ДУБЕЙКОВСКИЙ Леон Янович ЗДЕСЬТрудился ради Бога и людейО жизни и творчестве Леона встречен-Дубейкавскага, известного общественного и политического деятеля времен Белорусской Народной Республики, талантливого архитектора, одного из основателей современной национальной дойлидскай школы, можно писать книги и монографии: настолько интересна и многогранна его фигура в новейшей истории Беларуси.
Но прежде всего он был искренним католиком и благодетелем, который покровительствовал Церковью, трудился про хороших людей, невзирая на их религиозную и национальную принадлежность или политические убеждения. Чтобы обозначить главное в лице Дубейкавскага, пожалуй, достаточно будет двух слов: Человек и Христианин.
Родился Левон встречен-Дубейкавски 7 июля 1869 г. (по данным его жены, Юлианы — в 1867 г.; дни месяца поданы по старому стилю) в застенке Дубейково Мстиславского уезда Могилевской губернии.
Происходил Левон Дубейкавски из древнего дворянского рода, который брал свое начало примерно с ХIV в., Со времен существования удельного княжества Имсциславскага. Некогда зажиточный род во время разделов Речи Посполитой обеднел и пришел в упадок. Уже не отличаясь от здешних крестьян ни юридическим, ни материальным состоянием, Дубейкавския непоколебимо придерживались старых традиций, были достойны шляхетской достоинства к вере своих предков.
Глава семьи, Ян Дубейкавски, был человеком строгим, гордым, который жил по старым дедовским законов. Не всегда ему хватало такта и понимания в отношении сына, которого не раз наказывал за детские проступки. От отца у молодого Дубейкавскага были те же принципиальность и честь, мужское достоинство, одержимость в своем деле.
Леонова мать, Агафья, из рода Деружинского, наоборот, отличалась веселым и добродушным характером, к каждому имела подход, для каждого находила нужное слово. К тетке Агапов все окрестные крестьяне обращались за советом, приходили со своими болезнями, так как та имела на каждую зелье, приглашали к роженице, за что соседские дети ласково называли ее «бабушкой». «На свадьбе или паховых, — писала, по воспоминаниям мужа, Юлиана Дубейкавская, — она первая начинала соответствующую песню петь, а глубокая религиозность ее, где все принималось как проявление Божией воли и благодати, завершали духовное богатство это абдоранае натуры, что не знала конфликтов или неудовлетворенности … Она, как и ее муж, были цельными натурами, что твердо придерживались завещание родителей и веры, жили одним образом — «как Бог велел». Благодаря своей матери, ее живой связи с Церковью, услышанным из ее уст народном сказкам, поговорки и песням, Левон Дубейкавски с малых лет жил с Господом Богом в сердце, с любовью к своему народу и его традициям. Именно мать первая присоединила Леона к белорусскому слова. Повзрослев, Дубейкавски начал собирать белорусский фольклор, самостоятельно обрабатывал устные народные произведения, пробовал писать сам. Он автор басни «Потянет волк — потянуть и волка» и стихотворения «Буря», написанных еще в начале 1890-х гг. Позже Дубейкавски очень жалел, что в молодости не записывал материнских пословиц и песен, поскольку это бы была настоящая копилка народного эпоса.
После окончания Мстиславского городского училища перед Левоном встал вопрос выбора дальнейшего жизненного пути. Денег на обучение в местной гимназии в семье не было. Молодой Дубейкавски наотрез отказался от предложения отца идти в писаря: для него лучше было бы ходить за плугом и косить, чем всю жизнь переписывать канцелярские бумажки. Его мысли давно уже овладела мечта посвятить себя строительству Божьих храмов, нужных людям домой и дворцов.
Еще в детстве Леона восхищало и поражало своей возвышенностью и гармонией архитектура как местных костелов, так и православных храмам. Когда строители восстанавливали старый храм, он целыми днями выспрашивал у плотников и каменщиков секреты их ремесла. От тех мастеров молодой Дубейкавски и узнал, что в Варшаве существует специальная строительная школа.
В 17 лет, вопреки воле отца, Левон Дубейкавски отправился в Варшаву и поступил учиться на строителя. Чтобы зарабатывать деньги на обучение и проживание, вечерами подрабатывал на стройке. Новую для себя науку Дубейкавски постигал тщательно, с удовольствием, всегда был среди первых учеников.
На родину Левон вернулся только через два года, имея уже диплом профессионального строителя. С начала 1890-х гг. Дубейкавски руководил восстановлением католических святынь в Мстиславле, Могилеве, Орше, Кричеве, Чечерске, в поселках Свислочь Осиповичского уезда и Смоляны Оршанского уезда. Во время реконструкции Смалянскага костела ему посчастливилось работать вместе с архитектором Даукша, известным мастером своего дела. Знакомство с ним во многом определила дальнейший профессиональный выбор Дубейкавскага.
Во время восстановления одного из костелов на Могилевщине Дубейкавски близко познакомился с молодым местным священником, который открыл для него белорусский литературу. Первым белорусским книгой для Леона была «Дудка белорусский» Франтишка Богушевича. Захваченный стихами, Дубейкавски, вместе со своим другом, переписывал их и заучивал наизусть. Это было начало роста его национального самосознания. Почувствовать себя белорусом Лявону помогло также близкое знакомство с могилевском священником Станиславом Денисевич, будущим архиепископом, автором «Элемантажа для хороших деток католиков» (Петербург, 1906), написанного на белорусском языке.
Получив в 1896 году патент на строительство Смоленского костела, Левон Дубейкавски переехал в Смоленск на постоянное жительство. В 1897 г. с целью лучшей организации собственного строительного дела он основал частное инженерное «Общества Л.Дубейкавски и Ко», а через год — завод железо-бетонных изделий. Вместе со строительством гражданских зданий Дубейкавски возводить по просьбе местных православных священников церкви в Ярцева и Монастырщина Смоленской губернии …
Чтобы усовершенствовать свои знания и квалификацию в строительной деле, Дубейкавски через какое-то время выехал на учебу в Петербург, где через год экстерном сдал экзамены на звание инженера-архитектора при Институте гражданских инженеров.
Но главная цель его жизни была впереди. Во время российско-японской войны и революционных событий 1905-1906 гг., Когда строительное предпринимательства в России переживало упадок, Левон встречен-Дубейкавски решил ликвидировать свое дело (продал собственный завод, положил деньги в банк) и выехал на учебу в Париж, в архитектурную школу (Ecole Special d'Architekture). В Париже он постигал секреты лучших архитекторов, которые были на то время законодателями европейского зодчества. Среди его личных бумаг, что сохранились и находятся сейчас в Белорусском государственном архиве-музее литературы и искусства, есть большое количество зарисовок внутренней и наружной отделки Нотр-Дама (Собор Парижской Богоматери), а в Национальном музее истории и культуры Беларуси есть его архитектурные проекты гражданских зданий, сделанные под влиянием французского модерна, в том числе его дипломная работа: «Gimnaze Fagade …». Среди архитектурных разработок Дубейкавскага, хранящихся в музеях Беларуси, есть несколько проектов храмов, выполненных в неоромантического и неоготическом стилях, но точная датчык на них отсутствует.
Получив в 1910 г. диплом архитектора-художника, Дубейкавски устроился на работу в Варшаве, в частное архитектурно-строительное бюро Лильпопа и Янковского. Набравшись за 3 года профессионального опыта и сложив нужен капитал, Левон создал собственную проектную фирму по строительству промышленных и жилых домов. Одновременно он преподавал строительную дело в Варшавской средней промышленно-технологического училища инженера Петровского. По его проекту была возведена фабрика братьев ринге, ряд доходных домов в Варшаве. В среде тамошних архитекторов и строителей Левон встречен-Дубейкавски пользовался заслуженным авторитетом, он входил в состав «Kola architektow w Warszawie». Этапные для него стала работа над частным проектом дворцового ансамбля по ул. Флора, 7 в Варшаве, который он исполнил в стиле европейского модерна. Для строительства архитектурного комплекса в начале 1914г. были проведены подготовительные работы, но в связи с началом Первой мировой войны дальнейшая работа была, к сожалению, прекращена.
Находясь за пределами Беларуси, Дубейкавски не порывал связи с отечеством. Зодчий стала выписывал белорусский прессу и литературу, листавався с редакциями газеты «Наша Нива» и католическим еженедельником «Bielarus». Несколько раз он посещал Вильнюс, где близко познакомился с лидерами национального движения: братьями Луцкевичами, Вацлавом Ивановским, Владимиром Сталыгвам, о. Франциском Будько и проч., Помогал материально издательской группе «Заглянет солнце и в наше оконце». Ивановский трудился о переезде Дубейкавскага в Вильнюс на вакантную должность архитектора города, но эти планы нарушила война …
Осенью 1916 Дубейкавски приехал в Петербург, где получил неожиданную предложение от о. Общие Будько сделать проект белорусского костела.
В это же время в северной российской столице силами молодых семинаристов, слушателей Петербургской католической академии, был создан национальный кружок, который положил начало Белорусского христианской демократии. Душой и одним из главных организаторов общины был уже упомянутый о. Фр.Будька, искренний сторонник беларушчыны. Вместе со своими соратниками Будзька финансировал созданную в то время газету «Swietac» (вышло всего 7 номеров), но главной его мечтой было создание первого белорусского католического прихода, где бы проповеди и дополнительное богослужение сказались на белорусском. Кс.Фр.Будька, который несколько лет являлся викарием в Полоцке, приобрел в долг небольшой Усадьба в деревне Янатруда Полоцкого уезда и построил там часовню. Следующим шагом должно было стать строительство костела. Деньги на его возведение священник надеялся получить от княгини Магдалены Радзивилл. Проект самой святыни он заказал Дубейкавскаму. Перед архитектором ставилась конкретная задача — возвести храм в национальном белорусском стиле.
Приступая к выполнению проекта, Дубейкавски мысленно вернулся к тем временам, когда ему приходилось восстанавливать старинные христианские святыни на Могилевщине, Витебской, Смоленской. Уже тогда он всерьез заинтересовался народным деревянным зодчеством. Позже он не раз упоминал старую православную церковь, возведенную еще во времена существования унии, во 2-й половине XVII в., По соседству с Дубейково, в селе Большое Пирогова. Снаружи она представляла собой обычную крестьянскую избу, составленную из трех разной ширины бревна срубов, которые составляли единую тектонических целостность через шатровая гонтавы крышу с свесами, что опирались на стропила. Над притвором возвышалась башня, которая имела несколько ярусов. Все это придавало святыни строгую возвышенности и лаконичную выразительность. Церковь простояла до начала 1890-х годов. Но захожему из России батюшку не понравился ее «униатский вид». Приказав ее разобрать, он построил на этом месте новый храм, но уже в «строго русском стиле». Все это происходило на глазах Леона Дубейкавскага. А сколько таких позорных фактов разрушения белорусского архитектурного наследия он не был свидетелем — один Бог только знает. В конце XIX в. Русская православная церковь были уничтожены десятки, сотни униатских храмов, которые составляли настоящее сокровище народного зодчества.
Опираясь на традиции белорусских зодчих, Дубейкавски постепенно выработал собственный архитектурный стиль. Свой талант он блестяще проявил во время работы над проектом Янатрудскага костела. «Задание, — писал он позднее, — было, хотя приятное, но довольно тяжелое, ведь в литературе — ни технической, ни архитэктычнай о белорусском стиля не было никакого упоминания. Но, как надо — то надо! Оставшись без литературной подмоги, глубоко вдумався в задание, в идею нашего стиля, и спроектировал храм ». Архитектор скромно при этом отметил: «Правда, не совсем здесь моя заслуга — главным помогли думы-думы Нашего Народа». От себя скажем, что в этой и последующих своих работах Дубейкавски проявил себя как настоящий новатор и творец.
К счастью, в Национальном музее истории и культуры Беларуси сохранился оригинал проекта костела в Янатруде, на котором указано точная дата исполнения — ноябрь 1916 г. Согласно проекту, храм должен был представлять собой конструкцию обычного бревна сруб, который бы не был обшитый досками или штукатуркой, без искусственного декора. Принципиально — только дерево. Здание должно иметь большую просторную науч и чатырохъярусную башню-колокольню над хорами. Со стороны главного входа располагалось галерея на четырех столбиках-колоннах. Шатер галереи обнимал башню, создавая с общей крышей единое пространство. Края гонтовой кровли далеко нависали над стенами, извиваясь вверх на длинных стропилах. Простота и в то же время динамичность конструкции, оригинальная постройка, совершенное техническое исполнение крыши и шматяруснай башни — все это придавало костелу неповторимый образ. Можно согласиться с искусствоведом Сергеем Хоревский, который высказал мнение, что Янатрудски костел одинаково мог бы служить прототипом храма и для католиков, и для православных, и для протестантов, так как в нем сканцэтраваны традиции векового христианства на Беларуси.
Благодаря ходатайству епископа Эдварда Европа Франтишек Будзька добился от официальных российских властей утверждения проекта костела в Янатруде. Но февральская революция 1917 г. разрушила все планы белорусского священника. Духовно истощен, о. Фр. Будзька надолго заболел, а 2 февраля 1920 г., на Сретение, скоропостижно скончался, так и не совершив свои главной цели последних лет жизни. Эти печальные данные очень впечатлили Дубейкавскага, «обняли его тяжелым грустью». Его «симфония архитектурной поэзии», как он сам выразился, осталась незавершенная.
Период с 1917-го до 1921-го года Дубейкавски полностью отдал белорусского национального деле. В Беларусь он переехал незадолго до большевистского переворота, найдя убежище в поместье Михавцы под Радошковичами, в усадьбе белорусского литератора и политического деятеля Александра Власова. Дубейкавски искренне приветствовал Акт 25 Марта, желая отдать весь свой талант и энергию на восстановление независимости Родины.
С 1 июня 1918 г. постановлением Народного секретариата Беларуси Левон встречен-Дубейкавски был утвержден главным правительственным архитектором БНР. Он начал разрабатывать образцы государственных национальных наград (эскизы этих образцов хранятся в Белорусском государственном архиве-музее литературы и искусства). По заданию правительства БНР летом того же года архитектор завершил проект здания Первой белорусского национального гимназии в Будславе. Получив правительственную денежную субсидию, Дубейкавски сам поехал туда и возглавил строительство. Но польская оккупация не позволила ему завершить начатое дело. По приказу новой администрации Будславская белорусский гимназия была ликвидирована как «пристанище большевизма».
В начале польской оккупации Левон Дубейкавски еще имел иллюзии, что в польском обществе восторжествует идея солидарности с белорусским народом, что западный сосед, руководствуясь старым зовем повстанцев 1863 г. «За нашу и вашу свободу!" — Поможет белорусам создать самостоятельное государство и освободиться от московских оков. Чтобы поспособствовать взаимопониманию польском и белорусском интеллигенции, он выступил одним из инициаторов создания Осенью 1919 г. польский-белорусского общества, в которое вошли княгиня Магдалена Радзивилл, граф Чапский, Эдвард Войнилович и проч. известные личности. Но вскоре иллюзии исчезли. Твердо придерживаясь идеи независимости родной Отчизны, Дубейкавски смело выступал в белорусской печати против польского шовинизма. Когда организовалось Белорусский социал-демократическая партия, он вступил в ее ряды. Зная хорошие связи Дубейкавскага в Варшаве, председатель Совета министров БНР Антон Луцкевич утвердил его на должность консула белорусского правительства в Польше. Произошло это 15 июня 1919 В то время Дубейкавски имел хорошую работу (должность архитектора в г.Янаве Люблинского воеводства), но, сознавая нравственную ответственность перед своим народом и страной, он оставил доходное место и выехал в польскую столицу защищать интересы Беларуси. В октябре 1919 г. он инициировал создание Варшавского Белорусского национального комитета, исполнял обязанности его председателя. Дубейкавски достойно вел себя как уполномоченный Белорусским Народной Республики и делал все возможное и невозможное во благо белорусского дела.
Отдельная страница в жизнеописание Леона встречен-Дубейкавскага стала его благотворительная деятельность в белорусских детских приютах в Гродно и Белостоке. После массовых арестов польской дэфинзиваю в 1921 г. большинства активистов белорусского движения на Гродненщине и ликвидации национальных организаций, воспитанники этих приютов остались без материальной опеки, фактически оставлены умирать с голоду. Дубейкавски аббивав пороги польских министерств, обращался в благотворительные общества Польши, Германии, Англии, США и проч. стран, чтобы изыскать средства на нужды детей-сирот.
Без волнения нельзя читать строки из писем заведующей Гродненского детского приюта Станиславы Буйлянки (родной сестры белорусского поэтессы Констанции Буйло-Калечиц) до Дубейкавскага.
Из письма от 16 сентября 1921 г.: «Дяденька миленький! «Как тревога, так до Бога». Также и я. Так теперь у нас плохо живется без денег, что … из этой беды села и Вам писать. Может, Дяденька, Вы так где выклянчыце немного денег … От правительства не получаем денег совсем. Даже в магистрат нам не дали за 2 месяца … А тут, как на большее наше горе, в этом месяце цены ужасно пошли в гору. Каждый месяц у нас был расход 40 тысяч, а в этом месяце дети голодали и расход — 70 тысяч. На детей я просто смотреть не могу. Окон нет, двери не закрываются. Дети легко одет, голодные, это что-то страшное … Я из этого всего расхворалась и лежу уже вторую неделю, но хорошо, что хоть сейчас ничего не вижу и не знаю … Так скоро наверное и надо будет перестать — продуктов же американских только еще на дней семь хватит. Положение страшное … Если можете, Дяденька, помочь чем-нибудь, то помогите ». Из письма от 7 октября т.г.: «Дяденька миленький! Простите, что до сих пор не написала, не поблагодарила за помощь, очень во время прислано. Слава богу, так наспех марки к нам от того времени поплыли й уже не голодаем и немного окна вставили. Делегат дал давно уже 35 тысяч … Только здоровья, Дяденька, здоровья нет. Вот беда. Как сделается горячка под 39 [градусов], то уже лежу пластом и гатовлюся умирать, тогда уже больше уверена, что уже никогда не встану, а нынче немного лучше, она снова делаешь планы, снова живешь жизнью здорового человека. Ну, надоело Вам Дяденька, но это еще веселый письмо. Чтобы во втором времени писала, то не были бы еще хуже надоело бы писаниной своей … »
Через несколько дней Станислава умерла. Но остались ее добрые дела. Осталась память тех белорусским детям, во имя которых такие благородные люди, как Станислава Буйлянка и Лявон встречен-Дубейкавски пожертвовали свою душу, свою работу и жизнь.
Когда уже не оставалось никакой возможности содержать в Гродно детский приют, Дубейкавски позаботится, чтобы перевезти сирот в Вильнюс, в бурсы подготовительных классов белорусского гимназии.
Делая обзор политической деятельности Левона Дубейкавскага, приходишь к странной выводу: полномочный представитель БНР в Варшаве, активный член Белорусского социал-демократической партии, участник не одной политической конференции демократических сил Беларуси так и не стал профессиональным политиком. Он всегда твердо держался независимости линии, решительно выступал в защиту национальных и социальных прав своего народа, но к своим оппонентам всегда относился толерантно, в каждом видел человека, а не идеологического врага. Настойчиво боролся против неправды и неискренности, даже вопреки партийной дисциплине. От изменения политической конъюнктуры никогда не бросался в крайности. Так, во время Пражской общенациональной политической совещания 1921 архитектор защищал от ложных клеветы в организации еврейских погромов генерала Булак-Булаховича, хотя в друзья к нему не набивался, считал последнего авантюристом. Не принимая программы революционных действий и идеологии белорусских эсеров, Дубейкавски, тем не менее, сделал все, добиваясь от польских властей освобождения из тюремном активистов этой партии. Благодаря персональному покровительству Дубейкавскага, на свободу вышли после долгих месяцев тюрьмы один из лидеров революционного крыла белорусского освободительного движения Томаш Гриб, а также Павлина Меделка, Владимир Курбский, Александр Власов и многие другие. Архитектор обращался к самому спикеру польского сейма, прося амнистии для белорусских патриотов, осужденных в 1922 г. по делу «45-ти».
Искренность и открытость Дубейкавскага не раз приносили ему тяжелые удары судьбы. До клеветы и интриганство недоброжелателей он привык давно. Но только не к предательству друзей и соратников.
В начале 1922 кандидатура Левона Дубейкавскага была выдвинута белорусским демократическим сообществом на выборы в сенат сейма Польши, но накануне выборов по требованию Антона Луцкевича фамилию архитектора было вычеркнуто из предвыборного списка. Через левую социалистическую прессу лидер белорусских социал-демократов обрушил на Дубейкавскага обвинения в продажности польской дэфинзиве и измене национальным интересам. От такого удара в спину Дубейкавски был близок к самоубийству. Попытка дискредитации архитектора в глазах сознательного белорусского общества была местью за его отказ вступить в одну из вильнюсских масонских лож, к которой принадлежал сам Луцкевич. Дубейкавски и здесь проявил благородство, не сказав никому, кроме своего духовника, о. Адама Станкевича, всей правды об этой «дело». 16 февраля 1925 г. на суде достоинства, в присутствии о. Адама Станкевича, адвоката Тадеуша Врублевского, Владимира Самойлы и проч., Было вынесено осуждение поступка Антона Луцкевича как «недапусцимага необозримые отношением к доброго имени своего политического противника и человека, поступка, который не находит себе оправдания». Гораздо раньше Луцкевич, будто бы забыв о нанесенный душевную рану архитектору, начал снова искать с Дубейкавским дружбы, «протягивать руку к согласию» и звать «под старый штандарт». Дубейкавски отказался от такой «честности» и полностью отошел от политических дел.
Выдержать удар судьбы архитектору помогла его жена Юлиана, в девичестве Мэнке, дочь немецкого торговца, который в свое время осел в Вильнюсе. Юлиана работала преподавателем Вильнюсской белорусского гимназии, была истинной поклонницей белорусского народа и его национальной дела. Наконец старому кавалеру повезло на добрую женщину, в лице которой он нашел искреннюю любимую, верного друга, с которым до конца жизни делил все радости и невзгоды. Брак их был освящен 22 февраля 1922 г. в Вильнюсском костеле св.Микалая кс.Адамам Станкевичем. После брака Франтишка Кушель с Натальей Арсеньевой это была другая церковная торжество в Вильнюсе, которая велась на белорусском языке.
После всех жизненных досадой Левон встречен-Дубейкавски направил всю свою энергию и талант с политической нивы на ниву культурную и религиозную.
С 1922 г. он поселился в Вильно и вел частную архитектурную практику. В том же году архитектор спроектировал деревянную церковь для староверов в м. Видзы, а еще через год возглавил перестройку бернандынских кладки для факультета искусств Виленского университета Стефана Батория. По проекту Дубейкавскага был возведен частный дом по ул. Словацкого. Наконец, к середине 20-х гг. он построил собственную семейную усадьбу на ул. Подгорной, куда в 1926 г. переехал вместе с женой.
Не порывал Дубейкавски связи и с белорусским движением, сотрудничал в основном с христианско-демократическими организациями. Он постоянно жертвовать деньги на газету «Белорусский Криница», материально помогал белорусским студентам в Вильно и Варшаве.
В 1925 г. он основал мулярскую школу, желая передать свой богатый профессиональный опыт молодежи. Училище создавалась в тяжелых условиях, буквально на пустом месте. Сначала не было ни собственного помещения, ни нужного оборудования, ни больших финансовых средств. При организации учебного заведения Дубейкавски проявил себя не только как квалифицированный и талантливый педагог, но и как реальный администратор. Фактически он заложил основы новой профессионально-технического образования в Беларуси. Этот опыт, к сожалению, забыты и не востребованы сегодня.
Под свою мулярскую школу архитектор сумел приспособить, после перапраекцировки да перестройки, бывшая пивоварня братьев Липский. Постепенно педагогический совет училища разжылася новым оборудованием и учебным инвентарем. Справедливости ради надо сказать, что в этом начинании помогало государство. Плата за обучение в школе была терпимой. По инициативе Дубейкавскага наиболее бедных учащихся брали на казенный счет.
Архитектор стремился привлечь к учебе в школе выходцев из деревни, большинство которых была белорусами. Для этого нужно было организовать учащейся бурсы. Но на общежитие виленская администрация не отпускала деньги. Руководитель школы пошел на смелый эксперимент. Вместо того, чтобы выпрашивать деньги у властей, он пытался заработать их сам вместе со своими воспитанниками. Из старших учащихся Дубейкавски создал мобильную строительную группу и под своим руководством, во время летних каникул, выполнял заказы на строительство торговых складов, мастерских, храмов и проч. Возведение в 1929 г. деревянного храма в городке Дрисвяты на Браславщине — лучший образец того, что создал Левон встречен-Дубейкавски вместе со своими 16-18-летними помощниками.
Проект Дрысвяцкага костела был выполнен архитектором еще в 1924 г. по просьбе местной приходского совета. Только в 1927 г. Дубейкавски приступил к его практическому исполнению. Строительство храма было осуществлено в сокращенные сроки — всего за два летних сезона 1927-го и 1929-го годов. Костел был возведен на месте старой святыни ХV в., На высоком холме древнего замчища, что упирается в широкое Дрысвяцкае озеро.
В композиции дрысвяцкага костела святых Петра и Павла традиции белорусского древнего зодчества соединились с модернистской элементами, которые органично вписывались в общий контекст архитектурного произведения. Прямоугольный в плане здание храма с трехгранные алтарной апсидой, притвором и ризнице накрытый гонтовой крышей сложной формы. Главный фасад выделяет крутая 5-ярусная башня-колокольня (1-2-й ярусы выполнены как Четверикова, 2-3-и — васьмерыковы, 4-5-й — цилиндрические). До башни колокольни композиционно привязана башня-сыгнатура, меньшая по высоте и более развита. Две эти башни символизируют каноническую единство святых апостолов — Петра и Павла. Главный вход в костел оформляют падчэнни на 4-х каменных столбах. Внутренний интерьер костела разделен 8 столбами на нефа. Потолок кесапиравана с орнаментальной росписи. Над притвором расположены хоры. Дрысвяцкую святыню многое объединяет с проектом Дубейкавскага Янатрудскага костела, о котором здесь уже была речь. При возведении храма в Дрисвяты также использовались лишь деревья да бетон. При внешнем оформлении полностью отсутствовал декор. Правда, рубленные стены Дрысвяцкага костела обшиты досками, в которых были прорезаны прямоугольные арочные и круглые окна. Архитектором использовано также разработанная им еще во время работы над проектом Янатрудскага костела оригинальная техника конструкции из бревен сруб и другие нововведения в деревянное строительство. «Берет охота, — напишет архитектор позже, — похвастаться монументальной строением — деравляным, трохнававым с высокой башней костелом … в Дрисвяты, в уезде Браславском … стены агэблены нагладка, в случает, между венцов не видно ни мшэння, ни шчэлак, потолок — на закладку , а на кромке балок тянется резьба шнурочкам … и все раздельные фрагменты выпавнены искусно, а в целом дают симпатичен синтезу … монумэнтальную форму, припоминая наш белорусский стиль ». Заслуга Дубейкавскага и в том, что он органично вписал свое архитектурное произведение в окружающий пейзаж. Принцип архитектора, что жилище человеческое да храм должны быть продолжением храма природы — был удачно воплощен во время строительства Дрысвяцкага костела.
На заработанные в летние месяцы деньги Дубейкавски организовал курсы для иногородних учащихся, а деньги, которые оставались, положил в банк. Из прибыли, шел с банковских процентов, собирался отдельный денежный фонд для выпускников школы. В выпускной день бывшие учащиеся вместе с удостоверениями об окончании науки в школе получали дополнительно по 100-150 злотых.
Но и после того, как его воспитанники покидали училище, их бывший учитель не забывал о них. В 1927-32 гг., Когда в Польше начался и был в разгаре экономический кризис, Дубейкавски организовал из своих бывших воспитанников строительную артель, которая, благодаря предпринимательству и организационному таланту своего руководителя, имела определенный доход и обеспечивала работой молодых людей. Отметим, что за свое руководство Дубейкавски денег не брал. Сегодня бы сказали: работал на общественных началах.
Школа, которой руководил архитектор, планировалось с самого начала как учебное заведение по подготовке строителей-каменщиков. Но, влюбленный в деревянное строительство, понимая его большое значение для нужд края, архитектор создал при мулярскай школе отделение по обучению плотницкие деле. Подготовка плотников была доведена Дубейкавским до высокого уровня, что не раз отмечалось Министерством строительства Польши. В 1927 году учебное заведение было переименовано в школу строительных ремесел. Количество учащихся выросло до 120 человек. При Бурса была организована бесплатная столовая. Кроме плотницкого отделения, планировалось открыть также отделения по подготовке столяров и печников. Дубейкавским сделал проект нового здания школы, для которого подобрал одну из городских пустырях. Хотя наука в училище велась по-польски, Дубейкавски стремился на своих лекциях и практических занятиях доказать ученикам идеи национального возрождения, помочь им осознать себя белорусами.
Но такое патриотическое воспитание в белорусском духу не нравилось высшему польскому начальству. Со стороны виленского куратор, которому подчинялась школа, началась дискредитация и бюрократический теснота. Дубейкавскага вынужден был оставить директорский пост и перевестись на другую работу.
Переживая свой уход из училища, он в начале весны серьезно заболел и был прооперирован в местном госпитале. После выздоровления Дубейкавски оставил преподавательскую деятельность и возобновил частную архитектурную практику.
30-е годы были относительно спокойные в жизни архитектора. Теперь у него оставалось больше времени и для общественной работы. Дубейкавски был избран председателем приходского совета при вильнюсском костеле св. Николая, активно работал в Белорусском институте хозяйства и культуры. В усадьбе института и в стенах самого костела он читал лекции по истории белорусского зодчества. Если с Белорусским христианско-демократической организации выделилось группа кс.Винцэнта Годлевского и начала создавать свою газету «Белорусский Фронт», Дубейкавски помогал ей материально. В 1934-1938гг. по просьбе отца Андрея Цикоты архитектор руководил восстановлением монастыря для ордена отцов мариан в Друи, а также францисканского собора в Вильнюсе, сделал проект католического монастыря в Непакалянаве около Варшавы. Летом, во время отпуска, усердно ухаживал свой сад и собственную пасеку, а зимой дописывал главный труд жизни — «Эволюция и реформа деравлянага строительства», где рассматривал историю деревянного зодчества и строительства городков и городов Беларуси. Во вступлении к своей работе «Как строить дом» (1937 г.) он писал: «В белорусском письменности нет до сих пор ничего-о нашем деравянным будовництве, а если что на книжном рынке находится, то это — в чужой, мало или совсем непонятной для белоруса, языке, да и чужого покроя, с недостатками обработки и наших хозяйственных нужд, а также и традиции белорусского деравяннага строительства. И это наша обида.
Каждый народ, который не защищает своих традиций вообще, а особенно в строительстве — тратить свои природные особенности, свою родную культуру и тем-самым — стремится к загладе и смерти своего народа.
Белорусский Народ будучи много веков в политической и хозяйственной неволе — занемог и сошел к жизни примитивному, сохранил лишь единственный природный свое сокровище — язык, а так-же уберег абыдённыя свои традиционные обычаи, однако не имел он материальной силы, чтобы поддерживать традиционные особенности своего строительства , которое сплошь разрушалась, иногда пожарами и многаликими военными событиями и оно — упадок.
Старосветские достояния деравяннага строительства, где-ни-где еще можно видеть: — как колокольня, церковку, касцёлки, а так-же дворе, амбары и прочие остатки руин, это — последние свидетели в истории белорусского строительства, доказывающие нашу прошлое.
То же положение упадка деравяннага строительства вообще, а главное, теперь, когда село расходится на отдельные хозяйства аднадворнай хутора (хутора), дернул меня к сплошной обработке планов трех домов: меньшей, средней и большей хозяйской хаты, а также двух домиков для местной интэлегинцыи, чтобы , имея пример и фаховую науку, стремился наш народ к культурному строительству на основании своих традиционных форм архитектуры и хозяйственной стройности ».
Зодчий мечтал о новый облик белорусского города и белорусского села. Ради этого он проектировал красивые, светлые, сделанные в традициях национального зодчества дома, дома, усадьбы и, конечно же, святыни, где бы человек мог отдохнуть душой.
В суровую зиму 1939-40 гг. Дубейкавски перенес тяжелый грипп. Но беда обычно ходит не одна: его добил рак желудка. Архитектор умирал в больнице, когда пришлые большевистские власти приказали врачебного персонала поснимать в палатах настенные кресты. Видя это, Дубейкавски тихо попросил жену, что неотлучно сидела при нем: «Цветочек, вези меня до дома, так как хочу умереть при кресту».
Умер Лявон встречен-Дубейкавски 6 ноября 1940 г. После траурной мессе в Вильнюсском францисканский костел тело его было погребено на местных католическом кладбище Росса.
В марте 1941 г. жена Юлиана позаботилась поставить на могиле мужа памятный камень с крестом. На памятнике, кроме имени и дат рождения и смерти, написаны слова, которые часто повторял Лявон при жизни: «Не расстраивайтесь, как те, что надежды не имеют» (1 Фес 4, 13). В этих словах вся Правда: пока с нами Бог — живет Надежда.
Владимир Ляховский
Автор публикации искренне благодарит сотрудникам Национального музея истории и культуры Беларуси за помощь в поиске материалов к биографии Леона встречен-Дубейкавскага.
Карта:
Околица Дубейково Мстиславского уезда Могилевской губернии
Кладбище Росса.
Ой Еленочка, вы ВСЕГДА с ТАКИМИ подарками....
...загребаю всех !!!
Только 1 беда - я с родом пока ещё можно сказать "знакомлюсь" - поэтому они для меня все ещё "тёмный лес"...