Просто Жизнь - Генеалогический форум ВГД. Тема №89193

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Близкие надоедают.

Достают, проще говоря. Муж может пять раз позвонить из магазина, чтобы уточнить и переспросить. А я читаю или пишу важное. Ребенок ноет и просит с ним поиграть - а мы так устали. И проблем много, надо думать, как их решить. А он все ноет и все просит... Или жена, бывает, звонит и звонит, как будто не может сама решить проблему. Очень навязчиво; и можно гаркнуть в трубку: "Я занят!". Или мама пожилая все рассказывает про сериал, который посмотрела и находится под впечатлением. Ей хочется обсудить сериал. Какой сериал?! У нас вся жизнь - сериал, это ей нечем заняться на пенсии. Сколько можно пересказывать выступление президента? И жаловаться, что ноги болят?

Утомительно это, не спорю. Понимаю.
Но только так страшно представить, что они больше никогда не позвонят. И никогда не будут ничего надоедливо пересказывать. И играть не позовут.
Времени будет гораздо больше. Времени для бесплодных сожалений о том, что мы на эту маму жаловались чужим совершенно людям.
И про мужа говорили: "Как он мне надоел!". И на ребенка кричали: "Отстань!". Да даже на собаку - а теперь не на кого кричать. Никто не мешает. И можно сколько угодно читать, думать о проблемах и с чужими людьми разговаривать. Уделите немного внимания. Найдите силы.
Иначе потом все будем готовы отдать за разговор с близкими, даже самый пустой, утомительный, надоедливый; да поздно будет.
Даже за звук голоса все готовы будем отдать.
Я по себе знаю. Кто терял - тот знает. Уделите внимание близким; в первую очередь. А дела подождут. Люди не вечны; дела никогда не кончаются...

Анна Валентиновна Кирьянова

http://vk.com/pravoslavnie_hri...7_00%2Frev

Плачьте перед Богом! Плачьте перед Богом, а не подружка перед подружкой на перекуре. Плачьте перед Богом – перед людьми не плачьте. Перед людьми умойте лицо и будьте твердыми, веселыми и сильными.
Нельзя хандрить! У нас всё есть. У нас есть больше, чем мы заслуживаем. У нас есть больше, чем мы того достойны.
Благодарите Бога, ничего у Него не просите.
Слава Тебе, Господи, я живу.
Слава Тебе, Господи, у меня есть друзья.
Слава Тебе, Господи, я – на своих ногах при ясной памяти.
Слава Тебе, Господи, у меня есть работа, какие-никакие деньги есть, я сам себе хлеб покупаю, не протягиваю руку.
Слава Тебе, Господи, я крещенный.
Слава Тебе, Господи, я много знаю и умею читать, я могу постичь любую науку.
Слава Тебе, Господи, у меня еще вся жизнь впереди.
Слава Тебе, Господи, я в рай войду, когда умру, потому что Ты за меня умер, – я верую в это, я в раю хочу жить. Вечно жить.
Что хандрить?! Эй, вы, люди, возьмитесь за ум, перестаньте унывать, тосковать, печалиться! Мы с вами имеем миллион причин для того, чтобы улыбнуться и сказать: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе!»

Протоиерей Андрей Ткачёв

http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

Однажды вечером в кругу одной семьи,
Шел разговор сердечный, откровенный:
Что каждый подарил бы в знак любви
Спасителю, сошедшему на землю?

Отец сказал: "Нет в мире ничего,
Чего достоин Он, любвеобильный!
Я ноги бы в слезах омыл Его,
Уставшие от стезей мира пыльных."

"А я бы ложе лучшей простыней
Усталому Спасителю покрыла,
Чтобы нашел Он отдых и покой," -
С улыбкой нежной мать проговорила.

И только мальчик маленький молчал,
Задумчиво глядя во тьму, в окошко.
"А ты бы что, сынок, Иисусу дал? -
Спросил отец. - Скажи нам честно, крошка."

Ответил тихо мальчик: "У меня
Игрушка есть для сердца дорогая,
Из плюша я отдам Христу коня."
И рассмеялась вся семья родная.

Смеялись долго... Вдруг раздался стук.
Дверь отворилась. Все умолкли сразу.
В глазах отца семьи блеснул испуг:
Вошел унылый бомж в одежде грязной.

В опорках ноги, из прорех торчат
Ступни немытые. Небритый, некрасивый.
Униженность в осанке и в очах.
"Что нужно вам?" - спросил отец брезгливо.

"Нельзя ли мне в сарае вашем ночь
Поспать?" - спросил униженно бездомный
" Нет, нет!" - сказала мать.- "Ступайте прочь!
Мы на ночь не пускаем незнакомых".

"Постойте, дядя!" - мальчик закричал,
Слезу смахнув ладошкою украдкой. -
"Я Богу дать лошадку обещал...
Возьмите, дядя, хоть мою лошадку!..."

Калитка тихо скрипнула опять,
Семья сидеть осталась тесным кругом,
Но глаз не смели ни отец, ни мать
На мальчика поднять, ни друг на друга.

Мы часто в жизни не жалеем слов,
Красивых слов, напыщенных, ничтожных.
На деле познаются лишь Любовь
И Доброта, слова без дела - ложны...

http://vk.com/pravoslavnie_hristiane?w=wall-29599237_224536

Как утверждали святые отцы, выпрошенный крест — самый тяжелый.

Например, моя мама всегда мечтала, чтобы ей не приходилось мыть посуду и убирать…
А моя подруга актриса и певица Люля мечтала эмигрировать («только бы вырваться из этой проклятой страны!»).
А мой приятель Леня Золотаревский мечтал стать баснословно богатым.
А красавица Ирэн мечтала научиться водить машину и купить себе что-то вроде «альфа — ромео».

И вот у моей мамы произошел инсульт, и она последние десять лет жизни не мыла посуду и не убирала дом, а просто лежала в постели.

А Люля уехала в Израиль и там поселилась в кибуце и — актриса, певица, балерина — ходила каждый день, ради пропитания, на очистку леса собирать там какие-то ветки, а вся ее заграничная артистическая карьера свелась к простой самодеятельности: по праздникам она пела в застольях и по — актерски выразительно рассказывала анекдоты.

А Леня Золотаревский сказочно разбогател, но у него украли ребенка и требовали за него выкуп. И когда он выкупил сына, тот сильно заикался, а сам Леня вскоре умер от лейкемии. Врачи говорили: это все — от перенесенного стресса.

А красавица Ирэн научилась водить машину, но поскольку у нее не было денег, она продала свою трехкомнатную квартиру в новом доме, на эти деньги купила «альфа — ромео» и сняла двухкомнатную квартиру в центре. А потом вдруг хозяева квартиры немыслимо взвинтили цены, Ирэн разнервничалась и разбила машину и в результате вынуждена была переселиться к бывшему мужу. Он жил с молодой женой и двумя маленькими сыновьями — погодками. И Ирэн полгода прожила у них в кладовке, а потом куда-то исчезла.

Честно говоря, и я подчас думаю: «Слава Тебе, Боже, что Ты не исполнил некоторых моих безумных желаний!»

Из книги Олеси Николаевой "Небесный огонь".
http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

Практически никто не минует в своей духовной жизни ситуаций, когда кажется: всё, ты уперся в какой-то тупик, никуда не можешь двигаться дальше, и вся твоя христианская жизнь обессмыслилась. Нужно понимать, что такое «обессмысливание» бывает как раз от гордости, от отсутствия смирения. Господь постепенно сужает те врата, которыми мы проходим, и для того, чтобы протискиваться дальше, нужно отсекать какие-то наросты, которые мы ошибочно считаем частью самих себя. И если человек чувствует, что «застрял», – это значит, что пришла пора от чего-то отказаться...

Игумен Нектарий Морозов

http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

Не приводи в порядок всю планету, достаточно квартиры и души...

http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

О чем жалеют старики на пороге вечности.
(Записки волонтёра из Дома престарелых)

Они родили слишком мало детей.

“Знаете, Анечка, я сейчас так жалею, что мы тогда не родили дочке братика или сестричку. Жили мы в коммуналке, впятером в одной комнате с моими родителями. И я думала – ну куда еще одного ребенка, куда? И эта спит в углу на сундучке, потому что даже кроватку поставить негде. А потом мужу по служебной линии выделили квартиру. А потом – другую, побольше. Но возраст был уже не тот, чтобы рожать”.

“Сейчас думаю: ну вот почему я не родила даже пятерых? Ведь все было: муж хороший, надежный, добытчик, “каменная стена”. Работа была, детский сад, школа, кружки… Всех бы вырастили, подняли на ноги, в жизни устроили. А мы просто жили как все: у всех ребенок один, и у нас пусть будет один”.

“Видела, как мой муж нянчится со щенком, и подумала – а ведь это в нем нерастраченные отцовские чувства. Его любви на десятерых бы хватило, а я ему родила только одного…”

Они слишком много работали в ущерб семье.

“Работала я кладовщицей. Все время на нервах – вдруг недостачу обнаружат, на меня запишут, тогда – суд, тюрьма. А сейчас подумаю: и зачем работала? У мужа-то хороший оклад был. А просто все работали, и я тоже”.

“Тридцать лет я проработала в химической лаборатории. Уже к пятидесяти годам никакого здоровья не осталось – потеряла зубы, желудок больной, гинекология. И зачем, спрашивается? Сегодня моя пенсия – три тысячи рублей, даже на лекарства не хватит”.

В старости, оглядывая прожитую жизнь, многие просто ума не могут приложить, зачем за эту работу держались – часто неквалифицированную, непрестижную, скучную, тяжелую, низкооплачиваемую.

Они слишком мало путешествовали.

В числе лучших своих воспоминаний большинство пожилых людей называет путешествия, походы, поездки.

“Помню, как мы еще студентками поехали на Байкал. Какая же там неземная красота!”

“Мы на целый месяц отправились в круиз на теплоходе по Волге до Астрахани. Какое же это было счастье! Мы были на экскурсиях в разных исторических городах, загорали, купались. Посмотрите, я до сих пор храню фотографии!”

“Помню, как мы приехали к друзьям в Грузию. Каким же мясом нас угощали грузины! У них было совсем не такое мясо, как у нас, из магазина, замороженное. Это было парное мясо! А еще нас угощали домашним вином, хачапури, фруктами из своего сада”.

“На выходные мы решили поехать в Ленинград. У нас тогда машина была еще двадцать первая ”Волга”. Семь часов за рулем. Утром сели завтракать в Петродворце на берегу Финского залива. А потом заработали фонтаны!”

Они покупали слишком много ненужных вещей.

“Видите, у нас в буфете стоит немецкий фарфоровый сервиз на двенадцать персон. А мы даже никогда в жизни из него не ели-не пили. О! Давайте возьмем оттуда по чашке с блюдцем и выпьем из них чаю, наконец. И для варенья розетки выберите самые красивые”.

“Мы с ума сходили по этом вещам, покупали, доставали, старались… А ведь они даже не делают жизнь комфортнее – наоборот, они мешают. Ну зачем мы купили эту полированную “стенку”? Все детство детям испортили – “не трожь”, “не поцарапай”. А лучше бы стоял тут самый простой шкаф, из досок сколоченный, зато детям можно было бы играть, рисовать, лазать!”

“Купила на всю зарплату финские сапоги. Мы потом целый месяц питались одной картошкой, которую бабушка из деревни привезла. И зачем? Разве кто-то когда-то стал меня больше уважать, лучше ко мне относиться из-за того, что у меня сапоги финские, а у других – нет?”

Они слишком мало общались с друзьями, детьми, родителями.

“Как бы я хотела сейчас увидеть свою мамочку, поцеловать ее, поговорить с ней! А мамы уже двадцать лет нет с нами. Я знаю, что когда не будет меня, моя дочка будет точно так же тосковать, ей будет точно так же меня не хватать. Но как ей это объяснить сейчас? Она так редко приезжает!”

“Родила я Сашеньку и в два месяца отдала в ясли. Потом – детский сад, школа с продленкой… Летом – пионерский лагерь. Однажды вечером прихожу домой и понимаю – там живет чужой, совершенно мне не знакомый пятнадцатилетний человек”.

Они слишком мало учились.

“Ну почему я не стала поступать в институт, ограничилась только техникумом? Ведь могла бы запросто получить высшее образование. А все говорили: куда тебе, уже двадцать пять лет, давай, работай, завязывай со школярством”.

“И что мне помешало выучить немецкий язык хорошо? Ведь сколько лет прожила в Германии с мужем-военным, а помню только ”auf Wiedersehen”.

“Как мало я читала книг! Все дела да дела. Видите, какая у нас огромная библиотека, а большинство этих книг я даже никогда не открывала. Не знаю, что там, под обложками”.

Они не интересовались духовными вопросами и не искали веру.

“Знаете, я всю жизнь верующих людей как-то побаивалась. Особенно всегда боялась, что они тайком от меня научат своей вере моих детей, расскажут им, что Бог есть. Дети-то у меня крещеные, но о Боге я с ними не говорила никогда – сами понимаете, тогда всякое могло быть. А теперь понимаю – у верующих была жизнь, у них было что-то важное, что для меня тогда прошло мимо”.

Автор: Анна Аникина
http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

Скажу честно — я родителям не помогала. Точнее, когда-то, в очень раннем возрасте я пыталась, но им это не нравилось. Не нравилось, когда я плевала на носовой платок и «до блеска» терла окна на кухне. «Только вчера все отмыла, — горько вздыхала мама, — а теперь все заново! Шла бы ты лучше играть». Не нравилось, когда я мыла холодной водой посуду, и она оставалась жирной. «Отойди, я лучше сама», — подталкивала меня мама к выходу. Не нравилось, когда я садилась лепить с ней пельмени и «переводила» половину теста и мяса. «Не мешай!» — сердилась она.

Нет, мама не хотела меня обидеть. Она хотела как лучше. Сделать все быстрее и идти со мной гулять. У нее было еще столько дел! И я перестала мешать. Я вообще перестала что-то пытаться делать по дому. Это она мне рассказывала уже тогда, когда я стала взрослой. «Если бы все вернуть назад!», — вздыхает она сейчас. Я и готовить, собственно, научилась, только когда вышла замуж. Одна моя подруга до сих вспоминает, как я звонила ей и шептала в трубку, чтобы муж не слышал: «Оль! Скажи, как варить бульон».

А еще помню, свекровь, бабушка Катя, женщина простая, выросшая деревне, в многодетной семье, как-то сказала мне: «Пусть всегда помогают, даже если мешают. И хвали! Хвали! Даже если от помощи хочется плакать!». Я видела, как она хвалила внучек, когда они помогали ей жарить котлеты, и весь стол, кухня, занавески, об которые кто-то вытер в кулинарном запале руки, были в фарше.

— Смотри, это Сонечка (наша вторая) полностью сама приготовила, — показывала мне бабушка Катя какие-то бесформенные угольки. А потом на радость внучке героически их съела. Все, до единого! И на ее лице не дрогнул ни один мускул. А я с ужасом смотрела на нее и думала: «Отравится или нет? Вроде жива…».

Она хвалила их, когда они сами накрывали на стол для чаепития и разливали по блюдечкам варенье. Приглашали ее к столу, она садилась на табуретку и понимала, что ее новая юбка прилипла. И что варенье не только на этой табуретке, но и на полу.

— Какой у вас вкусный чай, — нахваливала бабушка Катя.

— Можно еще вареньица?

— Можно! — радовалась Дуня (третья) и тут же переворачивала полбанки на стол.

Бабушка со слезами на глазах хвалила их, когда они помогали ей на даче полоть сорняки и выпалывали половину клубники.

— Какие молодцы, — незаметно вытирая глаза, говорила она. — Не грядка, а паркет. Ни одной травинки.

И дочки радовались… Как же они радовались! И как хотели еще помогать. Кричали наперебой: «Бабушка, что еще для тебя сделать?». А она улыбалась. И как им нравится помогать второй своей бабушке, моей маме, лепить пельмени. Ее уже не волнует, что девчонки «переведут» фарш с тестом. Наверное, это приходит с годами.

Не буду делать глубокомысленных выводов и рассказывать, как нужно воспитывать детей. Каждая мама знает сама. Да и не помудрела я пока для этого. Но жизнь сделала все за меня: у нас четверо детей, и ясно, что без их помощи я просто не справлюсь. Да, пока они научатся, я выпью не один пузырек валерьянки, но другого пути, видимо, нет.

Кстати, старшая Варя уже может все! Она моя главная опора и поддержка. Правда, научила ее этому не я. Просто когда рождались ее младшие сестренки, ей пришлось многое делать самой. И ей это нравилось. Детям вообще важно чувствовать, что они могут нам помочь и сделать что-то «взрослое».

Мне проще самой погладить белье, чем доверить его Соне, которая преданно заглядывает мне в глаза:

— Мама, а можно я?

— Да, можно!

Как же она сияет. Она же гладит, как взрослая! И тут же прожигает дыру на своей кружевной блузке. А я… Я почти взрываюсь и хочу отнять у нее утюг… но вспоминаю слова моей мамы: «Если бы вернуть все назад!».. И бабушки Кати: «Хвали! Даже если хочется плакать!».

Елена Кучеренко

http://vk.com/pravoslavnie_hristiane

Покаяния время, прихожду Ти Создателю моему, возми бремя от мене тяжкое греховное, и яко благоутробен, даждь ми слезы умиления.

Время живота моего мало, и исполнено болезней и лукавства: но в покаянии мя приими, и в разум призови, да не буду стяжание, ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.

Согреших, досадив сосуду плоти моея, вем Щедре: но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.

Самоистукан бых страстьми, душу мою вредя Щедре, но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.

Не послушах гласа твоего, преслушах писание Твое Законоположника: но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри.

(из Великого Канона святого Андрея Критского, в четверг первой седмицы святого поста)