Ардатовский уезд

Деревня Слепые



Жители д. Слепые вследствие безрезультатных попыток их отыскать колодезную воду вынуждены были пользоваться стоячей водой прудов. В настоящее время инженер-технологом губернского земства Д.Ю. Бехли, при помощи так называемой "дудки", найдена водоносная жила на глубине 23 саж. На устройство колодца население испрашивает ссуду у губ. земства.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 14, 1903 г.


* * *

В Ардатовском уезде сделана разведочная дудка в д. Слепых по изысканию питьевой воды; вода найдена на глубине 23 саж. 1 арш., свежая и приятная на вкус. Камня пришлось пробить 1 саж. 2 арш. Крестьянам губернским собранием разрешена ссуда для постройки колодца.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 4, 1904 г.


* * *

Кое-что хочу сообщить о крестьянах нашей деревни, которые прошлые годы уходили на заработки по земляной работе на железную дорогу. Этого люда в нашей деревне до 80 человек. Прежде всегда в январе месяце приезжали подрядчики и рядили, затем выдавали каждому задатку от 15 до 20 руб., потом в пол-лете ещё был присыл тоже от 20 до 25 руб. Ныне же подрядчики никто не приезжает. Теперь рабочий люд до того обессилел, что нечем не токмо подати платить, но даже у некоторых и хлеб, несмотря на обильный урожай, весь вышел. Люди позадумались, не знают куда и деваться, потому что многие кроме этой земляной работы других ремёсел не знают. Всему этому полагают причиной войну. Война много доставила горя, семейства остались без главных работников, рабочий люд волей-неволей придёт в упадок.

Нет ли в каком-либо месте, "не очень в отдалённом", подходящих для нашего рабочего мест. Они наслышаны, что в Сибири эта работа есть, но туда доехать не с чем, средств не достает?

От редакции: Быть может, кто-либо из читателей или работодателей может указать крестьянам дер. Слепых места спроса на землекопов?



Источник: "Нижегородская земская газета", № 18, 1905 г.

Ардатовские рудокопы



В Ардатовском уезде, в районе горных заводов, много местных крестьян занимаются добычей и перевозкой железной руды.

Земля здесь по большей части или глина или песок, родит плохо: при хорошем урожае, как летось, и то хлеба не хватает до новины, поэтому работы около заводов служат некоторым подспорьем в скудном крестьянском бюджете.

Работа рудокопа очень тяжела, и при этом нельзя сказать, что бы хорошо оплачивалась. Работают обыкновенно целые сутки в две смены, по двенадцать часов на смену. Если выключить из этого один час на обед - приходится рабочих часов на каждого человека одиннадцать. Работают в самых антигигиенических условиях. В колодце (дудке) 14х14 вершковой ширины, на пятнадцатисаженной глубине по щиколотку в воде и грязи, вооружившись пудовой чугунной балдой и стальным клином, рабочий откалывает кусок за куском от слоя руды. Когда первый рабочий там немного разработается, расширит вокруг себя пространство, спускаются туда еще несколько человек и разбиваются уже во все стороны, где есть руда. Спускаются в "дудку" на так называемом "кляпенике", это ни больше ни меньше как палка, в пол-аршина длины, продетая в петлю верёвки, на которую рабочий садится верхом, а другой спускает его туда. Никаких подъёмных машин и в помине нет, все работы производятся самым примитивным способом. Наверх руду поднимают на руках в обыкновенных кадушках или бадьях. Даже и подпочвенную воду из "дудок" зачастую выкачивают не насосами, а всё теми же кадушками.

Свою работу сами рудокопы называют "каторжной". И действительно, лучшего наименования она и не заслуживает. Кроме того, что на пятнадцатисаженной глубине рудокоп страдает от сырости, простужается от недостатка чистого воздуха, страдает головными болями, он ежеминутно рискует быть тут задавленным какой-нибудь шальной глыбой, отвалившейся с верху. Хотя и ставят здесь подпоры и подставы, но что значит какое-нибудь трёхвершковое полено против массы земли весом в несколько сот тысяч пудов. Поэтому-то и не редки случаи, что то того, то другого рабочего задавит землёй.

За все про всё, за весь "каторжный труд", за риск потерять если не жизнь, то здоровье, рабочий зарабатывает от 50 до 70 коп. в сутки на своих харчах. Если положить на харчи только 20 коп. в сутки, то и тогда останется для дому только какие-нибудь 30 коп.

Ночуют рудокопы тут же на руднике в так называемых "каютках". Это - ни что иное, как яма, аршин пяти в квадрате, обставленная трёхаршинными поленьями и засыпанная толстым слоем земли. По средине "каютки" сложен очаг, на котором варят себе рудокопы обед. Окон здесь, кроме дыры в потолке, не полагается; вместо двери - аршинная дыра, заслоняемая толстыми досками. В таком помещении проводит рудокоп все свои свободные от работы часы. Не видя никогда свету Божьего ни в прямом, ни в переносном смысле, рудокоп весь свой досуг посвящает или сну, или россказням пошлых анекдотов, или, в лучшем случае, передачей друг другу фантастических небылиц про войну, про современное состояние Руси. Хоть бы кто-нибудь позаботился выписать для них какую-нибудь дешёвенькую газетку. При бюджете в несколько сот тысяч рублей, не думаю, чтобы для завода было обременительно израсходовать лишний десяток рублей, а рабочему была бы полная утеха не только для тела, но для души.

Но продолжу ещё несколько слов о "каютке". Как можно себе представить, грязь в этой каютке мало чем отличается от подземной шахты, земляной пол никогда не моется. Поваров и стряпок здесь не имеется, и рабочему, после одиннадцатичасового труда, приходится самому себе и пищу сварить. Ждать некогда - есть хочется, поэтому обед съедается полусырым, вследствие чего большинство рабочих страдают катарром желудка и единственное средство от колик - это съедают неимоверное количество соды.

На всех русских заводах и фабриках существуют для рабочих какие-нибудь казармы для ночлега, а здесь, вдали от завода, этого ничего не имеется, если не считать за ночлег эту крысиную нору - пресловутую "каютку". А ведь все эти рудники и вся работа производится от имени богатейших Коломенских и Илевских казённых заводов, где, наверное, может найтись какая-нибудь сотня-другая рублей, для постройки на рудниках хотя бы примитивной крестьянской избы, где бы промокший до костей рабочий мог обсушиться и отдохнуть.

При настоящих же условиях рудокоп превращается в какое-то пещерное животное, весь свой век живущее под землёй: днём в "дудке", ночью в "каютке". Разница в перемещениях на день и на ночь только та, что днём над головой толща земли в 15 сажен, а ночью - в пол-аршина. В первом случае, если обрушится земля, то и пикнуть не успеешь, а во втором - можно надеется, что до смерти не засыплет, если не стукнет по голове поленом с потолка.

От пещерной жизни рудокоп настолько пропитывается глиной, в которой работает и под которой живёт, что не только одежда, но тело его принимает совершенно глиняный цвет. Недаром они зовут иногда в шутку друг друга "глиняный крот". Никакая баня, никакое мыло этот цвет сразу не отмывает, только спустя месяц после работы в рудниках, тело, наконец, начинает принимать человеческий цвет.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 22, 1905 г.

Лечебно-продовольственный пункт при селе Ореховце



Пункт при с. Ореховце открыт около 10 июня 1905 г., помещается на хуторе в версте за с. Ореховец и в 1/4 версты от дороги в Саров. Служащие (ф-ца В.И. Вознесенская и санитар из ротных ф-ров Страхов) помещаются в отдельном здании. Для столовой приспособлен большой и светлый бревенчатый сарай; аптечка и помещение для изоляции больных находится в приспособленном для этого амбаре, недостаточно светлом. Окрестное население обращается за медицинской помощью на пункт не редко (Стёксовский ф-р живёт в 15 в., Макателёмская б-ца в 18 в., Ардатов в 30 в.), но как продовольственный пункт он работает пока слабо, т. к. половина малоимущих богомольцев едет на лошадях и предпочитает останавливаться в селе; большая часть пеших также направляется в село, чтобы не терять времени на сворачивание в сторону, да и ореховские содержатели постоялых дворов видят для себя ущерб в устройстве дешёвой земской столовой. Пункт посещается санитарными врачами. Прислуга на пункте состоит из сторожа и одной или двух женщин (кухарка и помощница).



Источник: "Нижегородская земская газета", № 27, 1905 г.


* * *

Лечебно-продовольственный пункт в с. Ореховце Ардатовского уезда был открыт нынешний год, согласно постановлению прошлого губ. земского собрания, в виду скопления богомольцев в этом селе, направляющихся в Саров, и в виду угрожавшей таким образом опасности занесения и распространения холеры.

Функционировал Ореховский пункт с 1-го июня по 15-е августа 1905 г. Деятельность его выражалась в 2-х направлениях: в предоставлении проходившим богомольцам возможности пользования чаем и горячим кушаньем, а также в предоставлении им ночлега, и во вторых: в оказании медицинской помощи заболевшим богомольцам. Кроме последних, медицинской помощью на Ореховском пункте пользовались и крестьяне окружающих селений. Во время страдной поры на пункте, кроме того, были открыты ясли-приют для крестьянских детей.

Помещением для пункта служил арендованный у крестьян хутор, расположенный в 1 вер. от Ореховца. Он состоял из небольшого домика, в котором помещался служебный персонал, а также находилась и кухня. Большой сарай с дощатым полом был занят чайной и столовой, для чего посередине этого сарая была приспособлена русская печка с кубом для кипячения воды. Другой сарай предназначался для ночлега богомольцев. Из 2-х бревенчатых амбаров с дощатыми полами, находившихся на дворе, один был занят аптекой - в нём производился приём больных; в другом были поставлены 2 койки для больных, требующих по тем или другим причинам стационарного лечения.

Медицинский персонал на пункте состоял из фельдшерицы и санитара из ротных фельдшеров, впоследствии, по причине командировки его на эпидемии, заменённого санитаркой. Прислуга в пункте состояла из сторожа и двух кухарок. Стоимость порций назначалась такая же, как и на Мочальном острове.

Ночлегом богомольцы пользовались бесплатно.

За время функционирования пункта его посетили 536 богомольцев.

Общий расход выразился в сумме 214 руб. 85 коп.; за вычетом 18 руб. 5 коп., вырученных от продажи порций, содержание пункта (не включая жалованья фельдшерице и санитарке) обошлось в 196 руб. 80 коп.

Больных за время функционирования пункта обращалось 551 (197 муж. и 354 жен.), сделавших 635 посещений; из болезней наиболее распространёнными явились желудочно-кишечные, малярия, кожные болезни, общего расстройства питания, ревматизм, болезни дыхательных органов.

В хозяйственном отношении пункт находился в ведении санитарного бюро и несколько раз навещался санитарными врачами.

Как видно из приведённых данных, пункт работал не так энергично, как можно было ожидать: несмотря на просторное и удобное помещение, число посетителей было сравнительно невелико. Объясняется это, кроме новизны дела, ещё тем, что пункт был устроен в некотором расстоянии от села (в самом селе подходящего помещения не нашлось), и от дороги; большинство богомольцев, ехавших на лошадях, останавливались вместе с подвозчиками в селе - там и питались; надо ещё отметить, что многие из крестьян с. Ореховца недоброжелательно относились к открытию пункта, ожидая, что пункт предоставлением более удобного помещения и более доброкачественной и дешёвой пищи отвлечёт от них посетителей и таким образом лишит их того вознаграждения, которое они обычно получали от богомольцев.

Признавая целесообразным открытие пункта для богомольцев по соображениям, изложенным в докладе прошлому земскому собранию, нужно направить усилия на приискание помещения для пункта в самом селе (в Ореховце или Глухове).



Источник: "Нижегородская земская газета", № 46, 1905 г.

Телесное наказание



В настоящее время управляющим губернией сообщены министерству внутренних дел по 8 уездам списки крестьян, подвергнутых телесному наказанию, к коим, по заключению управляющего губернией и губернского присутствия, представлялось бы, в виду их одобрительного поведения, справедливым применить Высочайший манифест 11 августа 1904 г. относительно восстановления их в утраченных правах по занятию должностей общественного управления. Таких лиц включено в списки по Арзамасскому уезду - 360 человек.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 37, 1905 г.

Школа и хлеб



Из Ардатовского уезда


Теперь много пишется, а ещё больше говорится на тему о культурном развитии русского народа. После минувшей войны и нашего погрома, когда воочию убедились, что побил нас не столько японский солдат, сколько наша некультурность, наше невежество и отсталость, пора оглянуться и спросить себя, как Кольцовскому ленивому мужику: "Что ты был? Что ты стал? И что есть у тебя?".

Первейшая русская язва - это поголовная народная неграмотность. Что между беззаветными защитниками "русского престижа" на Дальнем Востоке - нашими солдатиками, большая половина не умеет подписать собственного имени - это всем известно. Что из всех русских детей школьного возраста обучается в школах только пятнадцать процентов - это тоже не секрет. Да чего лучше: в нашей Нижегородской глуши есть селения, где в отсутствие сельского писаря прочитать солдатского письма "с позиции" - некому. Книга здесь отсутствует, а газета является только в качестве селёдочной обёртки или "на цыгарки".

Следовательно, первое, что необходимо нам - это повсеместная школа. Не пародия на школу, в виде "школы грамоты", а школа серьёзная, с образованным, полноправным наставником.

Но прежде чем приниматься за образование народа, нужно его накормить.

Кому же неизвестно, что наш земледелец подвержен периодическим из года в год голодовкам. Все невзгоды на него: то засуха, то градобитие, то неурожай, то падёж на скот и так далее... Хороший урожай не бывает выше сам-пять. И из такого урожая большая половина идёт на рынок за полцены на спешную уплату податей, выбиваемых поочерёдно то становым, то старшиной.

Постараемся подсчитать годичный бюджет крестьянина среднего достатка, сидящего на наделе. Возьмём норму надела три десятины, или по десятине в каждом из трёх полей. Предположим, что крестьянский двор состоит из домохозяина, жены и троих детей - подростков. Земли такому семейству никогда не дадут более, как на две души. На десятину ржи высевают по четверти, следовательно на две десятины - две четверти. При урожае сам-пять, что у нас самое большое, за вычетом семян, в житницу поступит восемь четвертей ржи. Допустим, что всё яровое поле тоже засеяно (а это бывает у нас далеко не часто), получим овса до 10 четвертей и картофеля до 5 четвертей. Переведя всё это на деньги, получим: 8 четв. ржи по пяти рублей - 40 руб., 10 четв. овса по 2 руб. - 20 руб., пять четв. картофеля по 1 руб. - 5 руб., прочих мелких хлебов на пять руб., итого с надельной земли валового дохода 70 руб.

Теперь высчитаем годичный расход хлеба на семью. Двое взрослых и трое подростков ежемесячно съедают 3 1/2 пуда ржаной муки, следовательно в год - 42 пуда, что равно пяти четвертям. Картофель, за неимением других продуктов, почти весь целиком съедается собственной семьёй. В продажу может поступить только на избыток: 3 четверти ржи - 15 руб., и 10 четв. овса - на 20 руб., итого 35 руб. При этом нужно принять во внимание, что на этот же хлеб заявляют свои права лошадка-кормилица и проч. скотина, так что слово избыток звучит как-то странно. Но про скот у нас мало заботы: "захочет жрать и солому с крыш жуёт".

Из вырученных 35 руб. прежде всего требуется уплатить следующие сборы: казённый окладной, поземельный, страховой, земский, волостной, сельский, всего около двадцати рублей. Остаётся в самый благоприятный год на все годичные протори цельной крестьянской семьи пятнадцать целковых. Тут и живи!

При неимении во многих местах нашей губернии постоянных сторонних заработков, кроме каких-нибудь случайных перепаданий, нужно диву даваться: как это наши землепашцы доселе ухитряются "животы водить".

Говорят, что а Америке очень распространено образование, что неграмотного там не встретишь. Но прежде всего нужно помнить, что простой американский рабочий съедает за обедом три мясных блюда, кроме зелени и фруктов. Столько же - на ужине, и около того - на завтраке. Наш же крестьянин в силу необходимости, набивает своё чрево тремя фунтами ржаного, пополам с мякиной, хлеба, и несколькими штуками нелупленного картофеля. А известно, что сытый голодному ни в какой отрасли, ни в каком труде, не товарищ.

Несмотря на всё это, есть и у нас селения, где крестьяне, невзирая на житейскую тяготу, вносят свою трудовую лепту на устройство школ. Животы крепче подтянут, а школу сгоношат... И, конечно, образование быстро двинулось бы, если бы не возлагать на плечи крестьянина непосильное бремя - не облагать его непосильными налогами. В свободных странах, как в Америке, введён подоходный налог, оттого там бедняки платят соответственно своему заработку. Будем надеяться, что со временем и у нас введётся такая же система налогов.

А до тех пор... Хорошо мечтать о школе, но только сытому, а у голодной кумы только и на уме, что хлеба.


Священник Ал. Покровский



Источник: "Нижегородская земская газета", № 43, 1905 г.