denser написал:
[q]
Злобовка
Деревня Злобовка (Новая Юрьевка) Саратовского уезда Саратовской губернии[/q]
Злобовка и Н. П. КорбутовскийИстория Саратовского края тесно связана с именем дворянина-помещика, сельскохозяйственного предпринимателя, крупного общественного деятеля Николая Павловича Корбутовского. Отец его Павел Николаевич (1828 — 1902) был потомственный дворянин и владел крупными земельными наделами в разных уездах Саратовской губернии, хотя сам жил больше в Саратове. У него было двое сыновей — Сергей и Николай, которым и завещал он всё своё движимое и недвижимое имущество. Похоронен был на кладбище мужского Спасо-Преображенского монастыря.
Николай Павлович Корбутовский родился около 1860 г. Окончил Тверское кавалерийское училище, служил недолго в кавалерийском полку и уволен был в запас в чине корнета. По семейному разделу он получил сравнительно небольшое — около 1500 десятин — имение в селе Злобовка, что в 30 верстах от Саратова близ Балашовского тракта.
Лесистая местность эта на водоразделе рек Волги и Медведицы изобиловала супесчаными почвами, не очень пригодными для высоких урожаев хлебов, что и заставило Н. П. Корбутовского искать свои пути создания высокодоходной сельскохозяйственной экономии. Став скоро процветающим, его имение уже к концу прошлого — началу нынешнего веков было знаменито своим лесопарком со многими ценными и редкими породами деревьев, питомником лесных, культурных плодовых и декоративных деревьев и кустарников, плантациями огородных растений и кормовых трав. В имении велось улучшенное полеводство злаковых на основе передовой агрономической науки того времени с применением совершенных сельскохозяйственных машин, агротехнических приёмов, севооборотов, удобрений и травосеяния. Держал рачительный хозяин большое стадо овец-мериносов, высокоудойных бельгийских арденов.
Еще в 1890 г. начал Николай Павлович выписывать к себе в имение, в том числе из-за рубежа, сеянцы, саженцы и семена различных деревьев и кустарников. И через несколько лет на большой площади вырос у него целый лесопарк, в котором были не только обычные наши дубы, берёзы, клёны, липы и хвойные деревья, но и целая семья заграничных зкзотов-пришельцев: веймутовая сосна из Северной Америки, горная сосна, голубая ель, сибирская лиственница, ясень.
Семена многих выращиваемых Корбутовским древесных и кустарниковых пород продавались, всё больше расходились по российским и зарубежным заказчикам, давали немалый доход. Саженцы раскупались в пределах Саратовской и соседних губерний. Покупателями выступали частные лесовпадепьцы, государственные лесные дачи, городские общества, владельцы крупных имений, где ещё нередко сохранялись образцы лесопаркового искусства. Значительная часть вырученных денег шла на закупки новых растений, расширение дела. Так на юго-восточной окраине Центральной России, на границе степи и лесостепи, а зоне засух и неурожаев, там, где леса имели крайне важное значение для сохранения природы, водного баланса, повышения плодородия почвы и урожайности, была создана база лесного лесопаркового семеноводства и питомник старых и новых лесных культур.
Саратовская губерния была в Поволжье и в Центральной России одной из первых по садоводству. Много садов было в Саратовском уезде и в самом городе и близ города. Далеко шла слава яблок анисовых, багаевского мальта, боровинки, апорта, титовки, бели и других доныне сохранившихся сортов, а также старых, теперь, может быть, и ушедших — таких, как кременщик (для мочки), царский шип, добрый крестьянин. Немало росло в местных садах груш, дуль, сливы, вишен. Знамениты были особенно Хвалынские сады. Настоящие центры садоводства располагались под Царицыном, Камышином, Золотым, Вольском и Сердобском. На саратовских базарах, начиная с Преображенья (Яблочный Спас), яблоки продавались возами. Садоводство в губернии было крупной товаропроизводительной отраслью.
Потому и организовал Н. П. Корбутовский при своём имении школу садоводов, куда принимались дети из окрестных деревень. В школе преподавались собственно садоводство, огородничество, декоративное и общее древоводство. Практические занятия проходили в большом саду, в питомнике плодовых деревьев, в лесопитомнике, на огородных плантациях, в лесу. Дети получали практический опыт посадки, ухода за растениями, борьбы с вредителями и болезнями. Осенью после окончания занятий в городском доме Корбутовского ученики держали испытания перед комиссией, составленной из квалифицированных специалистов Земской опытной станции, городской агрономической службы, высших сельскохозяйственных курсов. Результаты испытания всегда были хорошими — школа выпускала энтузиастов своего дела, любителей природы.
Цветов в старом Саратове на душу населения было значительно больше, чем сейчас. В палисадниках небольших домов по окраинам и во дворах на главных улицах росли петуньи, бархотка, фиалки, душистый табак, львиный зев, астры. Дворовые окна, внутренние стороны заборов заплетались разноцветными вьюнами. Вечерами “дивно пахла резеда”. Окна сплошь были заставлены горшками с цветущей геранью. Была ещё герань пахучая, лепестки которой клали в варенье. Для частных садов и садиков, для многочисленных городских цветочных клумб и домовых палисадников требовалось громадное количество саженцев, черенков, семян.
Участок земли для их выращивания Корбутовский приобрёл в Агафоновском посёлке около 1900 г. Здесь рядом с цветочными плантациями самих купцов Агафоновых он устроил большой питомник и оранжереи — как в Злобовке. Только местность в Агафоновке для этих целей была более благоприятной — южный склон Лысой горы и пес, защищавшие от северных ветров, чернозём, близкие грунтовые воды, родники. Здесь быстрее росло, раньше плодоносило. Выращивались дорогие цветочные сорта — канны (их тогда называли “терральные канны”), георгины, гладиолусы, нарциссы, левкои, розы и, конечно же, — хризантемы.
Настоящее царство цветов от рассады и семян, поставляемых Корбутовским, было в городском саду Липки. Небольшие засаженные цветами полоски тянулись вдоль дорожек, мелкие клумбы располагались по всему саду, но две главные самые большие были разбиты в той части, которая была обращена к театру Очкина и стоящему с ним рядом дому Корбутовского (ныне это здание администрации Волжского района). Это место в Липках называлось “английский цветник”.
На соседнем углу Бабушкиного взвоза располагался сад Коммерческого собрания, где также был высажен декоративный кустарник, устроены цветочные клумбы и травяные газоны. Сюда Корбутовский поставлял семена газонных трав. Широко применялась газонная трава под названием кох, росшая большими кустистыми шарами до 30 сантиметров в диаметре.
Роскошный цветник был в саду Сервье, цветочные клумбы имелись в сквере у Свято-Троицкого собора, около вокзала, в Вакуровском парке, на Полтавской площади и на улицах-бульварах Астраханской, Камышинской, Первой и Второй Садовых, на углу Полицейской и Б. Сергиевской. Содержались они в основном на средства городской управы.
На рубеже XIX — XX вв. на своём старом городском подворье на углу Соборной улицы близ пожарной части построил Николай Павлович новый дом, в котором проявилось много вкуса, благородства, простой неизощрённой красоты — в формах, пропорциях, в сочетании белого и розового цветов отделки, в гармонии с окружающей обстановкой. Большое венецианское стекло соответствовало назначению первого этажа здания, где помещался магазин живых цветов и семян. Здесь продавались черенки и луковицы, которые хранились в обширном подвале дома, справочные пособия, брошюры и учебники, можно было сделать заказ на саженцы. Выращивание цветов, посадочных материалов и высокосортных семян требовало больших вложений сил и средств. Но оно же давало и высокие доходы, которые позволяли Николаю Павловичу быть довольно богатым человеком, постоянно расширять депо. Со временем построил он на Немецкой улице второй магазин в виде красивого деревянного павильона, пристроенного к глухой стене булочной Филиппова, рядом с костёлом.
Большая прибыльность его хозяйства требовала высоких оборотов средств, и потому брал Н. П. Корбутовский кредиты в Саратовском отделении Государственного банка, в архивах которого сохранился документ, приводимый ниже. Это служебное поручение коллежскому регистратору Н. Л. Чижову от управляющего банком:
“Предлагаю Вам, Мипостливый Государь, отправиться с артельщиком отделения банка П. П. Ковальчуком к Николаю Павловичу Корбутовскому для осмотра, проверки и приёма в залог семян травы люцерны, предложенных г. Корбутовским в обеспечение просимой ссуды, о результатах донести”. Деньги свои держал Корбутовский на счетах в старейшем Волжско-Камском банке.
В газете “Саратовский Листок”, журнале “Саратовский садовод”, справочниках, адрес-календарях постоянно размещалась реклама “семенного и цветочного дела Корбутовского”. Писали о нём и в центральных изданиях, трудах общества сельского хозяйства. Знали его и за границей. Неоднократно был он участником различных съездов и выставок, получая на них дипломы и призы.
Корбутовского избирают почётным мировым судьёй и членом судебного присутствия Саратовского уездного и окружного суда и городского съезда мировых судей. С именем Николая Павловича связана и деятельность Общества сельского хозяйства при губернской земской управе, в которой он состоял членом правления, казначеем. В Саратове это общество открылось а 1874 г., но особенно активизировалось после Саратовской земской выставки 1899 г. Общество имело своей целью содействие развитию всех отраслей сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности — в том числе путём распространения передового опыта на основе организации учебных, опытных и образцовых сельскохозяйственных заведений, публичных лекций, издания специальной литературы, организации товариществ народного кредита и т.п.
Большие заслуги имели и общество, и сам Николай Павлович в деле охраны и разведения лесов. Этому в губернии уделялось серьёзное внимание — председателем лесоохранного комитета был сам губернатор, а членами — вице-губернатор, губернский предводитель дворянства и другие высокопоставленные лица.
Николая Павловича Корбутовского последних предреволюционных лет хорошо запомнил саратовский старожил Н. А. Володин-Иванов. Ом рассказывал: “Был он среднего роста, представительной благородной наружности, европейски образованный человек. На добром лице — всегда лёгкая улыбка и усы колечком. Они вообще все добрые были — Корбутовские. Иначе и не могло быть. Там, где цветы, сады, леса, — там и доброта. Помню, что в семнадцатом году было Николаю Павловичу лет этак за пятьдесят. Под воротничком белоснежная рубашка — светлый галстук, концы галстука сколоты булавкой, а на ней крупный аквамарин. Летом ходил он в светлом чесучовом костюме и с тростью — всё преисполнено элегантности. На голове форменный картуз с белым верхом и чёрным лакированным козырьком, на околыше — кокарда, кажется, с гербом Лесной академии, которую, думается, он в своё время закончил. Бывало, едет на своей пролётке, запряжённой тёмно-серым орловским рысаком в голубой попоне и с кучером, и всё время приподнимает картуз, раскланивается со знакомыми. Женат он был на моей дальней родственнице Наталье Николаевне из семьи потомственных дворян Ростовцевых, чьё городское подворье находилось недалеко от особняка Корбутовского. Имели они двух дочерей — Мипентину и Станиславу — назвали их так в память польских предков Корбутовских. Обе дочери окончили институт благородных девиц, прекрасно владели иностранными языками. Младшая Станислава ещё до революции вышла замуж за банковского служащего, а старшая была чахоточной и перед германской войной каждую зиму ездила лечиться в Швейцарию, присылала оттуда чудесные цветные открытки с горными пейзажами и альпийскими домиками на склонах. Какое-нибудь окно было помечено крестиком и приписано “здесь я живу”. Иногда Милентину сопровождала мать Наталья Николаевна. По поручению Николая Павловича привозили они из таких поездок семена, луковицы и черенки, которые покупали в Лозанне, на Ривьере, в Италии, Австро-Венгрии, Германии...
Лето Корбутовские всей семьёй проводили неизменно в своём имении, расположенном в изумительной местности. Дом их был деревянный и стоял в нижней части долины. Была у меня его фотография — одноэтажный, вытянутый в длину дом с большими окнами и весь в тени от стоящих вокруг него больших деревьев и кустов. Неподалёку — барский пруд с купальней и чуть дальше — другой, где в донных и холодных родниковых ключах водилась форель, также завезённая из Швейцарии. Перед домом — цветущий луг, в отдалении в липовой роще — пасека. Жили в окружении простой природы, пили парное молоко, собирали дикую землянику. Вечерами музицировали на фортепиано, принимали гостей.
После Октябрьской революции имение их конфисковали и разграбили, но городской дом ещё некоторое время они продолжали занимать. Потом новые власти потребовали его освободить. Тогда накануне выселения Николай Павлович и застрелился у себя а кабинете. При всей открытости его натуры и бесконечной обращённости к пользе людей побудили его к этому, конечно, не столько материальные потери, сколько разгром любимого дела, сердечная рана, нанесённая ему, его патриотическим представлениям, непризнание его личной нужности. Вдова и дочь покойного нашли пристанище в доме Ростовцевых, жилплощадь и имущество которых не подверглось конфискации, т.к. один из зятей Ростовцевых — Свечин — служил командиром в Красной Армии”.
http://elsso.ru/cont/his/31.html.
