Ядловка, Козелецкий уезд Черниговская губерния

Дневник Александра Александровича Половцова
"...26 [апреля]. Воскресенье. Мерклин приезжает советоваться о дознаниях, кои, разумеется, советую сокращать по возможности. Есимонтовский сообщает, что, по донесениям его землемеров, в некоторых местах Черниговской губернии начинается переселе-ние на Кавказ, а именно: Остерского уезда местечко Гоголево и Нежинского в деревнях Заньки, Кошелевка и Смоленка....
... Вечером я был у того же Шостака, который, получив в тот же день за обедом телеграммы о действительно происшедшем разграблении евреев.
28 [апреля]. Вторник, пришел доложить о содержании этих телеграмм и намерении своем ехать в Нежин и Конотоп, где разыгрались беспорядки. Если бы распоряжение о посылке войск б[ыло] сделано в момент получения первой телеграммы этим странным губернатором, то весьма может быть, что беспорядки были бы предупреждены...
...Опять разговор о крестьянском землевладении, о необходимости его расширения и открытия возможности переселений...
29 [апреля]. Среда. В Чернигове также ожидают жидовского разграбления. У Ханенки рабочие объявили, что в среду и четверг работать будут, но что в пятницу приказано жидов бить. Полиция, по обыкновению, ничего не знает и ничего не делает. По соглашению с умным дивизионным генералом Полторацким усилены посты на многолюдных пунктах, в особенности около базара. На вопрос полицмейстеру, в чем состоят обязанности расставленных на улице солдат, полицмейстер отвечает, что в случае появления толпы эти солдаты обязаны сыскать полицейского чиновника и ему о том доложить. Вице-губернатор, исполняющий обязанности губернатора, напротив, утверждает, что солдаты имеют обязанность сами разгонять толпу. Спрашиваю, разъяснял ли им кто-нибудь их обязанности. На это никакого ответа не получаю. Спрашиваю вице-губернатора, имеет ли он какие-нибудь сведения о прибывающих в город. Оказывается, что никаких, потому что полагается на то, что домовладельцы и содержатели гостиниц обязаны заявлять о приезжающих полиции, но нарушение ими этого правила влечет за собою составление протокола и привлечение их к мировому суду, где дело оканчивается ничтожным денежным штрафом.
...отправляю Каханову такую телеграмму: «Здесь также ожидают разграбления евреев, на завтра, пятницу, базарный день, когда съезжаются крестьяне соседних деревень. Наружная полиция усилена воинскою командою, установлен надзор за приезжающими, но все это весьма недостаточно. Необходимо позаботиться о посылке войск в северные уезды, и особливо – в раскольничьи посады, где дело не обойдется без убийства. Буду сегодня совещаться с генералом Полторацким. Мерклин умоляет об удовлетворении заявленной им просьбы прислать жандармского офицера из Петербурга».
1 мая. ...в городе тихо. Кабаки по моему распоряжению все заперты, жиды попрятались, Полторацкий с семи часов утра производит смотр батальонам Вологодского полка поочередно. При этом роты идут на плац и возвращаются оттуда чрез базарную площадь. При посредстве умного Ханенки поручаю лесному ревизору Маркевичу произвести расследование в некоторых деревнях Черниговского уезда, просящих разрешения переселиться в более плодородные местности.
...2 мая. Суббота. Не успел я одеться, как приехали ко мне Полторацкий и Есимонтовский. Последний только что получил телеграмму от одного из подчиненных ему землемеров о том, что крестьяне деревни, где он находится (Ядловка), разбили кабаки, разграбили еврейское имущество и угрожают тою же участью межевым планам и самому землемеру; так как селение это оказывается на линии железной дороги, то уведомляю об этом Шостака, находящегося в Конотопе. Придавая особенное значение угрозам, делаемым землемеру, телеграфирую в Харьков генерал-губернатору князю Мирскому, намекая ему на необходимость приехать сюда самому..." 1881 [СЕНАТОРСЬКА РЕВІЗІЯ КИЇВСЬКОЇ ТА ЧЕРНІГІВСЬКОЇ ГУБЕРНІЙ: ЗІ ЩОДЕННИКА О. О. ПОЛОВЦОВА (ЖОВТЕНЬ 1880 – ТРАВЕНЬ 1881)]

"... Жить на Подоле стало опасно, нашу семью знали, висели объявления: кто выдаст евреев, получит 1000 марок или корову.
Мы ушли в село Ядловку (60 км от Киева) Барышевского района к старым знакомым моего деда. В селе стоял немецкий гарнизон, начались ежедневные поборы продуктов. Списки всех приезжих были у немцев. К нам в хату пришел эсэсовец с солдатом, сказал, что ему известно, что мы евреи и что он сказал в управе, в присутствии старосты, чтобы нас расстреляли. Староста хорошо знал деда и передал женой, чтобы мы немедленно уходили. Мать меня с братом оставила у знакомой, Марии Демидов-ны Зикий (она нас прятала)...
...Через несколько недель село Ядловку (сейчас – Перемога) полностью сожгли немцы, оставшихся в живых угнали в Германию..
...Мария Демидовна Зикий, 1919 года рождения, проживает в селе Перемога. Я часто проведываю свою спасительницу, ей присвоено звание «Праведник Украины»." (Игорь Левин. ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕРЕЖИТОМ)

"Слушая рассказы узников о себе, он, пастор, обратил внимание на такую деталь. На видневшуюся отовсюду за речкой Трубеж маковку церкви - единственное сооружение, которое пощадил августовский пожар сорок третьего (не знамение ли это неба?), все, кто возвращался из неволи домой, на бесприютную и безлюдную ядловскую погорельщину, держал курс именно на неё. И никто не сбивался с пути." (СУДЬБА. Газета Международного союзабывших малолетних узников фашизма. No 2 /96/ Март, апрель 2005 г.)

в 1943 году оперативная сводка Совинформбюро:
"На Киевском направлении наши войска, продолжая развивать успешное наступление, продвинулись вперед от 15 до 20 километров и овладели городом Остер, городом Переяслав, городом 3олотоноша, а также заняли свыше 180 других населённых пунктов и среди них районный центр Полтавской области ДРАБОВ, районный центр Черниговской области Новая Басань, районный центр Киевской области Березань и крупные населённые пункты Карпиловка, Евминки, Крихаево, Летки, Семиполки, Ядловка, Остролучье, Семёновна, Войтовцы, Ерковцы, Вининцы, Великий Хутор, Благовещенск, Вознесенск."

"У немцев летом 1943-го под Ядловкой был небольшой аэродром для разведывательных или связных самолетов. Наши партизаны подстрелили какого-то немца из обслуживающего персонала, то ли убили, то ли ранили. В ответ был прислан катарельный отряд. Изначально хотели уничтожить всех жителей и спалить село. Но у немца, командира той зондеркоманды, была пассия из местных. Она его убедила не трогать людей. В результате дома сожгли, а жителей выгнали из домов и отправили аж за Днепр под Горностайполь. Тех, кто не мог идти, расстреляли или сожгли живьем в хатах. - Григорий Захарченко, краевед, с. Остролучье Барышевского района Киевской области.
По официальным данным немецкий карательный отряд провел эту акцию 27 августа - 3 сентября 1943 г. Село было полностью уничтожено, расстреляно 167 жителей, 40 советских военнопленных. Но, по-видимому, советские пленные были убиты в Ядловке еще осенью 41-го года, во время киевского окружения. Такие примеры показывают, что за малейшие выпады партизан враг отыгрывался на мирном населении, которое платило многократную цену своими жизнями и имуществом... " (Освобождение Киева 1943. Советские партизаны в боях за Киев)

Горбовец Сергей Владимирович "Слёзы войны"

"До войны, в Киеве недалеко от центра в коммунальной квартире жила интеллигентная семья. Они занимали одну большую комнату и одну маленькую. Отец семейства, Володя, был по профессии художник, страстно увлекался фотографией и был заядлый рыбак. Володина жена, Дора, работала концертмейстером хоровой капеллы...
...Отец Володи, Никанор был художник - богомаз. Он расписывал церкви, писал иконы. В поисках заработка семья вела кочевой образ жизни. Где он находил подряд, туда и ехали. Как-то раз Никанор получил крупный подряд на роспись вновь построенной церкви в селе Ядловка Черниговской губернии в Украине.
Свою маленькую семью - молоденькую жену красавицу Настю и годовалого сынишку Володю он взял с собой. Так они попали в село. Настя, юная девушка, воспитанная в давних, патриархальных традициях своей семьи, которая происходила из старинного дворянского рода Иконниковых. Её брак 'с каким-то богомазом без роду, без племени' одобрения у родителей не получил. В то время семейные традиции отличались большой строгостью. Родители поставили Настю перед выбором: или богомаз, или право на наследство. Без всяких колебаний, как и свойственно молоденьким барышням того времени, Настя выбрала Любовь.
Ещё в 15-ом столетии село Ядловка была центром казачьего куреня. Многие жители села были прямыми потомками местных казаков, об этом говорили их фамилии. Ещё с каменного века существовали следы пребывания людей в этих краях. Когда эти земли освободили от татар сюда приехал на охоту запорожский казак Ядло. Место ему понравилось и он поселился здесь со своей семьёй и дружиною.
Ядловку, как село, обозначили на картах, про него упоминалось в описаниях путешественников, внесли в государственные переписи. Ядловский казацкий курень входил в состав Барышевской сотни Переяславского полка, о чём свидетельствуют архивы полковой канцелярии. Казаки защищали село от татарских набегов, участвовали в казацких походах. Позднее, Переяславский полк был реорганизован в регулярный конный карабинерный полк русской армии.
Ядловка была знаменита ещё и тем, что там никогда не было крепостного права. В то далёкое время в селе была даже своя войсковая дружина. В 1892 году в селе началось строительство новой церкви Рождества Богородицы. Сразу же после постройки молодая семья приехала в Ядловку и Никанор приступил к работе. Больше года он работал под куполом церкви, расписывал потолок, лёжа на спине на сырых досках лесов. Помещение церкви не отапливалось, донимали сквозняки. Заболел он, бедолага, и вскорости умер. Там же, в селе Ядловка, на цвинтаре возле церкви, Настя его и похоронила. Возвращаться назад к родителям ей было заказано и она осталась с маленьким Володей жить в селе. ***Теперь богатые земли принадлежали помещику. Он увлекался лошадьми и держал вполне приличную конюшню, которой очень гордился. У него была особая пара жеребцов, про которых люди говорили 'кони, как змеи'. Их запрягали только по праздникам в парадно-выездную коляску. При конюшне работал конюхом красавец казак Мина. Только он один смог укротить и править этими полудикими жеребцами. Никого другого они к себе даже не подпускали. Помимо этого, он ещё был первоклассный столяр. По тем временам это считалось очень престижным и доходным ремеслом. Мина тоже страстно любил лошадей и только поэтому согласился обслуживать выездную пару. Это было для него ещё и почётно. Пан хотел его даже одеть в кучерскую ливрею, но от этой панской блажи Мина решительно отказался, мотивируя тем, что он вольный казак, а не какой-то там холоп, и для него такое одеяние непристойно.
Село готовило к освящению вновь отстроенную церковь и все другие события отошли на задний план. Необходимо было водрузить крест на её купол. По давней традиции для этого обычно подбирали самого сильного парня. Крест привязывали у него за спиной. С этим тяжёлым грузом он, с помощью верёвок и необходимых креплений, взбирался на самую маковку церкви. Затем разворачивался и вставлял крест в специальное гнездо. Это мог сделать лишь человек, который обладал не только незаурядной силой, но и большим мужеством. Именно таким человеком и был Мина. Он с блеском выполнил эту работу и о нём пошла слава по всей округе. Редкая девушка не заглядывалась на него. Настя тоже залюбовалась мужественным красавцем-казаком. Церковь освятили в сентябре на Святого Николая, а уже осенью, перед Рождественским постом, на Покрову, всем селом гуляли свадьбу Мины и Насти...

В далёкой Ядловке живёт Володина мама - баба Настя. Её муж, Мина, Володин отчим, надёжный мужик, любит их детей. И самое главное, что о Володиных родителях мало кто знает. Да и живут они в такой глуши, что туда и добраться трудно, особенно, в распутицу. От них давно уже не было никаких известий. Всего месяц назад, Володя встретил на базаре земляка из Ядловки. Узнал от них все сельские новости. Родители живы и здоровы. В селе всё, относительно, спокойно. Для сохранения доходов от сельской местности, немцы даже колхозы начали восстанавливать...
- Передайте Володе, - дети, Ядловка. Сегодня же!...
...Только когда они отъехали далеко от заставы, до сознания Володи дошло то, что так подспудно мучило и беспокоило его всё это время, начиная с выезда из киевской квартиры. Ведь в метриках детей есть графа, где записаны сведения о родителях. А там было написано чёрным по белому, что отец украинец, мать еврейка! Как же им повезло, что полицай не стал проверять метрики детей, иначе их бы вернули туда, где 'знают, что надо с ними делать'. В Ядловку они приехали уже под вечер. Евсей распряг уставших лошадей, покрыл их попоной, подбросил корма. Настя быстро собрала ужин на стол. По киевским меркам это было богатое угощение. Рассыпчатая картошка, соленья, свежее сало и, конечно, запотелость бутылка самогона. Дети по быстрому наелись. К тому же, Мина подкормил их медом и они начали засыпать прямо за столом. ... Днём им было запрещено гулять и шуметь. Поздно вечером, когда в селе уже все спали, детей выпускали во дворик, огороженный сараем, погулять, подышать свежим воздухом. Так длилось почти два года. ... Называется - скрывали детей! А оказалось, что почти весь куток об этом знает. Как в народе говорят: 'спрятала баба топор под лавкой'. Знать-то знали, но ни одна душа не донесла!
В Ядловке постоянно находился немецкий форпост, который патрулировал все улицы и окрестности села. В сельские дела немцы, почти, не вмешивались и, в основном, занимались мелкой коммерцией: меняли у местного населения зажигалки, электрические фонарики, швейные иголки и другие необходимые в хозяйстве мелочи на продукты или тёплые вещи. Не обходили своим вниманием и местных молодух, что заметно через год начало сказываться на демографическом росте населения. Жители были предоставлены 'попечению' старосты, назначенного оккупационными войсками для обеспечения поставок продуктов в Германию и местного полицая Миколы, которого судьба согнула под тяжестью четверых детей и скандальной бабёнки его жены. Жизнь в селе проходила относительно спокойно. Изредка через село проходила какая-нибудь военная часть. Солдаты останавливались, с шумом и гоготом мылись холодной колодезной водой, отстреливали пару зазевавшихся кур или поросёнка, наспех обедали, отдыхали и быстро двигались дальше. В 1943 году началось наступление Красной Армии по всем фронтам. Узнав об этом, партизаны, базировавшиеся в лесах неподалеку от Ядловки, активизировались. Скорее всего хлопцы, не нашли никакого стратегически важного объекта, кроме Ядловки, а может быть им, просто, надоело сидеть на голодном пайке, надумали они пополнить свои оскудевшие запасы? Так или иначе - напали они ночью на немецкий форпост, базировавший в селе. Десять немецких солдат, во главе с лейтенантом, спрятались в подвале церкви, оборудованном под бункер, и заняли оборону. Никто из солдат не пострадал. Только одного царапнула по щеке отколовшаяся от пули штукатурка. Они вызвали по рации подкрепление из районного центра, Бровары. Через час в село ворвались на двадцати грузовиках каратели СС. Увидев большой перевес в силе, партизаны без боя скрылись в лесу, бросив жителей села на произвол судьбы. Зато комиссар поставил галочку в послужном списке о боевых действиях в тылу врага. Эсесовцы окружили Ядловку в плотное кольцо и согнали всех жителей на майдан в центре села. Разрешено было взять необходимые вещи, документы и еду на три дня.
Это уже были не те добродушные немчики, которые снабжали селян необходимыми хозяйственными мелочами и способствовали увеличению населения, а безжалостные эсэсовские волки. Для лучшего усвоения порядка и устрашения, каратели расстреляли каждого десятого жителя. Затем за дело взялись огнемётчики. Спалили всё село. Всё! Из тысячи двухсот дворов не оставили ни одной хатки, ни одного деревца - всё взметнулось в небо чёрным дымом. На всё село остались чудом уцелевшая церковь и один сарайчик покрытый железом. Он находился в стороне под прикрытием деревьев и его, по-видимому, не заметили. Затем оставшихся жителей распределили по разным концентрационным лагерям и погнали, как скот сквозь дым через, пылающее огнём, село. * * * Почти сутки гнали их в концентрационный лагерь под Броварами. Наконец-то добрались до указанного места. Кругом открытое поле, огороженное колючей проволокой. Негде даже спрятаться от дождя. Несколько десятков человек ютятся в каком-то овражке, под кустиками - кто как может позарывались в матушку-землю. Лагерь состоял из цивильных, таких же селян, как и они. Где-то вдалеке тёмной полоской виднелся лес. С десяток полицаев-охранников угрюмо бродили вокруг лагеря, положив карабины на плечо, как палки. Видно, уже чувствовали, что расплата не за горами. Предусмотрительный и хозяйственный Мина, как чувствовал, припрятал в тележке под клумаками заступ, с обрезанным черенком, и пилу-ножовку. Под днищем тележки даже топор припрятал. Выкопал небольшую землянку под уклоном, укрыл её болотным камышом и ветками. Сверху присыпал землёй и песком, и получился какой-никакой притулочек. Со всех сторон стены земельные, а выход свободный. Можно хотя бы попрятать детей от дождя и ветра. Хорошо ещё, что было лето и не было холодно. Помаленьку все сельчане, благодаря Мине и его инструментам, окопались в землянках, обжились, терпеливо ожидая каких-нибудь перемен в лучшую сторону. К концу августа в лагере практически уже не было никакой охраны. Немецкая охрана ушла и только изредка наведывался мотоциклетный патруль. Им было не до этого - Красная армия наступала на пятки, а в Бабий Яр слишком далеко гнать. В прокуренной сторожке дежурили несколько пьяных полицаев. Люди потихоньку начали выходить за забор в поисках пропитания. Некоторые пробирались даже в лес и в село, расположенное возле леса. Оттуда они несли грибы, ягоды, тащили охапки дров. Кто имел, хотя бы что-то на обмен, приносил из села кое-какие продукты. Домой в село возвращаться было нельзя, да и некуда - всё село сожжённое. Никто не знал, что их там ожидает. Надо было как-то устраиваться и ждать перемен к лучшему..
Володя, выждал некоторое время, решил проведать родителей и детей. Собрал кое-какие вещички, оставшиеся после ареста жены и тёщи, чтобы по дороге выменять на продукты. Добрался до села, а вместо Ядловки увидел одни головешки да печные трубы. Сады вырублены и спалены. Нигде нет ни живой души. Где мать, отчим, дети - не у кого даже разузнать. По селу бродят одни одичавшие собаки и коты. Даже жутко стало, по спине поползли мурашки. Двинулся он пешком в обратный путь. Уже к вечеру дошёл до села Русанов. Остановился у своего знакомого переночевать. Тот ему всё и рассказал. На следующий день Володя зашёл в полицейский участок. Там он случайно встретил полицая, с которым они пили водку с Овсеем ещё зимой, когда вывозили детей. Тот посмотрел по документам и сообщил, что какую-то колонну селян отправляли под Бровары в лагерь, и даже объяснил, как туда добраться. К вечеру Володя уже был возле лагеря. Там он быстро разыскал своих родителей и детей. Слава Богу, все были здоровы, но сильно истощены. Вечером все расселись вокруг костра. Радость встречи заполнила их души. Никто не знает, что их завтра ждёт. Лагерь ещё охраняется, но уже не так, как раньше. Вооружённой охраны почти нет. Но люди пока остаются на месте. А куда идти? Домой в село возвращаться некуда, всё спалено.
Всё-таки нам надо идти домой, в Ядловку, - настаивал Мина. - Не оставаться же нам тут на зиму. В этой норе мы зиму не переживём. А у меня дома в яме под сараем спрятана семенная картошка, бочоночек мёда и ещё кое-что, - с хитрецой посмотрел он на жену. - С голоду не пропадём. Часть можно пустить на еду, а часть оставить на посадку и на обмен. Да и дом строить надо.
Утром решили тронуться в путь. К ним присоединились ещё десятка два семей. Только на второй день, с горем пополам добрались до своего бывшего двора. Всё спалено, только четыре стены сарая из самана и торчат, как памятник их бывшему благополучию. Через пару дней, неожиданно вернулись два, как называл их Мина - 'дармоеда' - собака Джек и кот Арто.
Постепенно и остальные люди начали возвращаться в село, а жить негде. Вот и стали бедняги вгрызаться в землю, копать землянки, покрывать камышом да бурьяном, а сверху землёй. Хорошо, что каратели погреба не спалили, огонь туда не добрался, и у многих там было припасено на чёрный день. А какая там печь в землянке? Десяток кирпичей, обмазанных глиной. Разве её можно натопить? Днём, ещё куда ни шло, а утром люди просыпаются, а на стенах ледяные 'языки'. Эти землянки просуществовали в селе до 1954 года. В 1946 году какому-то умнику районного масштаба пришло в голову переименовать село. Убрали старое казацкое название Ядловка, существующее ещё 15-го столетия и назвали - Перемога. В переводе с украинского - Победа. Совсем не понятно, чем это несчастное село победило в войне? Ну, Перемога, так Перемога. Лишь бы жить можна."

"ПЕРЕМОГА (до 1945 року — Ядлівка) — село, центр сільської Ради, розташоване за 20 км від районного центру і за 22 км від залізничної станції Баришівка. Населення — 3041 чоловік.

У селі — радгосп «Перемога», який має 6778 га землі, в т. ч. 4290 га орної. Вирощують переважно зернові, картоплю та овочі. Розвинуте м’ясо-молочне тваринництво.

Село має середню школу, клуб, бібліотеку. Діє лікарня.

Вперше в історичних документах Ядлівка згадується в середині XVII ст. В період революції 1905—1907 рр. у селі відбулося заворушення селян, які вимагали розподілу поміщицької землі. Викликані місцевими властями війська придушили виступ. Один з організаторів його П. І. Сергієнко був заарештований.

Під час Великої Вітчизняної війни багато місцевих жителів вступило до партизанського загону ім. Щорса.

За високі показники в розвитку сільськогосподарського виробництва 18 чоловік нагороджено орденами СPCP, у т. ч. в. У. Гречкосій — орденом Леніна."