Московская 3-я мужская гимназия

22 ноября 1845 года гимназия получила от попечителя Московского учебного округа особую бумагу, которою она уравнивалась с двумя старейшими московскими гимназиями в правах лучшим выпускникам поступать в университет без экзамена и быть причисленными к чиновникам второго разряда.
С размещением в доме Голицына гимназии его внешний облик приобрел несколько новых деталей: на фронтоне появилась идущая по всему фасаду надпись «3-я Московская гимназия», столбы-пилоны украсились аллегорическими античными статуями, на углу Лубянки и Фуркасовского переулка возле белокаменной стены была установлена мраморная группа, изображающая мудрого кентавра Хирона в окружении учеников, ибо, как рассказывают древнегреческие мифы, он был учителем и воспитателем легендарного врача Асклепия, героев античного эпоса — Тезея, Язона, Ахилла и других.

Этот дом был выкуплен гимназией в 1855 году за 100 тысяч рублей, за счёт собственных и государственных средств.
В начале существования гимназии ассигнуемые на её содержание средства, несмотря на то что гимназия была открыта в составе только двух классов, отпускались полностью; образовывавшиеся остатки дали возможность снабдить гимназию учебниками, библиотекой, кабинетами для реальных наук: физический кабинет, химическая лаборатория, минералогический и зоологический кабинеты — по своим пособиям 3-я гимназия, как свидетельствовали преподаватели того времени и ученики, оставляла далеко за собой все учебные заведения Москвы.

Ещё в Указе от 29 марта 1839 года было сказано, что третья гимназия учреждается «как вообще для удовлетворения усиливающейся потребности в образовании юношества, так в особенности для преподавания в Москве, в сем центральном пункте внутренней промышленности, технического курса наук».
Поэтому, изначально было заложено два направления — общеобразовательное (классическое) и специальное (реальное — для приобретения технических познаний), при том что приоритетным являлось второе.
Поэтому, в плане преподавания предметов на реальном курсе в старших классах были добавлены механика, бухгалтерия, коммерческое законоведение, химия, технология и товароведение, увеличено количество часов математики и черчения за счёт исключения латинского языка и уменьшения часов изучения истории.
С таким курсом реальных наук гимназия почти без перемен существовала до 1865 года.

По Высочайше утвержденному Уставу от 19 ноября 1864 года были вызваны к жизни реальные гимназии, как общеобразовательные учреждения, имеющие равное значение с классическими и представляющие лишь ту особенность, что они должны были готовить в высшие специальные учебные заведения, между тем как классическим гимназиям было предоставлено право готовить молодых людей к университету. В 3-й гимназии было решено ликвидировать деление на два курса, оставить её реальной. Преобразование решено было завершить в 1868 году, однако 6 января 1868 года правительство, принимая во внимание представления директоров 3-й гимназии, указывавших на постоянное уменьшение количества учеников в гимназии, постановило преобразовать её в классическую. С этого времени до 1871 года реальное отделение в гимназии постепенно прекратило своё существование.

Отличительной чертой 3-й гимназии было повышенное число часов преподавания математики: даже на классическом курсе на этот предмет было отведено 39 учебных часов (тогда как во всех других гимназиях — 34,5 часа); преподавалась также и высшая математика. Такое же число часов отведено было на латинский язык. А греческий язык в 3-й гимназии изначально не преподавался, из-за того, что вследствие существования реального отделения курс гимназии был и без того сложен (с 1847 по 1852 год греческий язык в 3-й гимназии всё-таки преподавался, хотя только для желающих).
Кроме того, первоначальной особенностью гимназии было то, что уроки продолжались по 1,5 часа и лишь в 1871 году продолжительность урока была сокращена до 55 минут.
С введением следующего Устава (19 июля 1871 года) 3-я гимназия стала существовать по общим для всех гимназий империи правилам: установлен восьмилетний курс учения, открыт приготовительный класс, директор и инспектора привлечены к преподавательской деятельности, а преподаватели — к делу воспитания через учреждение института классных наставников.

В 1888 году Московская городская дума учредила при гимназии стипендию имени Михаила Никифоровича Каткова.

Вскоре после революции 1917 года гимназия была закрыта. К началу 20-х годов все окружающие здания заняла ВЧК.
В 1928 году здание гимназии было снесено, хотя Музейный отдел Наркомпроса категорически возражал против его сноса.
На его территории и был выстроен Дворец спортивного общества «Динамо».
Бывший дом Голицына 1921 г. ( направление съемки - юго-восток)

Выпускники 3-й Московской гимназии

Александр Курсинский (1891) - Александр Антонович Курсинский (10 [22] мая 1873, Киев — 1919, там же (?)) — русский поэт, представитель второго поколения символистов, переводчик, журналист и литературный критик. Поляк по происхождению, родился в небогатой мещанской семье. С 1883 года жил в Москве. Окончил 3-ю Московскую гимназию (1891) и историко-филологический факультет Московского университета (1896). Полиглот — владел английским, французским, немецким, итальянским, болгарским, польским и другими языками. Одна из наиболее заметных фигур русского символизма своего времени. С 1894 года — близкий друг Бальмонта и Брюсова. С весны 1894 года вместе с ними — постоянный участник и член-учредитель «Кружка любителей западноевропейской литературы». Вёл и хранил протоколы заседаний кружка. Летом 1895 и 1896 гг. жил в Ясной Поляне, работал репетитором сына Льва Толстого — Михаила. С 1896 по 1911 (с перерывами) служил в армии. Начал рядовым, закончил службу штабс-капитаном. Преподавал в гимназиях Серпухова и Москвы русскую словесность. Работал в журнале «Золотое руно», пробовал издавать и собственную газету. С начала Первой мировой войны на фронте, служил в военно-цензурном отделе, затем помощником и редактором газеты «Армейский пост». Участвовал в боях, имел награды. В 1919 году вернулся в Киев, где, по всей видимости, и умер.

Борис Зворыкин (1892) - Борис Васильевич Зворыкин (1 октября (13 октября) 1872 - 1942) — русский художник, график-орнаменталист, иконописец, переводчик. После окончания 3-й московской гимназии в сентябре 1892 года, учился в течение года Московском училище живописи, ваяния и зодчествах. Рисовал иллюстрации для московских и петербургских издательств.

Евгений Шервинский - Шервинский Евгений Васильевич (25 мая 1878, Москва - 1 февраля 1942, там же) — русский советский архитектор, представитель основных течений в архитектуре 1-й половины XX в. — неоклассицизма, конструктивизма, «сталинского» классицизма; выдающийся мастер садово-паркового искусства, один из крупнейших советских архитекторов-реставраторов, член-корреспондент Академии архитектуры СССР.
Родился в 1878 году, жил в Москве, в доме в Померанцевом переулке, с 14 лет — также и в усадьбе в Черкизове под Коломной, которую в 1892 году его отец, работавший врачом при Правлении Рязанско-Козловской железной дороги, купил у последних князей Черкасских (по, может вовсе не случайному, совпадению, основателем Черкизова был предок чебышевской линии родства Шервинских Иван Серкиз).
Происходил из старинной польско-русской семьи.
Основатель русской линии рода Ян Матиас (или Иоганн Матвей) Шервинский (2-я пол. XVIII в.), обедневший шляхтич, был выходцем из Польши и в России занимал должность штаб-лекаря. Женившись на Пелагее Павловне Чебышевой, породнился со старинными и знаменитыми русскими родами: вторая жена его деда была из рода Апухтиных, её внук Дмитрий Апухтин был женат на Марии Фонвизиной, их дочь Наталья была первым браком за декабристом Михаилом Фонвизиным (племянником знаменитого писателя Д. Фонвизина), вторым — за Иваном Пущиным. Это родство было дальним, но в семье помнилось, свойственники состояли в переписке, а Наталья Дмитриевна Фонвизина впоследствии называла прадеда Евгения Васильевича, Дмитрия Ивановича, «дорогим племянником» (кстати, именно он, работая в ведомстве соляных копей в Сибири, сообщил Фонвизиным о разрешении вернуться из ссылки в их имение под Бронницами). От брата Пелагеи Чебышевой Льва Павловича пошла большая ветвь рода Чебышевых, и знаменитый математик Пафнутий Чебышев приходился ей внучатым племянником. От Чебышевых пошли новые ветви — Тарасенковых, Лопатиных, они состояли в близком родстве с Гончаровыми (и, соответственно, с Пушкиными).
Старинная семья Шервинских была небогата (в отличие от Чебышевых), жила скромно и знала бедность, все состояли на службе и много работали, достаточно рано войдя в круг так называемой дворянской интеллигенции. Внук Яна Матиаса Шервинского, Василий Дмитриевич, отец Евгения Васильевича, был известнейшим в России врачом — благодаря ему начали работать целые отрасли научной и практической медицины, был основан ряд институтов.
Е. В. Шервинский учился в 3-й классической гимназии в Москве, затем закончил отделение естественных наук физико-математического факультета Московского университета у К. А. Тимирязева по специальности «ботаника» (с дипломом I степени). Пойдя по пути естественника, он, однако, увлекался живописью и занимался в мастерских художников К. Ф. Юона и В. И. Мешкова, изучал историю искусства у академика С.-В. В. Ноаковского. Мастерская Юона, кстати, находилась в доме Московского общества врачей на Арбате, которое сдавало ему верхние этажи. Живописных работ Евгения Васильевича не сохранилось, только на некоторых фотографиях можно видеть его у мольберта.
В 1905 г. Евгений Васильевич поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (его учителем в это время был архитектор И. Рерберг), которое окончил с отличием в 1911 г. Во время пребывания на последних курсах Училища и, видимо, в первые годы после него, он работал помощником у известных архитекторов Ф. А. Когновицкого, А. Ф. Мейснера и Ф. О. Шехтеля, опыт совместной работы с которыми оказался в будущем весьма ценным. Так, судя по датам, время работы Шервинского с Когновицким и Мейснером совпадает с датами строительства ими московских клиник. Кроме того, по проектам Когновицкого до 1920-х гг., а позже, в 1920-е годы Шервинского, были построены все трамвайные павильоны в Москве.
В 1915 г. с началом Первой мировой войны Шервинский был мобилизован на фронт санитаром Красного Креста. Его жена (из семьи знаменитых музыкантов и оперных учителей Ральф-Агац), будущая солистка оперы Большого театра, Маргарита Карловна, окончив курсы сестер милосердия и оставив малолетнюю дочь на попечение родных, добровольно поехала вслед за мужем

Борис Вышеславцев (1895) - Борис Петрович Вышеславцев (1877—1954) — русский философ, религиозный мыслитель.
Родился в семье присяжного поверенного Московской судебной палаты, кандидата права Петра Александровича Вышеславцева. В 1895 году с отличием закончил 3-ю московскую гимназию и поступил на юридический факультет Московского университета, после окончания которого в 1899 году начал вести адвокатскую практику. «Цивилистическая практика очень его тяготила. Через три года он отошёл от юристов-дельцов и весь сосредоточился на научно-философской работе» . Стал членом кружка П. И. Новгородцева, под руководством которого начал готовиться к профессорскому званию в области философии. В 1908 году сдал магистерский экзамен и был командирован за границу, где без перерыва провёл три года, в Марбурге посещал лекции Г. Когена и П. Наторпа, тесно общался с Н. Гартманом, работал в библиотеках Гейдельберга, Рима, Парижа. Затем, с перерывами, жил за границей ещё два года.
По возвращении в Россию Вышеславцев с 1911 года читал лекции по истории философии права в Московском университете; в Коммерческом институте и в университете Шанявского читал общую теорию права, историю политических учений и государственное право.

Владимир Зензинов (1899) - Владимир Михайлович Зензинов (29 ноября 1880, Москва — 20 октября 1953, Нью-Йорк) — российский политический деятель, эсер.
Из купеческой семьи. В 1899 году окончил 3-ю московскую гимназию. Для получения высшего образования поехал в Германию, где четыре с половиной года пробыл в университетах Берлина, Галле и Гейдельберга, занимаясь философией, экономикой, историей и правом.

А. Г. Чикачёв о Зензинове

Сборник произведений В. М. Зензинова под общим названием «Старинные люди у холодного океана» и предисловие к нему подготовили: писатель-краевед Алексей Чикачёв и Игорь Чикачёв. Выдержка из предисловия к сборнику:

В 1914 году в Москве вышла книга «Старинные люди у холодного океана. Русское Устье Якутской области, Верхоянского округа». Автор её Владимир Зензинов тогда ещё находился в ссылке в Якутии. Книга была встречена передовой русской общественностью с удивлением и большим интересом. Из многочисленных отзывов приводим лишь два: «Зензинову удалось дать портреты и описать жизненный уклад людей, которые пережили старину и донесли нам тот уклад жизни и мыслей, о которых мы знаем лишь по книгам» (Вестник Европы. № 1. 1915).

«Зензинов написал очень интересный труд об этом Богом и людьми забытом крае. Труд его является богатым вкладом в бедную этнографическую литературу о жизни Восточной Сибири» (Забайкальская Новь. 1914). В том же 1914 году в журнале «Этнографическое обозрение» был напечатан его очерк «В гостях у юкагиров», посвященный нижнеиндигирским ламутированным юкагирам. Через год выходит вторая его книга «Очерк торговли на Севере Якутской области».

В этих работах В. Зензинов проявил себя как незаурядный историк, этнограф, экономист и журналист. Тем не менее, его имя в наши дни известно лишь узкому кругу исследователей. Его книги не издавались в СССР. Даже во многих трудах сибирских историков он не упоминается. О нём не было принято широко распространяться по той простой причине, что он был членом партии эсеров, сторонником террора, ярым противником В. И. Ленина, другом А. В. Керенского и Б. В. Савинкова, отрицательно относился к Октябрьской революции. Да и само слово «эсер» в СССР было ругательным.

Родился он в Москве в 1880 году. Отец его, «исповедовавший дух московско-сибирских староверов», владел чайными плантациями на Цейлоне, имел в столице фирменные магазины. Интересен факт, что Федор Зензинов — брат отца — владел Нерчинскими рудниками, а племяннику пришлось впоследствии отбывать наказание в Сибири, в частности в Александровском Централе.

Ещё в гимнастические годы Владимир испытал большой интерес к политической жизни, читал и распространял запрещенную литературу, что всегда было небезопасно. Находился под надзором полиции. Поэтому поступление в высшее учебное заведение в России было для него проблематично. В 1899 году он уехал за границу — в Германию, где в течение пяти лет слушал лекции по гуманитарным дисциплинам в университетах Берлина, Гейдельберга и Галле и получил хорошее образование.

В 1904 году Зензинов вернулся в Россию и принял участие в подготовке покушения на министра внутренних дел Плеве. Был арестован и сослан в Архангельскую губернию. Оттуда бежал за границу. Вступил в боевую террористическую организацию. В 1905 году ЦК партии эсеров поручил ему взорвать «Охранное отделение» в Москве. Здание было разрушено до основания, все бумаги сгорели. После этого он участвовал в организации ещё ряда террористических актов.

В сентябре 1906 года Зензинов был арестован и выслан на пять лет в Восточную Сибирь. Находясь в знаменитом Александровском Централе под Иркутском, семеро заключенных начали готовиться к побегу. Сделали подкоп, но были обнаружены. Им было объявлено, что судить будут в Якутске, куда их привезли в июле 1906 года.

Из Якутска Зензинов совершил под видом золотопромышленника дерзкий побег в Охотск. Более месяца пробирался он по дикой тайге. Из Охотска на рыбацком суденышке добрался до Японии. Из Японии через Гонконг, Сингапур и Суэц прибыл в Марсель. Фактически за короткое время совершил кругосветное путешествие, полное опасных приключений. Во Франции он прожил больше года.

В январе 1909 года он нелегально прибывает в Россию и начинает активную работу по возрождению партии эсеров, разгромленной после предательства Азефа. В мае 1910 года вновь был арестован. Просидел в Петропавловской крепости 6 месяцев, затем был отправлен в Якутскую область. Здесь местом проживания определили заполярное Русское Устье, куда до и после него политические преступники не ссылались.

«Мои родители прислали телеграмму, умоляя губернатора не ссылать меня в Русское Устье. Губернатор дал ответ, что согласен это сделать при одном условии — если я сам обращусь к нему с такой просьбой, но просить о чём-либо своих врагов я не привык».

«Древний русский оазис пробудил в Зензинове географа». Прожив среди русскоустьинцев неполный год, он увез уникальных материалов на три книги, благодаря которым о Русском Устье узнали не только в России, но и в Европе.

В ссылке он занимался фотографией, метеорологией, орнитологией и медициной. Одна русскоустьинская старуха о его врачебных способностях выразилась так: «Ты, дядюшка, лучше плохого доктора». В. Зензинов научился ставить сети, ездить на собаках. На утлой ветке-душегубке совершил рискованное плавание через морскую губу шириной 25 километров, чтобы принять участие в промысле ленных гусей, который до него видели не многие европейцы.

Он и из Русского Устья намеревался бежать в Америку, но вскоре понял невыполнимость своей затеи, ибо «скрываться лучше в толпе, чем в пустыне».

В 1913 году был переведен в Булун. Срок ссылки закончился в 1914 году. Но, прежде чем ехать домой, Зензинов принял участие в небольшой гидрографической экспедиции под руководством П. Л. Драверта по поиску в устье Лены глубоководной протоки для захода морских судов. Но все окончилось неудачей: «Нам не суждено было обессмертить свои имена географическим открытием».

За четыре года, проведенные Зензиновым в Якутии, им собран большой этнографический материал, доставлено в Зоологический музей Московского Университета несколько ящиков с птичьими шкурками, сделаны сотни уникальных фотоснимков. В Москве он познакомился и подружился с А. Ф. Керенским. Февральскую революцию встретил в Петербурге. Был назначен комиссаром Временного правительства, редактором газеты «Дело народа», которая стала центральным органом партии эсеров. Его друг и соратник Б. Савинков был в то время товарищем военного министра Временного правительства. В газете Зензинов развернул ожесточенную кампанию против В. И. Ленина и большевиков.

После Октябрьской революции и разгона Учредительного Собрания Зензинов, «превратившись в контрреволюционера», вынужден был бежать в Казань, затем в Самару. Здесь он вошел в состав так называемого Уфимского Временного правительства (Директории). Местом своего пребывания новое Временное правительство выбрало Омск. На пост Военного Министра был приглашен А. В. Колчак. Но вскоре Правительство было арестовано и вся власть перешла к Колчаку. Судьба свела в Омске двух знатоков Крайнего Севера: полярного гидрографа, монархиста, адмирала А. В. Колчака и бывшего политического ссыльного, экономиста и этнографа, эсера В. М. Зензинова. Оба они искренне любили Россию, желали ей блага, но в сложной политической игре каждый из них по-своему сыграл роль. Естественно, отношения у них не сложились. Известно, что Зензинов неоднократно направлял в адрес монархиста Колчака задиристые провокационные письма. Может быть, такое поведение Зензинова и послужило одной из главных причин разгона адмиралом Директории, что было, на наш взгляд, политической ошибкой Колчака, приведшей его режим к краху.

В начале 1919 года Зензинов через Владивосток, совершив фактически второе кругосветное путешествие, эмигрировал за границу. Между 1919—1940 годами жил в Париже, неоднократно выступал в прессе. Опубликовал документы, дискредитирующие А. В. Колчака. Интересен тот факт, что последние 13 лет своей жизни эсер-террорист провел в стране — «оплоте демократии» — США, наверное, под конец жизни поняв, что террором не добиться светлой мечты — освобождения народов России. Окончил он свои дни в 1953 году.

«В. М. Зензинов прожил долгую и бурную жизнь, — пишет В. Г. Распутин, — но, может быть, самое лучшее и полезное, что ему удалось совершить, относится к зиме и лету 1912 года, когда судьба забросила его на край света и преподнесла удивительный подарок, окунув в обстановку Древней Руси».

Его книга «Старинные люди у холодного океана» вышла в свет в 1914 году с 63 фотографиями, на которых мы узнаем, особенно в детях, черты своих родственников и знакомых. К сожалению, в этом издании не удалось воспроизвести все фотографии из-за мелкого размера и плохого качества, но мы приводим другие фотографии, обнаруженные в архивах.

У нас, потомков «старинных людей», родилась идея выпустить сборник избранных трудов В. М. Зензинова — человека удивительной судьбы, «политического мечтателя, который хотел выдвинуть Россию в европейский двадцатый век».

Сейчас, на пороге нового тысячелетия, читая эту книгу, мысленно переносишься к началу XX века, чувствуешь дыхание истории, ощущаешь свою причастность к судьбе России, яснее понимаешь суть перемен, произошедших за это время.

Выпускники 3-й московской мужской гимназии

Сергей Мечёв (1910, с серебряной медалью) - Сергей (Сергий) Алексеевич Мечёв (17 сентября (30 сентября) 1892, Москва — 6 января 1942, Ярославль) — протоиерей, святой Русской православной церкви. Причислен к лику священномучеников в 2000 году. Сын святого Алексия Мечёва. Был четвёртым ребёнком в семье протоиерея Алексия Мечёва (с 1893 года - настоятеля церкви святителя Николая в Кленниках). Мать - Анна Петровна (умерла в 1902 году). Супруга - Евфросиния Николаевна Шафоростова (1890—1959), происходила из купеческой семьи.
Окончил 3-ю Московскую гимназию с серебряной медалью (1910 год), учился на медицинском факультете Московского университета, окончил историко-филологический факультет Московского университета. Изучал древнерусскую литературу под руководством академика М. Н. Сперанского, называвшего Сергея Мечёва одним из лучших своих учеников. В 1913 году посетил Италию и Швейцарию, знакомился с классическими образцами западноевропейского искусства. Был серьёзным знатоком русской иконы. Ещё в университете серьёзно интересовался проблемами духовничества - его истории и практики. Весной 1919 года рукоположён во диакона, 17 апреля 1919 года — во иерея (епископом Феодором (Поздеевским)). В 1919—1929 годы служил в храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке. Вместе с отцом проводил религиозные беседы в храме и на частных квартирах прихожан. Был ярким проповедником, прекрасно знал творения Святых отцов.
В 1923 году, после смерти отца, стал настоятелем храма и главой маросейской общины, в которую входили многие представители гуманитарной интеллигенции. Принял настоятельство по благословению оптинского старца Нектария. В том же году недолго находился в тюрьме за непризнание обновленческого движения.
При нём в маросейской общине получило развитие движение духовных семей — групп членов общины, которые часто встречались, вместе читали святоотеческую литературу и молились. Участники «семей» помогали друг другу в период гонений на церковь. Пользовался большой любовью прихожан, которые оставили о нём воспоминания:
«Служба, совершаемая отцом Сергием, была исключительной. Голос его пел, и в этом пении изливалась его душа перед Богом. Хор следовал за ним в воодушевленной молитве. Души молящихся присоединялись к хору, и общая молитва восходила к небу, как светлый столп».
Его ближайшими соратниками были Борис Холчев (ставший диаконом, а затем священником в храме св. Николая) и Сергей Никитин, председатель приходского совета, в 30-е годы тайный священник, с 1960 года — епископ Стефан.
В 1927 году отказался поддержать Декларацию митрополита Сергия (Страгородского), предусматривавшую далеко идущие компромиссы с советской властью; примкнул к течению так называемых «непоминающих».
29 октября 1929 года арестован вместе с двумя другими священниками и несколькими прихожанами храма на Маросейке. Обвинён в создании антисоветской группы, выслан в Северный край. Ссылку отбывал в Архангельске и Кадникове. В ссылке вёл переписку и встречался с приезжавшими к нему духовными детьми. 7 марта 1933 году арестован в ссылке по обвинению в антисоветской агитации, заключён в вологодскую тюрьму. 1 июля 1933 года приговорён к пяти годам лишения свободы, в основном работал на разгрузке леса на лесопильном заводе, недолго был фельдшером.
Летом 1937 года освобождён за «ударный труд». Жил нелегально на станции Сходня Московской области, затем работал в поликлинике города Калинина (ныне Тверь), жил недалеко от города. Продолжал поддерживать контакт со своими духовными детьми, в 1938 году пригласил епископа Мануила (Лемешевского) для тайного рукоположения нескольких из них в священники. По существующей версии, основанной на документах следствия, в 1939 году епископ Мануил после своего ареста дал показания, назвав имена членов общины. Почитатели владыки Мануила считают эти данные недостоверными, однако они стали препятствием для канонизации этого архиерея.
Был вынужден покинуть Калининскую область, продолжил «катакомбную» деятельность. В начале 1940 года переехал в Рыбинск, где работал фельдшером в поликлинике, затем жил в деревне Мишаки под городом Тутаевом. Каждый день тайно служил литургию.
После начала войны, 7 июля 1941 года, был арестован и заключён в Ярославскую тюрьму. Обвинён в том, что «ведёт работу по созданию подпольных т. н. „катакомбных церквей“, насаждает тайное монашество по типу иезуитских орденов и на этой основе организует антисоветские элементы для активной борьбы с Советской властью». Приговорён к расстрелу военным трибуналом войск НКВД Ярославской области 22 ноября 1941 года. Расстрелян 6 января 1942 года.
В августе 2000 году Юбилейный Архиерейский собор Русской православной церкви прославил его в сонме Новомучеников и Исповедников Российских. Тогда же был канонизирован его отец Алексий Мечёв. Они особо почитаются в храме св. Николая в Кленниках, где есть придел во имя святого.

Владимир Блаватский (1917, с золотой медалью) - Владимир Дмитриевич Блаватский (1899 — 1980) — археолог и историк античности, получил известность благодаря своим работами по Фанагории. Доктор искусствоведения (1943).
В.Д. Блаватский принадлежал к дворянской семье, которая когда-то владела обширными землями на юге России. Однако его отец уже не имел состояния и служил таможенным чиновником. Детство будущего ученого прошло в постоянных переездах по местам службы отца. Наконец семья обосновалась в Москве. В. Д. Блаватский с золотой медалью окончил 3-ю московскую гимназию в 1917 году и в 1917-1923 годах продолжил обучение на историко-филологическом факультете Московского университета, где специализировался на истории античного искусства.
После окончания университета он поступил на работу в отдел античного искусства Государственного музея изобразительных искусств. Он занимался расчисткой и атрибуцией античных ваз. Этому направлений исследований была посвящена его кандидатская диссертация. Позднее он вернется к этой теме и напишет книгу об античной керамике (1953 год). В конце 1920-х годов он постепенно отходит от искусствоведения и посвящает себя античной археологии.
Свою карьеру археолога В. Д. Блаватский начал под руководством Б. В. Фармаковского в Ольвийской экспедиции в 1920-е годы. Владимир Дмитриевич Блаватский посвятил себя изучению античности Северного Причерноморья.
В 1930-х годах он был арестован и провёл несколько месяцев в заключении. Но во время массовых репрессий конца 30-х годов не пострадал. В июле 1941 года поступил добровольцем в 8-мую Краснопресненскую дивизию московского ополчения. Демобилизован в январе 1942 года после тяжелой контузии. В 1943 году защитил докторскую диссертацию на тему "Техника античной скульптуры".
Профессор Блаватский создал в Институте истории материальной культуры сектор античной археологии, он руководил раскопками античных городов Харакса, (1931—1935), Фанагории, (1936—1940), Пантикапея, (1945—1958) и первыми в стране подводными археологическими исследованиями в Северном Причерноморье (1957—1965). Он стал одним из первооткрывателей Боспора, дал всесторонний анализ античного города и античного хозяйства. Профессор Блаватский исследовал воздействие античного градостроительства и хозяйства (каменоломен, рудников, водопроводов, дорог, каналов, гаваней) на природный ландшафт, животный и растительный мир Северного Причерноморья. В Институте археологии РАН открыт мемориальный кабинет В.Д. Блаватского.

Леонид Леонов (1918, с серебряной медалью) - Леонид Максимович Леонов (19 [31] мая 1899, Москва, — 8 августа 1994, Москва) — русский советский писатель. Академик АН СССР (1972).
Леонид Леонов родился в Москве; его отец — поэт-«суриковец» Максим Леонов — происходил из семьи состоятельных московских торговцев; был женат на дочери московского купца и мецената Сабашникова.
В 1915 году в Архангельской газете «Северное утро», где был редактором его отец, появились первые литературные опыты Леонида: стихи, театральные рецензии, очерки. В 1918 году окончил 3-ю Московскую гимназию. Учился в Московском университете. В 1920 году добровольно вступил в ряды РККА, воевал на Южном фронте, демобилизован в 1921 году. Вернувшись в Москву, профессионально занялся писательской деятельностью.
На протяжении жизни написал несколько романов, разделённых иногда значительными промежутками времени: «Барсуки» (1924), «Вор» (1927, новая редакция 1959, перерабатывал вплоть до 1990), «Соть», «Скутаревский», роман «Русский лес» (1953, одним из первых в русской литературе затронул экологическую проблематику), философско-мистический «роман-наваждение» «Пирамида» (закончен незадолго до смерти, работал над ним 45 лет), повесть «Evgenia Ivanovna» о русской эмиграции (1938, не допущена тогда к печати; окончательная редакция и публикация 1963). С начала 1930-х годов выступал также как драматург: пьесы «Унтиловск», «Волк», «Нашествие» (1943), «Золотая карета» (1964), киноповесть «Бегство мистера Мак-Кинли» (1961, экранизирована 1975). Автор мемуаров «Литература и жизнь».
В 1927 году принял участие в коллективном романе «Большие пожары», публиковавшемся в журнале «Огонёк».
Во время Великой Отечественной войны писатель передал присуждённую ему Сталинскую премию (100 000 рублей) в Фонд обороны.

Владимир Пышнов (1918) - Пышнов Владимир Сергеевич (1901—1984) — российский советский ученый, специалист по аэродинамике самолета, генерал-лейтенант инженерно-технической службы. Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1942).
В 1918 году окончил 3-ю Московскую гимназию, а в октябре 1919 года начал учёбу в Московском авиатехникуме, который в 1925 году, времени окончания обучения Пышновым, уже назывался Военно-воздушная инженерная академия имени Н. Е. Жуковского[1]. Во второй год учебы Пышнов проходил практику у авиаконструктора А. А. Пороховщикова. С первого года учёбы Пышнов участвовал в разработке планеров. Он участвовал в 1-х Всесоюзных планерных испытаниях в начале 1924 года. В сентябре 1924 года в Крыму состоялись 2-е Всесоюзные планерные испытания. На этих соревнованиях слушатели 4-го курса академии B. C. Пышнов и М. К. Тихонравов были членами Технического комитета, который возглавлял профессор В. П. Ветчинкин.

Николай Хорошкевич (20.V.1868 - 20.IV.1927) - Николай Порфирьевич Хорошкевич окончил в 3-ю мужскую гимназию, служил вольноопределяющимся. Испробовал несколько профессий вплоть до газетного рецензента. Свой путь архитектора Николай Порфирьевич начал строителем железных дорог России. Участвовал в качестве техника в постройке участков железных дорог различных направлений: Покровско-Уральский участок Рязанско-Уральской железной дороги март - апрель 1895 г., Закавказская железная дорога август 1895 - август 1896 гг., Средне-Сибирская железная дорога 1896 декабрь – 1989 июль, участок железной дороги Калиновка-Гайворонского пути с 5 марта по 15 августа 1899 г. ,
Московско-Виндавской линии Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги (участки: Осташков-Западная Двина; Красный Холм-Устюжна-Весьегонск) в 1899 г., Данково-Смоленской линии Рязанско-Уральской железной дороги в 1900 г., Мурманской железной дороги (линия Кандалакша-Кола) - «изыскание путей, разбивка линий, нивелировка полотна и прочие разбивки постройки деревянных мостов, надзор за производством и обмером земляных работ, возведение гражданских сооружений», «съемка плана (…) для урегулирования течения (…) реки, съемка поперечных профилей дамб по реке (…) подсчет, исполнительный чертеж каменных труб 0,5 саженей и подсчет каменной кладки и земляных для сего работ, проект и подсчет каменных подпорных стенок», предположительно он проектировал мост через Бирюсинку на участке Средне-Сибирской ж\д. В 1900 г. он сдал экстерном экзамен в Петербургский Институт гражданских инженеров и получил право на самостоятельные строительные работы в Москве и других городах.
Став архитектором, членом Московского общества архитекторов (в феврале 1901 г.), он получил Свидетельство техническо-Строительного Комитета Министерства внутренних дел на право производить работы по гражданской строительной и дорожной частям.
Из своих поездок – в Германию, Италию, Австрию, Францию, Грецию, Турцию, в Африку - Египет, Алжир, Тунис - он привозил новые технические и композиционные архитектурные приемы, но оставался верным приверженцем архитектурного стиля неоклассицизма и северного модерна.
Как известно «северный модерн» явление более характерное для северной столицы России, чем для Москвы.
Примером и эталоном этого стилевого направления был архитектор Ф.И. Лидваль, который и положил начало этому ответвлению от большого стиля модерн. В подобном ключе работали И. Г. Классон, Ф. Боберг, К. Вестман (Стокгольм), Л. Сонк, Э. Сааринен, А. Линдгрен, Г. Гизелиус (Хельсинки), К. Пекшен, Э. Лаубе, А. Ванага (Рига), К. Бурман (Таллинн).
В качестве основных элементов при формировании архитектурного образа, эти художники обращались к шведскому и финскому национальному романтизму. Как пишет Л.А. Кирикова: «Глубокое чувство северной природы проявилось и в суровости архитектурных образов, и в выявлении декоративных свойств естественных материалов, и в стилизациях на темы местной флоры и фауны».
Заметим, что подобное утверждение не является исчерпывающим в определении северного модерна и возможных его интерпретаций.
Главные внешние приметы архитектуры «северного модерна» - это с большим искусством подобранные сочетания естественных и искусственных отделочных материалов, каждый из которых выигрывает от соседства с другим.
Цоколь часто облицован финляндским гранитом, в основном грубо обработанным, а кое-где гладко тёсаным, со скульптурой.
Плоскости стен верхних этажей покрыты фактурной штукатуркой или отделочным кирпичом. В элементы отделки введены орнаменты, вдохновленные северным фольклором, образами северной флоры и фауны.
Часто используется майолика, цветная керамическая плитка. Формы зданий массивны, свободны от мелочного декора. Контрастные сочетания фактур, цветотональных плоскостей, форм, разнообразие оконных проемов и их сочетания с простенками — всё это превращает фасады в полном смысле слова в ожившую северную поэму.
Еще одним характерным моментом северного модерна можно назвать остроконечный центральный фрагмент фасада. Как видно из построек в Таллине и Риге – этот характерный прием барокко органично перешел в модерн19.
Н.П.Хорошкевич в своих проектах руководствовался лишь основными композиционными и стилистическими принципами, избегая излишней декоративности. Его постройки отличают функциональный лаконизм форм, грубость отделки фасадов. Кирпич Николай Порфирьевич предпочитал более других строительных материалов.
Ярким примером тому может послужить сохранившийся жилой доходный дом № 23 в Большом Козихинском переулке для фабриканта обуви и совладельца магазина обуви на Тверской улице – Т.Я. Шухаева. Возведение дома относится к 1912 году.
Здание Шухаева отличается характерной кладкой кирпича, где неравномерное количество цемента создает «неаккуратный» вид. Планировка ассиметрична, боковой фасад, выходящий на улицу Б. Козихинская завершен треугольным завершением стены.
Другой постройкой Хорошкевича был доходный дом Гагена, фабриканта пишущих машинок. Согласно справочнику «Вся Москва за 1914 г.» дом фабриканта Гагена располагался по адресу Большая Никитская, 22\21.
Среди его заказчиков были фабриканты и купцы, такие как: Гант, Эккерт, Гарфункель, Химикус, Гаген – все больше немцы.
Сохранившиеся в архивах удостоверения, свидетельствуют о его службе с 1916 по 1918 гг. в качестве архитектора в Практической Академии коммерческих наук, а после революции - в Госконтроле контролером».
В 1919-1920 гг. он был помощником ревизора и должен был осуществлять контроль «по ревизии расходов Техническо- Строительного отдела Московского Уездного Совдепа».
В 1924-1926 гг. Николай Порфирьевич преподавал в школе № 24 СОНО курс обществоведения.
Н.П. Хорошкевич был действительным членом Русского Фотографического общества в Москве.
Умер Николай Порфирьевич 28 апреля 1927 г., а его посмертный портрет выполнил К. Юон, присутствовавший на похоронах.
Своей задачей, Николай Порфирьевич считал строить жилые дома, где должно быть просторно и комфортно.
Внешний облик его построек отличался лаконизмом и простотой архитектурных объемов.

Спасибо за публикацию информации о моем деде. Кстати, где-то в семейном архиве видел его фото в гимназической форме, там в фуражке и рюкзачок за плечами. Если найду, размещу. А пока хотел разместить его фото образца примерно 1916 года, это уже начало военной карьеры. Но фото не проходит по размерам, хотя оно небольшое. Бухгалтерское образование, полученное Ефимовым Михаилом Алексеевичем в 3-ей гимназии, ему очень помогло. Сразу по окончании его приняли на работу счетоводом Даниловской мануфактуры и канцелярским служителем Московской Контрольной палаты. Так написано в его анкете от 1944 года. С 1915 года началась уже военная карьера на фронтах царской армии.

Ученики 3-ей мужской гимназии.

Московский архитектор Максим Карлович Геппнер. Годы ученичества - З-я мужская гимназия.

В книге “Третья Реальная Московская гимназия”, вышедшей в 1862 г., рассказывается о том, что учащимся предлагалось два курса: “главный, или собственно реальный” и “особый, или классический”. Среди общих для них предметов были священная история, российская грамматика, логика и российская словесность, всеобщая и российская история, чистая математика с начертательной геометрией и физика, география, общая и российская статистика.Изучались два иностранных языка – немецкий и французский, уделялось внимание чистописанию.

3-я Мужская гимназия на ул. Б. Лубянка, д. 13

.В первых трех классах реального курса особыми предметами были черчение и рисование, с четвертого года к ним присоединяли естественную историю, химию, технологию, товароведение, бухгалтерию, счетоводство, коммерческое законоведение и механику. В классическом курсе эти предметы заменялись латинским языком. Реальный курс чаще всего выбирали для детей купеческого и мещанского сословий, а классический предназначался для детей дворян, канцелярских служащих и художников, его считали подготовительным для поступления в университет.
Книга не только рассказывала об истории Третьей реальной гимназии и приводила статистические сведения на момент написания, но также сравнивала ее с подобными учебными заведениями Европы. Так, автор с сожалением отмечал: “У нас нет ни политехнических, ни высших промышленных школ, как на западе, куда некоторые из учеников тамошних реальных школ обыкновенно и поступают для довершения своего специального образования…”[7]. И поэтому совершенно логичным представляется выбор семьей М.К. Геппенера Политехникума в немецком городе Карлсруэ[8] для дальнейшего обучения.
За годы учебы – с 1865 по 1869 г. – он прошел полный курс строительного отделения. В архиве Университета в Карлсруэ сохранились ежегодные отчеты о предметах, изучавшихся в том или ином году, успеваемости, поведении и прилежании учащихся. Высшей оценкой было “очень хорошо”, далее следовали “хорошо”, “вполне хорошо”, “посредственно” и “плохо”. В отчетах за годы учебы М. Геппенера оценка “очень хорошо” стоит напротив курсов “изучение строительных материалов”, “начертательная геометрия”, “элементарная механика”, “строительные стили”. “Хорошо” за “деревянное моделирование” “рисование от руки”, “рисование фигур”, технический курс, “строительные сметы, эскизы, конструкции”, “орнаменты” и “вполне хорошо” за “рисование ландшафтов”. Из тех же документов известен адрес – Spitalstraße 51 (Шпитальштрассе 51), где М. Геппенер жил во время обучения. В адресных книгах Карлсруэ сохранилась информация, что в 1866 и 1869 гг. здесь проживала и жена московского купца Карла Геппенера, но имя ее, к сожалению, не указано.
Широко распространенная информация об участии М.К. Геппенера в строительстве музея и библиотеки в городе Баден в 1870 г. ныне не получила подтверждения. С 1869 по 1877 г. здесь строится знаменитая купальня Фридрихсбад и других масштабных строительных проектов, по мнению Ульриха Коэнена (Ulrich Coenen), современного исследователя архитектуры Баден-Бадена, в это время не было[9]. Сотрудник Юго-западного Архива Архитектуры и Инженерного Строительства Института Технологии в Карлсруэ доктор Йоахим Клейнманнс (Joachim Kleinmanns), отвечая на наш запрос, предположил, что, вероятно, следует говорить о строительстве под руководством Карла Йозефа Беркмюллера “Sammlungs- und Bibliothekgebäude” в Карлсруэ с 1866 по 1876 г. (в настоящее время – Государственный естественнонаучный музей). К сожалению, найти документы, подтверждающие это предположение, пока не удалось.
В 1871 г. по возвращении в Москву М.К. Геппенер поступает помощником к архитектору А.С. Каминскому. После сдачи экзамена в Академии Художеств Максим Карлович получает “… право производить в России постройки”[10]. Из списка русских художников, составленного к юбилейному справочнику Императорской Академии художеств в 1915 г.[11] известно, что ему было “… дано звание неклассного художника за проект “концертного зала””.
Интересные факты сохранились в “Сборнике постановлений Совета Императорской Академии художеств по художественной и учебной части”[12]. В § 142 Устава 1859 г. отмечалось, что “… звание неклассных и классных художников могут получать и лица, не обучавшиеся в Академии”, исполнив “… по роду своего художества, заданную Советом программу” и выдержав “… экзамен из предметов, положенных для той отрасли художеств, получив такое же число баллов, какое требуется от учеников Академии”[13]. Однако, в 1868 г. Совет обратил внимание на то, что “посторонним лицам”, по сложившемуся обычаю, гораздо легче получить звание “неклассного художника”, представив “… мало-мальски сносное художественное произведение”, без сдачи экзамена[14]. И, указав на то, что при кажущейся ничтожности, это звание дает права личного почетного гражданства с избавлением от рекрутской повинности и податей, профессора постановили требовать с посторонних лиц подчиняться тем же условиям, что и ученики Академии. Так, “… для приобретения права войти в конкурс на получение звания неклассного художника по архитектуре” нужно было предварительно предоставить в Совет рисунки[15], засвидетельствованные “… лицами, известными по своему общественному или служебному положению, в том, что они действительно исполнены представляющим их лицом”[16]. Перечень экзаменов определялся в зависимости от курса, оконченного ранее соискателем[17].

Источник: Годы ученичества - Московский архитектор М.К. Геппенер с сайта geppener.ru

Дом А.М. Голицына. 3-я Мужская гимназия на ул. Б. Лубянка, д. 13. Акварель Г.В. Барановского. 1848 г. МО «Музей Москвы»