Я....

Я боюсь…Очень боюсь… Боюсь настолько сильно, что решила взять и доверить свой страх бумаге… Выплеснуть хоть капельку этого липкого чувства....

Страх..Это я поняла во время последнего посещения могилы папы. Каратабанское кладбище разрослось и помолодело. С фотографий смотрят молодые и знакомые лица. Обхожу кладбище, вглядываясь в надгробия – одноклассники, соседи, просто знакомые. Вглядываюсь в лица, мучительно стараясь понять – почему? Почему так рано ушли? Могилы недавно умерших находятся с краю большого заросшего деревьями сельского кладбища. Перехожу к более ранним захоронениям. В отличие от сравнительно недавних могил, щеголяющих мраморными надгробиями и теневыми портретами, на них чаще всего простые фотографии за толстым стеклом, уберегающим изображения лиц ушедших от снега и дождя. И среди этих лиц узнаю многих. Учителя моей школы, преимущественно пожилые уже люди. Одноклассники. Соседи. Пирамидки с красными звездами перемежаются с простыми деревянными крестами. Наступаю на земляной холмик, в недоумении отступаю и замечаю крест, просто прислоненный к дереву, растущему рядом с холмиком. На кресте еще можно разобрать некоторые буквы, но у меня не получается сложить из нескольких видимых букв имя. Я даже не могу понять мужчина или женщина покоится в забытой могиле. Иду дальше. Ближайшая могила – мама моего одноклассника. С фотографии на меня смотрит полное добродушное лицо. Ловлю себя на том, что улыбаюсь, ведь именно с таким выражением эта женщина, словно не замечая протянутых мной 20 копеек на билет, ласково говорила – «Проходи, Наташенька, проходи. А на деньги купишь себе конфет» - она работала билетером в нашем сельском кинотеатре. Помню, как с нетерпением ожидая нечастые сеансы, выбегали на дорогу, ожидая увидеть ее, неторопливо идущую в сторону дома культуры. Помню, как она накрывала праздничный стол, когда мы, подарив подарки ее сыну, садились вокруг стола. Я звала ее тетя Надя. С ее сыном, и моим одноклассником Алешей, мы дружили с самого детского сада и в школе. Я помню ее живой. Я помню ее голос, походку, цвет глаз, манеру одеваться. Словно от толчка возвращаюсь к той самой заброшенной могиле. А того, кто в ней лежит я не знаю, не помню. Кто похоронен, мужчина или женщина? Молодой человек или уже в преклонных годах? Никто уже никогда этого не узнает. А ведь когда то, на это место приходили безутешные родственники, оплакивая свою потерю любимого человека. Со слезами вспоминали истории, связанные с умершим. Приносили цветы. Мучились неразрешимым вопросом – как ты там? Хорошо ли тебе? Но проходили годы, может не так и много, а может и 30-50. Близкие разъехались по огромной России и ухоженная родными руками могила сначала тихо зарастает сорняками. Затем принимает неприглядный вид щегольская оградка, и вот, уже чьи-то равнодушные чужие руки выдирают остатки оградки из земли и скидывают к забору кладбища, у которого молчаливым укором живым скапливаются оградки, венки и даже надгробия. По незащищенной могиле первый раз проходит чужой холодный человек, на пути к могиле близкого человека равнодушно топчет последнее пристанище незнакомого ему человека, умершего много лет назад. Спустя время, его примеру последуют другие, на пути к своему горю, не щадящие покой постороннего им человека. Пройдет не так много лет – и уже нет могилы, напоминающей о б ушедшем в мир иной, есть лишь небольшой земляной бугорок. И все. Как звали этого человека? У него были дети? Что он любил? Как прожил свою жизнь? Какие события пережил? Что любил? Что делало его счастливым или, наоборот, несчастным? Никто, никогда не узнает. Какие страшные слова. Но ведь он БЫЛ, он ЖИЛ. Именно в тот момент я поняла, что очень боюсь. Боюсь превратиться в такую безымянную не нужную никому на этом свете остаток захоронения. Человек пройдет мимо, погруженный в свои мысли и никогда ему не придет в голову, что это МОЯ могила. Что при жизни у меня были темно-карие глаза. Что я очень люблю своего сынишку. Что собирала коллекцию кукол в национальных костюмах и большую библиотеку. Что мечтала увидеть Индию. Что у меня четыре сестры. Что на этом же кладбище у меня лежат папа, дед, бабушка, маленькая сестренка, две прабабки и прадед. И еще очень много родственников и просто знакомых. Что когда я сержусь на мужа, то обзываю его. И предпочитаю разговаривать скороговоркой. Боюсь высоты и скорости. И очень скучаю по маме и сестренкам, которые уехали в Германию. Никто и никогда не вспомнит, что мой папа очень мечтал побывать на Чукотке и увидеть своими глазами северное сияние.
Страшно…Живет человек, радуется жизни, переживает неудачи. Умирает. Проходит лет сто. И – небытие..
Этого можно избежать. Конечно, мы не можем многое. Но мы можем помнить тех, кто ушел от нас, помнить их имена, их привычки.

Asato написал:

[q]

По незащищенной могиле первый раз проходит чужой холодный человек, на пути к могиле близкого человека равнодушно топчет последнее пристанище незнакомого ему человека, умершего много лет назад.

[/q]

Знаете, во Львове есть армянская церковь, и нам показывали надгробные плиты с выбитыми на них именами умерших людей. Эти плиты клали на землю и полагалось по ним ходить. И считалось, что как только буквы сотрутся с плиты, душа человека получит возможность быть в раю... А эти плиты решили сохранить для туристов - и поставили вертикально... Тоже задумаешься...

AsatoДоброй ночи.Очень жаль,что я не знаю Вашего имени...То,о чем Вы написали одновремнно и страшно и грустно и ...Слов нет...Но я могу сказать точно,надо говорить своим родным,любимым,дорогим слова любви пока они это слышат!Пока это им необходимо,пока это НАМ необходимо!Не дай бог никому посмотреть в глаза смерти,я ей посмотрела 4 года назад.Слава богу,в той автокатастрофе никто из моей семьи серьезно не пострадал.Все,кто был свидетелем этого сказал,что мы родились в фуфайках,телогрейкахНо я знаю наверняка,что это было дано именно МНЕ,именно для МЕНЯ!И я это поняла!Я сама себе сейчас кажусь немного сумасшедшей,я реву от каждой сентиментальной песни,от каждого сентиментального фильма.Я не могу надышаться дочерью,мужем.И я больше чем уверена,именно из-за того,что Я ПОНЯЛА,мне через 13 лет тщетных попыток позволили родить второго ребенка, дали СЫНА!Не хочу показаться ...не знаю кем,но вслух я призналась в этом только сейчас.
Лариса

Asato
Что ж... Я думаю, что это чувство знакомо всякому, задумывавшемуся о времени, жизни, смерти и бессмертии. У меня когда то настоящий леденящий ужас вызывали безымянные надгробные памятники и поросшие травой могильные холмы без надгробий. Для меня они символ небытия и забвения. Смотришь на них и вспоминаешь: Человек, яко трава днiе eго, яко цвет селный, тако оцветет; яко дух пройде в нем, и не будет... Как страшно это "и не будет"! В такие только минуты и понимаешь со всей ясностью то, насколько необходимо помнить о тех, кто ушел, дабы, пусть лишь на время, но вырвать их из мрака небытия. Впрочем, это немного материалистический подход. Над могильным холмом религиозное мировоззрение дает больше поводов для утешения...

AsatoЗдравствуйте,Наташа