься, если не знаешь! Прозвучала фамилия писателя-народника середины XIX века – Слепцова, он тоже, оказывается, отсюда. И.Н. Нечкин, известный музыкант и культурный деятель Осташкова – родственник автора школьных учебников по истории М.В.Нечкиной.

Был разговор о народном театре, который до сих пор работает в Осташкове. Вот здесь он был открыт ещё до революции. Об охотничьих сапогах, о кожевенном производстве, – пожалуй, кожзавод – градообразующее предприятие Осташкова. Вот дом, построенный для стахановцев, работавших на заводе. О рыбе, о посуде, в которой её готовили. В Осташкове латка – это специальный металлический сосуд для приготовления рыбы, с двойным дном. Латкой также называли и кушанье, по консистенции нечто среднее между густой ухой и жидким заливным. В Устюге латка – глиняная посуда для запекания рыбы в русской печке, очевидно, и в Архангельске тоже. Вадим Беднов писал о треске:

Лежит она на латке, разомлела,
Пахуча, и румяна, и дебела,
А по бокам картошечка… У, чёрт!
Треска, царь-рыба, самый высший сорт!

Экскурсовод интересно рассказывала, и я решила поприставать ещё и к ней с историей Троицкого храма. Она удивилась: «Так вам же Наталия Михайловна утром всё сказала!»

Хотя у меня уже отваливались ноги, я всё же полезла на отдельно стоящую колокольню Троицкого собора. Первые ступеньки особенно высокие. Скорее всего, всё же по ним мог ходить и Павел Яковлевич.

С колокольни прекрасный вид на озеро, на идущий по сереющим волнам белоснежный теплоходик, на красные закомары церкви постройки середины XVII века. Вообще представить только, что прадед тоже смотрел на эти спокойные волны, на маковки церквей, словно чернёные по светло-розовому небу… И сухие строки документов превращаются в зримые картинки!

Всего были в Осташкове три полных дня, затем продолжили свои приключения в Торжке.