Про мою бабушку Марию Федоровну

В 18 лет Марию выдали замуж.
А в 1913 году она родила своего первого сына Арсентия. И тут же следом в 1914 году Ивана.
Видимо передышка была, когда Афанасий служил на флоте (я пока еще ищу документы о его призыве) А по возвращении со
службы мужа Афанасия,Мария родила еще пятерых детей: Михаила, Анастасию, Анну, Варвару и как хотел Афанасий сыночка Александра
(моего папу.)Сашу очень любили. Бабушка обращалась к нему ласково: « Санек», потому что так называл его Афанасий Иванович.
Бабушка всегда вспоминала Мишеньку, который в 22 года погиб на войне. Жалела Стюру, у которой погиб муж и у нее было пятеро
детей. Бабушка часто бегала из Кустаная к Анастасии в деревню за 25 километров. Сказать: «Ходила пешком», будет не совсем
правильно. Именно бегала, потому что была маленькая, шустрая, немного сварливая, всё делала быстро и постоянно куда-то бежала.
То к Варе, а она жила по-соседству, то к "Бычихе"- напротив, то к бабушке " «Шалдишке» на другую улицу, без которой жить не могла,
а то к Стюре в Молокановку за двадцать пять километров. А когда папа начинал возмущаться, она говорила: « Не ругайся, Санек, я
уже сбегала».Вокруг бабушки всегда были внуки, ведь их было двадцать.Бабушка готовила вкусный суп «Кандёр». Делала большие
галушки с кулак и ели мы их палочками, которые бабушка строгала сама. В день весеннего равноденствия прилетали птицы, и бабушка
Мария пекла жаворонков. Мы бегали с жаворонками по двору, зазывали весну, а потом их съедали. Такие вкусные! Бабуля постоянно
пряла на прялке, сучила на веретене и вязала всем носки и варежки. У бабушки Марии была сестра Анна, жила в центре города на одной
улице со старшим сыном Марии Федоровны Арсентием. Они встречались, но не часто. Чаще приезжал дед Василий Григоренко, муж сестры
Анны Федоровны. После смерти Афанасия Ивановича, он поддерживал Марию. А в п. Рязановка жили два брата и племянники. У всех Посикан
( это девичья фамилия Марии) были большие семьи. В 1946 году Мария Федоровна получила Орден «Материнская слава» 3 степени. Правнуков
у бабушки было тридцать восемь, а праправнуков и не пересчитать.В моей памяти бабушка Мария осталась добрым и в тоже время строгим,
трудолюбивым человеком.

Из семейной летописи

Так сказывала моя бабушка:

Все мы Полтавские. Наша семья принадлежала большому роду Посикан, который переселился из под Полтавы и осел в Рязановке.
Мои тятенька Федор Иванович Посикан и маменька Ефимия все время говорили замуж пойдешь за Полтавского. Вот и сговорились
с Иваном Силовичем Федько, что сын его Афанасий возьмет в жены Марию Посикан( меня значит). Братья мои Антон и Никита обзавелись
своими семьями и жили в Рязановке, я отправилась в Давыденовку. А уже потом переехали в Кустанай, где жила моя сестра Аня. Много нас
Посикан: дидья, двоюродные братья и сестры, племянники. Только виделись редко, да почти не виделись.Некогда было, семьи у всех были
большие. По 7-8 детей, работы много…

Памятные вещи

В каждой семье есть памятные вещи, у некоторых они сохранились, как очень важная семейная реликвия.У других утрачены,
но сохранились в памяти. Вот и у нас были такие вещи. Я с самого раннего детства помню большой медный самовар.Он был
огромный, в него входило десять литров воды. И не мудрено семья у деда Афанасия была большая девять человек, а если
гости? Я представляю, как дед Афанасий раскочегаривал самовар, а потом ставил его на большой стол, а бабушка Мария на
самодельном черном противне уже испекла в русской печи бублики и ставит с пылу с жару на стол. Но это было в семье Афанасия,
а потом видимо по наследству самовар остался у младшего Александра. Я помню как-то мы всей семьей: папа, мама, Люда
и я чистили этот самовар песком. Он так ярко блестел на солнце. Но чая попить из него не довелось, потому что он оказался
дырявый. Потом эта семейная реликвия оказалась на горище. Мы дети часто туда лазали потихоньку от взрослых и однажды
натолкали во внутрь бумаги и подожгли, а потом сверху увидели, что мама идет с работы. Мы в калоши набирали снега и тушили,
а потом дали, стрекоча, чтобы нам не попало. Мама видела, как мы метались по крыше. Люда болела и в разжигании костра
не участвовала. Мама быстро навела дознание, проверила состояние на крыше, а вечером провела профилактическую беседу
со мной, а тетушка Варя воспитывала Галю и Юру. Потом о существовании самовара как-то забыли, и спустя много лет, когда дом
уже был продан мы, часто вспоминали этот чудный самовар и сетовали на то, что не сохранили его.

Вот такие две истории про самовар.Одна связанная с бабушкой Марией Федоровной Федько , а другая с бабушкой Марией Тихоновной Стукаловой.

Бабушкины юбки

Внешне, бабушка Мария, выглядела, как и многие другие старушки: небольшого роста, худенькая и неприметная.
Одевалась она, как многие в её возрасте, более чем скромно. Правда, даже в молодости не могла она себе
позволить одеваться понаряднее, да побогаче. Но зато у нее были широкие,по-моему штапельные юбки. Особенно мне
запомнилась зеленая в черную крапинку.
Всю жизнь она в окружении детей. Тетя Варя, старшая папина сестра, бабушкина дочь жила через забор от нас, вот мы
четверо и ютились вокруг бабушки. А когда мы ей надоедали, она бегала в гости на Железный переулок к своей золовке и
подружке бабушке Шалдишке. Вот нам раздолье, мы и придумывали себе игры. Нальем на пол воды, разгонимся и катимся
в носках. В самый разгар веселья кто-то из нас увидел в окно, что бабка идет. Мы хватаем, что под руки попало, и быстро
вытираем пол и все эти мокрые тряпки закидываем под кровать.
-Ах, вы мои, вумнички! С порога хвалит нас бабушка.
-Щас я вам моченики сделаю. Бабушка ломает кусочки хлеба, густо посыпала сахаром и заливает водой. Мы ложками едим
моченики и радуемся, что все обошлось. Но в это время Мария Федоровна лезет под кровать за своими клубочками и находит
две своих мокрых юбки:
- Ах, вы бисовы диты, щоб вы повыздыхали!
Мы это бабкино выражение не воспринимаем как ругательное, это было просто ее выражение.
Бабушка стирает юбки, развешивает их на веревки и ждет своего
Санька, чтобы пожаловаться, а мы уже несемся по хутору, не думая о том, что вечером нас ждут неприятности.



Всё обязательно исполнится,
Переболеет, отболит.
Какое облако над звонницей
Невероятное парит.
И мы дурацкие, нелепые,
Глядим наверх, разинув рты,
На старом снимке – словно слеплены
Из юности и красоты.
Такие, в сущности, не взрослые,
(Обнять и плакать, боже мой),
Смешные, дерзкие, несносные,
Что нас бы за руку домой
Вести и по углам растаскивать,
И обязательно учить,
Что надо быть добрей и ласковей,
Что надо ближнего любить.
Так говорила моя бабушка,
Хранитель детства моего.
Теперь небесные оладушки
Печёт, незнамо для кого.
Однажды нам и не припомнится,
Как много вложено любви.
Лишь это облако над звонницей –
Оно твоё,
Лови, лови...

Елена Касьян

Старьевщики

Мы как всегда с Юркой и ватагой хуторских мальчишек и девчонок гоняли по хутору, ища для себя интересное занятие.
За день мы успевали много: поиграть в разные игры:
-Кондалы-Раскованы
-Попрыгать через веревку. Мы с братом выносили тонкий длинный
канат. Двое с трудом его раскручивали, а остальные по - очереди
прыгали.
- Перетягивали канат.
-Играли в прятки.
-Играли в выбивалы и люру.
А когда все это надоедало, бежали под гору или в школу на пришкольный участок, обследовали окрестности. День проходил
быстро, потому что в промежутках, когда бабуля нас где-нибудь перехватывала, мы поливали огород, носили воду из колодца,
пололи грядки, собирали яйца из гнезд, ходили под гору за травой для кур, кроликов и поросенка. А самое главное утром, только
проснувшись, надо было сбегать в автолавку, которая подъезжала к нашему дому и купить молоко и хлеб. Хлеб часто был горячий
или теплый с хрустящей корочкой и так сильно пах, что с трудом добежишь домой, откусишь краюху и получишь удовольствие. За
это меня всегда ругала Люда, или мама, когда была не на работе. - Помой руки, сядь за стол, я отрежу хлебушек и налью молока.
Ну, где там, мне нужно было уже бежать. Люда и Галя тоже иногда выходили с нами на улицу, но чаще они занимались своими делами
дома. Люда все время читала книжки.
Ватага хуторских ребятишек несется по улице и вдруг все слышат крик: « СТАРЬЕ БЕРЕМ»
Всех детей, как волной смыло, потому что по улице едет на лошади старьевщик, который менял различное старьё на глиняные свистульки,
игрушки, мячики, шарики на резинках и всякую всячину! Огромная, чёрная и лохматая лошадь тащила по улице телегу. А не телеге сидел
дедок-старьёвщик. О том, сколько замечательных вещей менял дедок на бытовой мусор, я уже и не вспомню. Много. Одно в память врезалось -
мячик, мягкий мячик, обёрнутый фольгой, на длинной резиночке. Держишь её за кончик, и мячиком - бац!бац!бац! - во все стороны. Драгоценное
сокровище. Почему-то мне казалось, что внутри этот мячик - какой-то волшебный.
И когда я, наконец, за какое-то количество тряпок получила волшебный шарик и свистульку в придачу- то, поносившись по двору, спряталась в кусты
акации и распотрошила его. Увы... внутри было нечто вроде тех же самых старых тряпок. Но помню, что разочарование было секундным. Ведь есть
еще шарик-свистулька. Я вместе с ватагой ребятишек понеслась по улице под вой свистулек. Все, что мы получали за свое тряпье, ломалось в короткий срок.
Но какой был восторг! Мы требовали от родителей, чтобы они хоть что-нибудь поменяли на эти свистульки и шарики. А чаще всего сами, чего-нибудь тащили
со двора, что плохо лежало. Бабушке Марии Федоровне трудно было уследить за нами и за своими пожитками. Это потом она обнаруживала пропажу какой-нибудь
важной для нее вещи. А пока скрип колес телеги и голос старьевщика
звучал все тише, а лошадь скрылась за поворотом, а мы мчалась догонять телегу. Ведь кому-то доставались трещотки - свинцовый грузик, привязанный при
помощи конского волоса к палочке. Место привязки было натерто канифолью, и система при вращении грузика издавала громкий треск....
А еще там были акробатики, глиняные птички с настоящими раскрашенными перьями, которые тоже были на резиночке и чуть ли не по- настоящему махали крыльями...
Как сильны, милы и дороги до слез, с высоты прожитых лет, наши детские воспоминания из по-настоящему счастливого и беззаботного детства!