1879-1882гг. Первые телефонные звонки в России, Москве, СПб

Постепенно ... не сразу... придем в 1878-1879 год...
----------------------------------------
Нашла по теме статьи в интернете...

Самая информативная статья (на 10.1.2015.) : "Алло, Центральная"
http://babs71.livejournal.com/222556.html
(статью привожу на 3 стр. этой темы (почти без фотографий), на статью вышла не сразу)
---------------------------------------

http://www.computer-museum.ru/connect/mgts_mus.htm
Музей истории Московской городской телефонной сети
Ольга Козловская

Из статьи:
Музей истории и развития Московской городской телефонной сети (МГТС, http://www.mgts.ru) работает уже 18 лет. Он ровно на 100 лет моложе самой компании. Казалось бы, невозможно повернуть время вспять и собрать экспонаты, полно отражающие столетие развития и деятельности МГТС. Однако сотрудникам музея во многом это удалось.

Идея создания музея возникла в конце 70-х годов у Виктора Фаддеевича Васильева, который был в то время директором Московской городской телефонной сети.
Разработку концепции, сбор материалов и экспонатов он поручил опытному связисту
Евгению Петровичу Дубровскому. Бывший заместитель главного инженера МГТС по эксплуатации линейных сооружений охотно переквалифицировался в директора музея. Евгений Петрович сумел сплотить вокруг себя единомышленников и за три года собрал с ними прекрасную коллекцию материальных свидетельств прошлого и настоящего телефонной связи в Москве. В день открытия музей МГТС представил более 2000 экспонатов.

Хранилище сведений о развитии Московской телефонной сети теперь уже имеет свою историю.

Музей открылся 8 июля 1982 г. в старом здании Центральной телефонной станции на улице Мархлевского, через два года переехал на ул. Зорге, 27.
В 1993 не стало Евгения Петровича и музей приняла Лидия Николаевна Макридина,
хранителем была назначена Валентина Ивановна Голдаевская.
Благодаря стараниям этих двух женщин музей не только пополнился экспонатами - на сегодняшний день их более 3000, но и приобрел новый современный вид.

Экспозиция начинается со старейшего телефонного аппарата Белла - Блека. Его конструкция состоит из собственно телефона Белла (см. "Bell Labs: 75 лет инноваций"), который вмонтирован в трубку, звонка, индуктора и элементов Лекланше для питания микрофона Блека. Сегодня этот раритет впечатляет своей стариной, размерами и массой - 8,5 кг. А в конце XIX столетия он считался чудом техники. Продолжалось это, однако, недолго: в эксплуатации аппарат был несовершенен и неудобен. Микрофон находился на панели, что заставляло говорящего нагибаться. А во избежание проблем с рычажной системой в инструкции предлагалось, "снимая телефон с рычага, нажать последний рукой снизу вверх, чтобы убедиться, что он вполне поднят и имеет правильное положение". Такими телефонами пользовались первые московские абоненты вплоть до конца столетия.

Рядом с этим уникальным музейным экспонатом находятся две фотографии -
американца Александра Грэхема Белла (1847-1922 гг.), создателя первого телефона, и полученного им в 1876 г. патента Американского патентного ведомства на изобретение "телеграфа, при помощи которого можно передавать человеческую речь".

Имя Белла прочно вошло не только в мировую историю, но и в отечественную.
Осенью 1881 г. его компания приступила к строительству телефонных сетей в Москве, Петербурге, Риге и Одессе.

Первая ручная телефонная станция Московской городской телефонной сети на 800 номеров была открыта в 1882 г. в доме 6 на Кузнецком мосту.
В списке ее телефонных абонентов числилось 26 человек. Это были в основном богатые коммерсанты, промышленники, способные позволить себе такую роскошь.
Постепенно количество абонентов увеличивалось, а вместе с ним возрастало и число нареканий в адрес компании. В часы наибольшей нагрузки нормальная эксплуатация станции становилась невозможной из-за конструктивных недостатков коммутаторов системы Гилеланда, используемых компанией Белла. Абонентам порой приходилось ожидать в течение нескольких часов, нередкими были и ошибки в соединениях. Девушкам-телефонисткам, чтобы соединить своего абонента с коммутатором, за которым работала другая телефонистка, приходилось громко переговариваться, перекрикивая друг друга. На музейных фотографиях того времени все выглядит тихо и благополучно, однако письменные свидетельства повествуют о другом. Телефонисткам приходилось работать с большим напряжением сил.

К 1901 г. в Москве насчитывалось 2860 абонентов. Большая часть телефонов была установлена в центре города, но и немалая - за пределами Бульварного кольца, особенно к северу от него.

http://www.spb.aif.ru/city/event/1199352

Первая телефонная станция в Петербурге открылась 1 июля 1882 года на Невском, 26, – в доме Ганзена.
Обслуживала всего 128 абонентов, которых между собой связывали так называемые «телефонные барышни».
В просторном помещении сидели специально обученные «телефонные барышни», которые связывали абонентов друг с другом. На службу принимали только молодых незамужних девушек, чтобы за работой их не отвлекали посторонние мысли. Барышни должны были быть высокого роста, чтобы им было удобно сидеть за телефонной аппаратурой. На телефонистке были надеты увесистые наушники и железная гарнитура. В течение смены, которая длилась 6-7 часов, девушки беспрерывно должны были попадать штекером в ячейки коммутатора. Работа была очень утомительной: одна телефонистка за час устанавливала около 200 соединений.
Домашний телефон в ту пору был очень дорогим удовольствием – его содержание обходилось в 250 рублей в год. Если аппарат находился далеко от станции, абонент дополнительно оплачивал каждую версту в размере 50 рублей. Среднее годовое жалованье по городу при этом составляло около 300 рублей. Телефон могли позволить себе только зажиточные люди. Летом 1882 года в Петербурге было 128 абонентов. Среди них были банки, газетные редакции, правление железной дороги и братья Нобели. Абоненты не позволяли себе праздных разговоров, звонили исключительно по делу.

Сам телефон представлял собой массивную конструкцию весом 8 кг. Она состояла из источника тока, электросигнального прибора, телефона и микрофона. На аппарате не было диска с цифрами или буквами - он появится позже. Чтобы совершить звонок, абонент вызывал телефонистку. Для этого нужно было крутить ручку индуктора.

На коммутатор станции поступал сигнал. Звонящий называл телефонистке район, в котором находится другой абонент, а также его номер, состоящий из двух-трех цифр. Можно было позвонить и в другой город. Девушка втыкала штекер в нужное гнездо, и у вызываемого абонента раздавался звонок. После окончания разговора первый абонент снова крутил ручку индуктора, и на телефонной станции срабатывал отбойный клапан. Телефонистка понимала, что разговор завершен, и разъединяла линию.

http://diletant.ru/articles/19332020/

Первые телефонные станции в России: как впервые большая страна сказала «Алло»
(статья 2013года)

из статьи:
Первые телефонные компании заработали в Москве и Петербурге практически одновременно — в июле 1882 года. Правда, в Москве 1 июля 1882 года, говоря современным языком, началась коммерческая эксплуатация сети местной телефонии, а в Петербурге она проработала до конца октября того же года в тестовом режиме. При этом в Петербурге 29 октября 1882 года — в первый день коммерческого предоставления услуг — насчитывалось 259 телефонных абонентов, а в Москве на тот же день (то есть по итогам четырех месяцев полномасштабной работы) — 200 пользователей.

К тому же из Петербурга еще в 1879 году был совершен первый в российской истории междугородный звонок — в Малую Вишеру. Таким образом, две вечно соревнующиеся друг с другом российские столицы в ситуации с первенством в области связи могут легко сойтись на паритетных правах.

— Мистер Ватсон, подойдите сюда, пожалуйста, вы мне нужны, — с этих обыденных слов начиналась эпоха. 10 марта 1876 года инженер-изобретатель Александр Грэхем Белл обратился при помощи своей чудо-машины к находившемуся в 12 метрах ассистенту и запустил маховик телекоммуникаций.

Поначалу изобретение Белла сочли не прорывом за границы возможного, а безделушкой, годной либо лишь для развлечений, либо для использования слабослышащими

В перспективы коробочки с мембраной и магнитом, помимо изобретателя, уверовали те самые мистер Ватсон и мистер Хаббард. Втроем в 1876 году они и основали собственное дело, впоследствии получившее название Телефонная компания Белла. А так как других претендентов подарить человечеству радости телефонных коммуникаций ни в Штатах, ни в Старом Свете не было, монополия только что созданной концессии распространялась практически на весь мир. За исключением Скандинавских стран. И это исключение любопытным образом скажется на истории телефонизации — телефонизации России уж во всяком случае точно.
Просвещенные граждане Российской империи с конца 70-х годов XIX века обращались в Кабинет Министров с предложениями организовать телефонные коммуникации в крупнейших городах империи. Тем более, что частным образом телефоны уже работали в стране — соединяя дома и конторы видных промышленников и резиденции монарших особ. Первый телефонный разговор в нашей стране состоялся в 1879 году — между Санкт-Петербургом и Малой Вишерой. Приобщение россиян в массовом порядке к телефонной связи началось с Высочайшего утверждения «Об устройстве городских телефонов», поступившего из Кабинета Министров 25 сентября 1881 года.

Мудрое утверждение снимало с государства ответственность за новое хлопотное дело. Оно гласило, что постройка и эксплуатация городских телефонных сетей в России может передаваться частным компаниям на срок до 20 лет, после чего все сооружения и постройки в рамках телефонного дела переходили в собственность государства. Но до этого момента, все время, пока оказывались услуги телефонной связи, владелец лицензии отчислял бы в госказну долю малую — 10% от абонентской платы частного сектора и 5% от платы, взимавшейся с государственных и общественных учреждений.

На монополию в новом деле претендовали все компании, имевшие хоть какие-то, самые отдаленные и приблизительные представления о телефонном деле. И вот поразительно: концессионный контракт, дававший исключительные права на строительство и эксплуатацию телефонных сетей в пяти крупнейших городах Российской Империи — Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Варшаве и Риге, — только что созданный Телефонный департамент подписал с никому не известным частным предпринимателем и инженером фон Барановым.
А тот стремительно отказался от непонятно какими путями добытой лицензии и передал все права Телефонной компании Белла — той самой. И хотя человечек с опереточной фамилией для отвода глаз как будто покупал что-то из необходимого оборудования (сохранились описи: стоек — 50 шт., проволоки — 6 000 кг, изоляторов — 5 000 шт., аппаратов — 400 ед., коммутаторов — 6 ед.), он, скорее всего, был подставным лицом. Мало кто сомневался, что разница от перепродажи фон Барановым «телефонных прав» осела в карманах влиятельных вельмож и высочайших чиновников.

Компания Белла вдумчиво и скрупулезно подходила ко всем пунктикам строительства телефонной сети. Во всех пяти городах, которым так повезло с передовой связью, телефонные станции должны были располагаться в центре, на достаточно «модных» и оживленных улицах — что служило бы дополнительной рекламой. При выборе здания, которое предстояло занять телефонистам и оборудованию, решающим фактором была высота: со всех сторон к дому должны были подходить воздушно-стоечные линии. Рассуждая подобным образом, специалисты выбрали в Петербурге дом на Невском, 26. В Москве идеальным сочли дом купца Попова на Кузнецком Мосту.

22 мая большинство московских газет разместили объявления от имени уполномоченного Телефонной компании Белла коллежского асессора Ярошки, возглавлявшего Московское телефонное общество: «Уполномоченный обращается ко всем казенным, городским и общественным учреждениям, а равно и ко всем лицам, желающим абонироваться на телефоны, с покорнейшей просьбой делать заявление в контору московских телефонов (Кузнецкий Мост, дом Попова).

Пятиэтажный дом купца Попова на Кузнецком мосту был одним из самых больших и блестящих. Здание строил «чайный король» Константин Абрамович Попов, умница и любимчик фортуны.
С четырех лет — безотцовщина, с 13 — мальчик в услужении у купчиков, он исхитрился создать настоящую чайную империю. Его-то, не равнодушного к передовым научным достижениям, и принято называть одним из первых московских абонентов, — подчиняясь простой логике: если в доме купца Попова находится телефонная станция, значит, купец Попов автоматически попадает в список первых телефоновладельцев. Здесь летописцы упускают один досадный нюанс: к моменту начала оказания услуг связи — 1 (по нашему стилю — 13) июля 1882 года Константин Абрамович Попов уже 10 лет как почивал в бозе. А в доме Попова располагался основанный наследниками и названный в его честь, а также в честь его покойного брата Торговый дом «К. и С. Поповы». Именно Торговый дом и фигурировал в объявлении, которое разместили «Московские ведомости» в этот памятный день от имени «Международного общества телефонов Белла»: «Абоненты, имеющие номера, уже соединены и могут переговариваться».
Номера присваивались трехзначные. № 750 — директор телефонного общества А. И. Ярошка, № 723 — «Братья К. и С. Поповы», Кузнецкий Мост. Кстати, любовь ко всем новинкам у преемников чайного дела Поповых, кажется, была в крови. Еще через три года первая в Москве световая вывеска из электрических лампочек появилась именно на фасаде Пассажа, принадлежавшего Торговому дому.

1 июля 1882 года деловито затренькали первые московские телефоны.
Среди 26 московских абонентов-пионеров: Московское страховое общество, Арман Бед, инженер телефонного общества, а также ведущие банкирские дома, рестораны и театры. Среди частных лиц — богатые и знаменитые: Абрикосовы, Трамбле, Дэпре, Кноп, Вогау, Дангауэр. 17 июля, при повторной публикации перечня московских абонентов, в нем засветились и те, кому только предстояло вкусить прелести коммуникаций: правления Московской, Рязанской и Курской железных дорог, товарищество Даниловской мануфактуры и другие.

Схоже выглядели абонентские списки Санкт-Петербурга. Правда, первый рапорт, приуроченный к запуску телефонной сети, здесь содержал аж 128 абонентов, среди которых — Людвиг и Альфред Нобели, Медно-прокатный трубный завод, а также завод и контора Гука, банки, редакции газет, правление Балтийской железной дороги, многие государственные учреждения. Однако полноценная эксплуатация Петербургской телефонной сети началась только 30 октября. Но в июле первых питерских абонентов, несмотря на «недострой», все-таки подключили. Проволочки были связаны с тем, что Городская Дума и частные домовладельцы с неохотой разрешали тянуть провода по стойкам через крыши домов. К тому же первые знатные абоненты в массовом порядке переехали из городских квартир на дачи и в свое отсутствие устанавливать телефон запрещали.
Причем «устанавливать телефон» означало — сооружать небольшое хозяйство весом более 8 кг. У каждого абонента на квартире водружали: электросигнальный прибор Гилелянда, микрофон Блэка, телефон Белла и элемент Лекланже. Достаточно «беспокойное хозяйство», несовершенное и неудобное в использовании. Микрофон находился на нижней панели, отчего говорящий был вынужден сгибаться в три погибели. А снимая телефон с рычага, надо было еще и теребить этот рычаг рукой — чтобы удостовериться, что он поднят. Первые абоненты — что в Москве, что в Бостоне — вздыхали и сетовали на несовершенство техники. Их телефонные аппараты ломались и требовали ремонта или замены.

Единственный, кто не вздыхал и не сетовал, так это талантливый стокгольмский инженер Ларс Магнус Эрикссон. Развинчивая и завинчивая десятки аппаратов, он увидел в них столько очевидных недоработок, что пришел к развенчанию телефона Белла. Так появился фирменный телефон Эрикссона — «настольный, с магнето и рупором». И о нем удивительно быстро узнали и в Москве, и в Бостоне.

Вскоре появились свидетельства очевидцев: «Все старые абоненты с белловскими аппаратами осаждают центральные станции с просьбами дать им эрикссоновский аппарат». Причины — удобство использования, ясный и громкий звук, цена — всего 40 рублей (против 60 — за белловский), наконец, изящество «аппаратика». А микрофон этого шедевра машинерии называли «чудом техники». Он нуждался в осмотре специалиста всего раз в полгода, в то время как аппарат Блэка приходилось простукивать-просматривать каждые две недели. «Волшебный порошочек» таился в этом микрофоне — настолько волшебный, что словосочетание «угольный порошок» тогда вытеснила другая идиома — «порошок Эрикссона».

И пока компания Белла правила бал в столицах, звезд с неба не хватавшая LME устанавливала и налаживала работу в провинциальных Киеве и Харькове, Казани и Тифлисе.

В первые годы телефон был до крайности дорогим удовольствием. И абонентская база — что в Москве, что в Петербурге, росла за счет тех, кто мог позволить себе выкладывать 250 рублей в год. Неслыханные деньги, если роскошная хорьковая шуба в самом дорогом магазине «Меха» на том же Кузнецком стоила 85 рублей. В случаях, когда телефонный аппарат был удален от центральной телефонной станции более чем на три версты, абонент доплачивал сверх абонентской платы 50 рублей за каждую версту.

Жаль, никто не вел тогда статистики телефонных разговоров. Но практически все они были делового характера. Важность разговоров диктовала повышенные требования с самых первых дней телефонизации. Требования к услугам и к тем, кто их оказывал

Исторический анекдот: только-только протянув провода, первыми на работу в телефонные компании призвали мужчин. Но они… «не потянули». Оказалось, что мужчины легко отвлекаются на посторонние вещи, а также часто ругаются — между собой или даже с клиентами!

Первые «телефонные барышни» были образованны, терпеливы и вежливы. Молоды — от 18 до 25 лет, и не замужем — «дабы лишние думы и заботы не приводили к ошибкам при соединении». Даже «тактико-технические» характеристики телефонисток были строго регламентированы: высокий по тем временам рост (от 165 см) и длина туловища в сидящем положении с вытянутыми вверх руками не менее 128 см. Жалованье платили завидное — 30 рублей в месяц (квалифицированный рабочий получал в то время около 12 рублей в месяц). Но в размеренный и тихий уклад жизни XIX века такая работа не вписывалась. В 1891 году корреспондент журнала «Электричество» сочувственно перечисляет профессиональные тяготы телефонных барышень: «Нервные припадки нередко заставляли бедную женщину отказаться от места спустя каких-нибудь полтора месяца после столь трудного поступления на открывшуюся вакансию». Лев Успенский в записках старого петербуржца ностальгировал: «Барышню можно было просить дать разговор поскорее. Барышню можно было выругать. С ней можно было — в поздние часы, когда соединений мало, — завести разговор по душам, даже флирт. Рассказывали, что одна из них так пленила милым голоском не то миллионера, не то великого князя, что «обеспечила себя на всю жизнь».

Девушки постоянно пребывали в состоянии предельной концентрации. Такое напряжение и внимание — не чета напряжению при чтении стихов Фета или домашнему музицированию. Телефонистки быстро утомлялись, что приводило к ошибкам при соединении. Важные абоненты, платившие серьезные деньги, негодовали и жаловались. Число владельцев телефонов росло в геометрической прогрессии: 246 — к концу 1882 года, 1250 — в 1892-м, 2918 — в 1900 году. Каждый их них имел основания требовать от высокотехнологичной услуги высокого уровня сервиса. Телефонная компания Белла такому уровню уже соответствовала не вполне.

В 1900 году Имперское управление почты и телеграфа отказалось продлевать белловскую концессию. По правилам, в собственность правительства переходили все телефонные станции. Но взваливать на себя их развитие оно не стало. И отказало Городской Думе, выступившей с просьбой отдать Московские телефонные сети городскому управлению. Снова, как и 18 лет назад, объявили открытые торги. Они прошли 7 ноября 1900 года, причем к конкурсу допустили и Московское городское управление тоже. Принцип «аукциона наоборот» был прост — кто предлагал наименьшую абонентскую плату, тот и получал телефонные сети.

Победителем стало загадочное Шведско-Датско-Русское АО, предложившее абонентам платить ровно в 2 раза меньше — 63 рубля 20 копеек.

За вывеской победившего в торгах АО стоял трудолюбивый телефонный мастер Эрикссон и могущественный ювелир Седергрен.
Ларс Магнус Эрикссон даже предпринимал попытку перевести весь свой бизнес в Россию. Новые «эксплуататоры» развивали телефонные сети под лозунгом «Телефон в каждый дом».

К концу 1916 года на 100 москвичей приходилось 3,7 телефонных аппарата — больше, чем в европейском торговом центре Гамбурге.
Еще одна гордость времен Шведско-Датско-русского АО — строительство Центральной телефонной станции на 60 000 номеров (в Милютинском переулке).
И — апофеоз — телефонизация Кремля, приуроченная к визиту императора Николая II в Первопрестольную в 1903 году. Символом этого события Николаю преподнесли инкрустированный золотом и слоновой костью телефон. Хроникеры утверждали, что государь был необыкновенно растроган и одарил весь персонал станции ювелирными изделиями.

Идиллия нарушилась в 1917 году. В январе, согласно договору, Московская городская телефонная сеть была передана правительству. Шведско-Датско-Русское АО не получило никаких компенсаций, так как вопрос об их размере решался. И как вы догадываетесь, так и не был решен…

http://www.ruscable.ru/news/me...ya_liniya/

31 декабря 1898 г.
B России открылась первая междугородная телефонная линия Санкт-Петербург — Москва
В 1894 году на Красной площади, в недавно возведенном здании Верхних торговых рядов (ныне ГУМ), открылась первая подстанция Московской городской телефонной сети.

В 1895 году был издан первый список абонентов Московской телефонной станции, в который вошли 1740 владельцев телефонов. Среди них были Страховое общество, известные театры, магазины, рестораны, банкирские дома и крупные предприниматели – Абрикосовы, Трамбле, Дэпре, Кнооп, Вогау, Дангауэр и др.

В том же году в Москве появилась телефонная связь с городами Богородицк, Пушкино, Коломна, Химки, Одинцово, Подольск и Серпухов.

В мае 1897 года началось строительство первой самой протяженной в Европе междугородной телефонной линии Санкт-Петербург — Москва.
31 декабря 1898 года ее строительство было завершено.
Междугородняя станция в Москве находилась на Мясницкой улице, где располагалась Центральная телеграфная контора. Ее открытие сопровождалось пышными торжествами. В Москве и Санкт-Петербурге отслужили молебны с водосвятием.

Министр внутренних дел Иван Горемыкин поздравил москвичей и петербуржцев, подняв бокал шампанского за Его Величество Николая II, который был инициатором устройства телефонного сообщения между двумя центрами России.

http://www.mn.ru/moscow/20130807/351831961.html
Позвони мне, позвони
Музей МГТС расскажет об истории московского телефона
Вадим Кантор

Из статьи...
Телефон — одно из тех гениальных изобретений, которые очень быстро получили повсеместное распространение, настолько очевидным было его удобство. В 1876 году Александр Белл получил патент на изобретение «телеграфа, при помощи которого можно передавать человеческую речь», получившего название «телефон». Фраза Белла «идите сюда, мистер Ватсон, вы мне нужны», сказанная изобретателем своему ассистенту, вошла в историю как первое сообщение, переданное по телефону.

Спустя два года в США была построена первая телефонная станция, а уже в начале июля 1882 года, то есть спустя всего четыре года после американской, городская телефонная сеть заработала в Москве. Создавала ее американская компания «Международное общество телефонов Белла из Нью-Йорка». Располагалась первая московская телефонная станция на Кузнецком Мосту, на крыше дома Попова. В Санкт-Петербурге, казалось бы, столичном городе, телефон появился на две недели позже, чем в Москве.

С 1 ноября 1901 года Московская телефонная сеть перешла к шведско-датско-русскому акционерному обществу, которое начало строить в Милютинском переулке здание центральной телефонной станции.
Ее первую очередь открыли 30 октября 1904 года.
Абонентская плата за пользование телефоном составляла 250 руб. в год, что было очень крупной по тем временам суммой (за 100 руб. можно было купить дом в пригороде Москвы). А ведь нужно было еще купить и телефонный аппарат, который стоил около 200 руб. Но, несмотря на такие цены, телефон быстро завоевывал популярность: если первая станция обслуживала всего 800 абонентов, то уже к 1916 году в Москве заработала станция на 60 тыс. номеров и мощности непрерывно наращивались. С ростом сети снижалась и плата за пользование: к 1914 году частные лица платили за год уже 63 руб. 20 коп., коллективный телефон на квартиру стоил 79 руб., а телефон в учреждении − 102 руб. 70 копеек.

Ручной коммутатор фирмы Эриксон начала XX века
Одна телефонистка, сидевшая за таким коммутатором, отвечала за соединение группы из 200 абонентов (звонки от которых поступали только на этот коммутатор) с любым из 36 тыс. абонентов Москвы. Когда емкость московской сети возросла до 60 тыс. номеров, потребовалось уже около 300 подобных коммутаторов. Звонивший называл свой номер и номер абонента, с которым он хотел поговорить, а телефонистка соединяла их между собой простым пересоединением контактов: каждое отверстие соответствовало одному номеру. Таких отверстий в этом коммутаторе — 36 тыс. Средняя скорость ответа телефонистки составляла 8 секунд, за час она успевала соединить абонентов 160–170 раз, так что работа эта была довольно напряженной.

Телефон фирмы Эриксон
В этом аппарате, выпущенном в 1895 году, микрофон и телефон (устройство стали называть по названию той его части, в которую поступал звук) уже объединены в одно целое. В более ранних телефонах на гибком проводе был только динамик, а микрофон жестко крепился на корпусе, и чтобы быть услышанным, приходилось наклоняться к раструбу микрофона. Есть такая легенда, что объединить телефон и микрофон в одно устройство придумал шведский монтер, которому надоело по отдельности держать их в руках при настройке линии, и он привязал их к палке, чтобы освободить руку, — так появилась привычная нам телефонная трубка. Чтобы дозвониться до оператора станции, нужно было покрутить рукоятку генератора, вырабатывавшего переменный ток, — так сигнал поступал на коммутатор к телефонистке, соединявшей абонентов. На самой заре телефонизации нужна была еще и отдельная батарея для питания микрофона, позже российский изобретатель Павел Голубицкий придумал помещать центральную батарею на телефонной станции, и напряжение для питания микрофона поступало по самой линии.