РОМАНОВ-в-Степи и Романовский уезд

30 июля 1628 года в Москве были брошены в поруб ходоки из Ельца — Гришка Шуринов с товарищами «Зиновейком Перцевым, Ивашкой Бобыкиным, Ивашкой Бехтеевым, Гаврилком Тихановым, Ларей Трофимовым и Володей Яковлевым». Они доставили первому царю из династии Романовых Михаилу Федоровичу и его отцу патриарху Филарету челобитную на боярина Ивана Никитича Романова, чьи вотчины простирались от города-крепости Романов на правом берегу реки Воронеж до Лебедяни и Ельца.

«Милосердый Государь, царь и великий князь Михайло Федорович всея Руси, и великий Государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея Руси! Пожалуйте Государи нас нищих своих богомольцев и холопей своих, воззрите в наше разоренье, не дайте в конец нам погибнути, велите Государи великаго боярина Ивана Никитича от нас отвесть, обороните нас от воровства и насильства и крестьян наших и бобылей отдать нам повелите, чтобы мы, холопи ваши, вашей царской службы не отбыли, а нам стало Государи, от такого великого насильства и жить не в мочь...», — говорилось в челобитной, подписанной сотней жителей Ельца и Лебедяни.

Дядя царю, брат патриарху

Кто же такой — Иван Никитич Романов, и как он связан с липецкой землей.

Род московских бояр Кошкиных-Захарьиных-Юрьевых (Романовыми они начнут называться только в XVII веке) известен с XIV века. Возвысились представители этого рода во времена Ивана Грозного, чьей первой женой стала Анастасия Захарьина-Юрьева. Анастасия родила царю шестерых детей, четверо из них умерли в младенчестве, одного — Ивана, мы знаем по картине «Иван Грозный убивает своего сына», последний ребенок Анастасии — Федор стал и последним царем из московской ветви Рюриковичей.
У Анастасии было пятеро племянников. Двое из них, Федор и Иван, сыграли заметную роль в русской истории. После смерти двоюродного брата — царя Федора Иоанновича — Федор Никитич считался возможным соперником Бориса Годунова. В 1600 году по доносу о намерении Романовых извести царскую семью волшебством он был насильно пострижен под именем Филарет и сослан в монастырь на Белое море. В ссылку отправились и четверо его братьев, трое из них ее не пережили. Во времена смуты Филарет — приближенный Лжедмитрия I, Василия Шуйского и насильно — Лжедмитрия II. Участник переговоров об избрании русским царем польского королевича Владислава, он отказался подписывать окончательную версию соответствующего договора и восемь лет провел в польском плену. В 1619 году Филарет возвращается из плена, избирается патриархом Московским и всея Руси и становится регентом при своем сыне — первом царе из династии Романовых Михаиле Федоровиче.
Младший брат Федора Никитича, Иван, во время годуновской опалы Романовых три месяца провел в цепях. В пору смуты Лжедмитрий I вернул Ивана Никитича в Москву. Затем Иван Никитич входил в окружение царя Василия Шуйского, воевал с Лжедмитрием II, был в числе бояр, призвавших на русский престол 15-летнего польского королевича Владислава, а потом и впустивших в Кремль польский гарнизон. При избрании царя в 1613-м году Иван Никитич — один из претендентов на престол, но все же подписался под грамотою об избрании своего племянника — сына Филарета, Михаила Федоровича Романова.

Город Романов в Степи

После возвращения из опалы и воцарения племянника Иван Никитич становится владельцем обширных вотчин Романовых. В том числе земель, на которых сейчас расположена Липецкая область. Места наши в те времена были неспокойными, граничными с Диким полем. Набеги крымских татар не кончались, и новый царь Михаил Федорович Романов продолжает строительство засечных черт. Так на правом берегу Воронеж возводится один из городов-крепостей Белгородской засечной черты – Романов в Степи. Романов воздвигли как раз на землях Ивана Никитича, на месте села Романово Городище.
Строительство крепости началось уже на следующий год после избрания Михаила Федоровича, а в 20-30-х годах XVII века она уже полноценный город, со слободами – Хрущевкой и Падами. Эти топонимы сохранились до наших дней.
Как пишет в «Очерках из истории Тамбовского края» историк, педагог и архивист XIX века Иван Дубасов, младший брат святейшего патриарха Филарета и дядя царя Михаила Федоровича — Иван Никитич Романов «...слишком широко пользовался своими вотчинными полномочиями. Поэтому в 1628 году от елецких жителей с соседями последовала на царское и патриаршее имя соборная челобитная от черного и белого духовенства, от служилых всякого чина, торговых и всех мирских людей. Челобитная сочинялась городом и уездными всякими людьми и потому имела характер совершенно земский…. Иван Никитич Романов никого ни боялся, все русские люди, духовного и светского чина, жившие в окрестностях его многочисленных и широко раскинувшихся вотчин, трепетали перед ним и как милости ждали ласкового боярского взгляда и слова. Сами татары и ногайцы, в те поры на всей своей воле разгуливавшие по нашим привольным и слабо защищенным степям, и те стороною обходили крепкие Романовские сторожи, зная по опыту как опасно иметь дело с их хорошо вооруженными и многочисленными защитниками...»

«...Все мы пребывает от великого боярина Ивана Никитича в совершенном разорении, и приезжают к нам из Романова-городища человек по сороку, и по пятидесяти, и больше, и нас, государевых холопей бьют и грабят, и наши поместьица и вотчинишки все запустели без остатку» — жаловались царю на его дядю и патриарху на его брата ельчане.

«Хищения и насилие Романовских челядинцев были неслучайными явлениями. Они производились систематически и отличались беспощадностью и разнообразием», — писал Дубасов.

«Великие Государи!» — плакались ельчане. — «Романовские люди и крестьяне жен и дочерей наших позорят насильством, поместья наши и вотчины жгут, хлеб в гумнах жгут, и в полях стоячий хлеб топчут и жгут, и лошадей, и коров отымают…»

В общем, вели себя романовские челядинцы не лучше крымских татар и ногайцев, против которых и строился Романов на Степи. «Какого уже было нам разоренье злое от Литвы, и от ваших государских недругов, теперь же от Ивана Никитича плен наш, коему и конца нет, пуще нам крымской и ногайской войны», — плакались в челобитной царю и патриарху ельчане.

«Насилия боярина Романова часто имели характер совершенно военных наездов, Между тем, местные воеводы безмолвствовали и не смогли противодействовать сильному вельможе… самодурство Романовских вотчинников доходило до того, что всем торговым караванам в районе владений боярина Ивана Никитича опасно было проезжать», — писал Дубасов.

А вот как описывал те события известный липецкий краевед Леонид Рудаков:

«Иван Никитич Романов, который являлся родным дядей царя Михаила и братом отца царя — патриарха всея Руси Филарета, рассчитывая на полную безнаказанность, не стесняясь, закладывал в Елецком уезде новые слободы (в будущем становившиеся селами и даже городами) не только на свободных землях, но и в чужих поместьях. Да и заселял эти слободы крестьянами, отнятыми «насильством» у других землевладельцев и даже у монастырей. В течение только одного 1628 года у ельчан им «насильством вывезено 188 человек крестьян, 4 жонки и 2 девки»

Почему же ходоков, рассказавших о творимом Иваном Никитичем беспределе бросили в тюрьму? Может быть на всякий случай, как возможных клеветников на «людей достойных»?

Тишь да гладь, да Божья благодать

Так чем же закончилась жалоба ельчан на Ивана Никитича Романова?

Несмотря на то, что ходоки, доставившие челобитную, были брошены в тюрьму, в конце лета 1628 года в Романов прибыл для «царского сыску» следователь Никита Вельяминов с дьяком Тимофеевым, под охраной команды хорошо вооруженных стрельцов.

Следствие шло, свидетелей опрашивали. Те иногда отвечали: «Романовские люди у живых мужей жен отымали и в свои новые слободы меж Воронежа и Ельца, и Лебедяни отвозили, и за своих мужиков сильно выдавали». Но чаще всего свидетели и пострадавшие, боясь связываться с Романовыми, от прямых ответов уклонялись. Мол, слышали, но сами не видели, не сталкивались. Следствие закончилось к январю 1629 года. По указу царя Михаила Федоровича, за недостатком улик Иван Никитич был оправдан.

Ходокам же досталось за навет — Гришку Шуринова с товарищами били батогами, и государь постановил взыскать с них деньги за прогоны царских «сыщиков». По данным Леонида Рудакова они находились в порубе до особого царского указа.

Как отмечает историк Иван Дубасов, поведение Ивана Никитича Романова изменилось с тех пор кардинально: «Сам грозный боярин с этих пор стал неузнаваем. Его боярский окрик заменился приветом, вместо хищения явилась милость, вместо необузданной гордыни – тишь да гладь, да Божья Благодать».

А Гришку Шуринова и его товарищей-челобитчиков, по данным Дубасова, отпустили на свободу в январе 1629 года.

Челобитная ельчан во времена Российской империи хранилась в московском архиве Министерства юстиции. Где она сейчас, и уцелела ли — неизвестно, Рудаков на нее ссылался уже «с чужих рук» — на работу историка Сташевского «К истории колонизации Юга» от 1913 года. Были ли факты, изложенные ельчанами и лебедянцами в челобитной правдой, или так елецкие помещики и бояре боролись с конкурентом из-за спорных земель – теперь тоже неведомо.
Романов же после революции 1917 года свое, напоминавшее о царской династии, название потерял и стал называться селом Ленино. Ныне это ближайший пригород Липецка. У сельского храма стоит крест с цифрами «1613 — 1918» — датами воцарения Романовых и расстрела семьи Николая II.