Немцы белорусского Восточного Полесья в годы Первой мировой войны
Известный белорусский этнодемограф Г. Горецкий выделял 3 центра значительных по количеству и компактному проживанию этнических немцев БССР в первой половине 1920-х гг. — Мозырщина (Наровлянский район — 1934 чел., Каролинский (Ельский) район — 862 чел., Лельчицкий район-271 чел.), Василевичский район Речицкого округа — 223 чел. и Старобинский район Слутчины (133 чел.). По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. из общего количества немецкого населения БССР — 7075 чел. в Мозырском и Речицком округах проживало 3663 чел. При этом в Восточном Полесье насчитывалось абсолютное большинство сельских немцев республики — 3583 из 4757 [1, с. 84; 2, с. 9, 11-12, 37-38, 45-46].
Община этнических немцев в белорусском Восточном Полесье явилась следствием экономической колонизации немцев-мигрантов, выходцев преимущественно из соседней украинской Волыни, в начале XX в. купившими землю у местных землевладельцев А. Шоманского и А. Ансельма.
По официальным данным на январь 1905 г. в имении Шоманского «Клесин» (Дерновичская волость Речицкого уезда (в настоящее время — Наровлянский район) проживало в «качестве арендаторов около 200 семейств немцев-колонистов». В январе 1911 г. в районе имения уже насчитывалось около 700 семейств колонистов — покупателей земли, в основном, немцев. Превращение их статуса из арендаторов в собственников земли было обусловлено «усмотрением» местного начальства [3, ф. 299, оп. 2, д. 14580, л. 16-16 об., 18-18 об., 21, 33-34 об.].
Немецкая колония, сформированная в регионе имения Ансельма, получила название Анзельмовка (в настоящее время — д. Роза Люксембург Ельского района). Рядом находилась колония Наймановка. По соседству — в теперешнем Наровлянском районе были немецкие колонии Березовка, Антоновка, Майдан, Осиповка, Красиловка. За счет немецких колонистов с Волыни увеличивалось население смешанной украинско-немецкой деревни Хатки. В теперешнем Лельчицком районе немцы жили на хуторах Средние Печи, Дубницкое, Дубравки, Ветвица, Млынок Немецкий. В Речицком районе — на хуторах Заходы. В соседнем Калинковичском районе — в д. Хатыни.
Такие топонимы, как Березовка, Майдан, Наймановка (Неймановка), Млынок и особенно Антоновка, были распространены на Волыни в конце XIX — начале XX в. [4, с. 299, 304-306, 308; 5, с. 188, 192; 6, с. 312-328] и, скорее всего, были принесены немцами-мигрантами.
С началом Первой мировой войны в отношении местных немцев, как и по всей Российской империи, была развернута официальная кампания борьбы с «немецким засильем». 31 октября 1914 г. Совет Министров постановил «об исключении неприятельских подданных из состава всякого рода союзов, обществ, ученых, просветительных и благотворительных учреждений, а также других подобных частных, общественных и правительственных организаций и установлений» [7, с. 177; 3, ф. 22, оп. 1, д. 1268, л. 11-11 об.].
Арестовывались, «как военнопленные», заключались в тюрьму и высылались во внутренние российские губернии германские и австрийские подданные, достигшие 18-летнего возраста. Высылке подлежали также отмеченные иностранные подданные, «не внушающие доверия». В частности, в рапорте Речицкого уездного исправника Минскому губернатору от 4 августа 1914 г. информировалось, что дополнительно к ранее арестованным «в качестве военнопленных» жителям уезда прусского подданного Альфреда Шаловского и германского подданного Генриха Грунвальда «заключены под стражу» прусский подданный Генрих Банземер и германский подданный Рудольф Симон. Немедленно последовало решение губернатора; «Военно-пленных австрийских и германских подданных перевести для содержания до распоряжения в тюрьму». В аналогичном рапорте от 7 августа отмечалось: «Представляю Вашему Превосходительству списки: а) австрийских и германских подданных, проживавших в пределах Речицкого уезда, военнообязанных и арестованных, как военнопленных; б) австрийских и германских подданных, проживавших в Речицком уезде и высланных отсюда в другие губернии» [3. ф. 295, оп. 1, д. 8628, л. 3-3 об., 5, 18,29].
Количество местных немцев, подлежащих различного рода правовым ограничениям и репрессиям, увеличивалось.
Так, не обошло военное лихолетье стороной семью Карла Метнера, проживавшего в Минской губернии с 1884 г. и на начало войны бывшего «лесопромышленником» в селе Василевичи. 14 октября 1914 г. был арестован его сын Герман, не имевший российского подданства. Арест был мотивирован достаточно характерно для данной ситуации: «германский подданный, достиг 18 лет, поэтому считается военнопленным». После содержания в речицкой тюрьме его должны были отправить в г. Елабугу Вятской губернии. Попытки отца, к этому времени уже имевшего российское подданство, предотвратить высылку сына оказались безуспешными. На его прошение губернатору, предоставление приговора Василевичского волостного крестьянского схода о согласии приписать сыновей и дочерей Карла Метнера к своему обществу после принятия ими российского подданства последовал отказ [3, ф. 295, оп. 2, д. 19, л. 37, оп.1, д. 8628, л. 48, 52-54, 86].
Жительница хутора Хатки Лоиза Зимон (Симон) в обращении к губернатору от 4 декабря 1914 г. просила разрешить возвратиться домой ее мужу, германскому подданному Рудольфу Симону, 56 лет, высланному в Оренбургскую губернию. Просительница отмечала, что кроме нее, в семье имеется «6 душ нетрудоспособных детей в возрасте от 15 до 1 года, за отсутствием мужа, единственного в семье трудоспособного кормителя, мне и детям приходится пострадать голодной смертью». Губернатор оставил ходатайство «без последствий» [3, ф. 295, оп.1, д. 8628, л. 77-78].
Нагнеталась антинемецкая истерия, местные «русские квазипатриоты» пресекали любое, кажущееся им лояльным, отношение к Германии. Так, в доносе 5 августа 1914 г. на имя губернатора, подписанном «верноподданным Василем Лукяненка», обращалось внимание на тот факт, что гувернантка в имении Наровль Эльфрида Вильгельмовна Перль «благоволит немцам, молится, чтобы немцы победили Россию» [3, ф. 295, оп. 1, д. 8628, л. 6-7].
Местная «общественность» инициировала переименование Каролинской волости в Николаевскую — «в честь державного хозяина земли русской — государя императора». Весьма характерна для общественного климата того времени мотивация необходимости переименования: «Русский народ… получил полное отвращение ко всему немецкому. … Происходя от немецкого имени «Каролины» … волость своим названием в настоящие исторические дни несомненно смущает каждое русское сердце» [8, с. 66].
Естественно, что в обстановке военного времени все аспекты социокультуры местных немцев, в частности религиозная жизнь, подвергались ограничениям, контролю со стороны власти. Так, секретным циркуляром Министерства внутренних дел от 30 октября 1914 г. губернаторам было запрещено утверждение «в звании наставников баптистов» германских и австрийских подданных, избранных баптистами [3, ф. 295, oп. 1, д.8462, л. 70].
В январе 1915 г. Минский губернатор направил в Департамент духовных дел МВД «переписку о колонистах-лютеранах» колонии Ансельмовка. Судя по аналогичному документу от 15 ноября 1915 г., относящемуся к кол. Александрово Пинского уезда, речь шла о разрешении молитвенных собраний по воскресным и праздничным дням. «Переписка» о пинских лютеранах осталась неотправленной. В обстановке готовящейся депортации местных немцев для власти это виделось не актуальным. Без ответа осталось прошение и ансельмовских колонистов-лютеран [3, ф. 295. оп. 2. д. 562. л. 186, 360 об., 365-368].
Немцы белорусского Полесья, как и немцы соседней Волыни, подпали под реализацию антинемецкого законодательства периода Первой мировой войны, в особенности законов от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. Немецкие крестьяне, первоначально нероссийского подданства, а затем и «русские подданные из германских, австрийских выходцев», должны были в конкретный срок «отчудить» (продать и т. п.) свое недвижимое имущество в сельской местности. В первую очередь подразумевалась, конечно, земля [9, с. 562-572, 576-585].
При несоблюдении условий законодательства отмеченное имущество продавалось «с молотка». Известные нам документы свидетельствуют, что списки подлежащих отчуждению и продаже имуществ местных немцев возобновлялись в Минской губернии до конца февраля 1917 г. [3, ф. 299, оп. 2, д. 16544. л. 55-55 об., 124, 242, 251].
Практически одновременно с ограничением немецкого землевладения властями проводилась кампания по массовой насильственной депортации немцев из прифронтовой зоны, в которую входила и Минская губерния. «Особое совещание о мерах при очищении войсками некоторых местностей Северо-Западного и Юго-Западного фронтов» при штабе Верховного Главнокомандующего 23 июня 1915 г. постановило, что все немцы-колонисты, за редким исключением, «подлежат обязательному выселению за собственный счет в местности вне театра войны». Их недвижимое имущество секвестировалось. На «добровольный» выезд предоставлялось 5 дней, в противном случае следовала отправка по этапу [9, с. 573; 10, с. 49].
На основании информации, данной немцами Речицкого района, арестованными в 30-е гг., имеется возможность выстроить достаточно представительную географическую картину их выселения. Рихард Мительштейн (в 1915-1917 гг. семья находилась в Сибири), Фридрих Ионас (в 1914 г. семью выслали в Вятскую губернию), Густав Найман (в 1914 г. семья эвакуирована в Омскую губернию), Густав Мительштейн (в 1916 г. всех немцев эвакуировали в Сибирь), Густав Гертус (с начала войны семья находилась в Астраханской губернии, в связи с массовым переселением немцев в глубь России), Иоганн Метнер (в 1915 г. вся семья была выселена в Нижегородскую губернию) [11, д. 10097-с, 17703-с., 16568-с., 18401-с., 7751-с.].
Насильственная депортация немцев охватила весь регион Полесья. Семья Гамарник из Ансельмовки была выслана в Астраханскую губернию, семья Циприк из хутора Средние Печи — в Сибирь [11, д. 18319-с., 7760-с.].
В конечном итоге, чиновники, проводившие обследование «факта землевладения подданными воюющих с Россией держав, а также австрийскими, венгерскими и германскими выходцами», в 1915-1916 гг. констатировали, что все немцы-колонисты из Минской губернии высланы [3, ф. 299, оп. 2, д. 16443. л. 1].
Поэтому учету подлежала недвижимая собственность высланных и оставшихся в небольшом количестве немцев.
Оставшаяся от немцев земля, другая недвижимая собственность покупались местным населением, в частности, украинцами, все больше прибывавшими с Волыни. «Бацька казаў, што купіў тут нямецкую хату, а потым сам пастроіўся» [12]. По информации другого респондента, в связи с войной немцы в колонии Анзельмовка продавали землю, многие уехали. В то же время в регион переселялись украинцы, покупали землю [13].
В 1916-1917 гг. была проведена Всероссийская сельскохозяйственная и поземельная перепись. Весьма важными в информативном плане являются материалы о немецком населении, содержащиеся в рубриках переписи: «Списки домохозяев», «Поселенные сводки учета высева в хозяйствах крестьянского типа», «Карточки выборочного обследования хозяйств крестьянского типа», «Карточки сплошного обследования в хозяйствах крестьянского типа». При работе с документами переписи нужно иметь в виду следующее обстоятельство. Списки домохозяев приводятся по довоенной ситуации. Приведем некоторые статистические показатели. Перед Первой мировой войной из 143 домохозяев колонии Ансельмовки (Анзельмовки) 140 были немцы. Из 68 домохозяев хутора Средние Печи немцев было 50. На хуторе Дубницкое соответственно 43 и 6, на хуторе Ветвица — 27 и 6, на хуторе Дубравки — 36 и 23 [3, ф. 325, оп. 2, д. 342. л. 1-1 об., 20; д. 328. л. 1-1 об., 3,5,26].
Собранные материалы о невыселенных немецких хозяйствах позволяют представить общую картину их упадка в годы войны. Для сравнения приведем динамику изменения некоторых хозяйственных параметров отдельных хозяйств из различных регионов немецкой диаспоры Восточного Полесья. Так, в хозяйстве Августа Эберта из колонии Антоновка (Дерновичская волость Минского уезда) в 1915 г. было: лошадей — 1, коров — 1, нетелей — 1, телят — 1, свиней — 1, подсвинков — 1, поросят -2. В 1916 г.: коров1, подсвинков — 2. В хозяйстве Андрея Шредера из колонии Ансельмовка (Николаевская (бывшая Каролинская) волость Мозырского уезда) в 1915 г.: лошадей — 2, коров — 3, нетелей — 2, телят — 2, свиней — 3. В 1916 г.: лошадей — 1, коров — 1, поросят — 1. В хозяйстве Готлиба Тома с хутора Средние Печи (Лельчицкая волость Мозырского уезда) в 1915 г.: лошадей — 1, коров — 2, телят — 1, свиней — 1, подсвинков — 1. В 1916 г.: коров — 1 [3, ф. 325, оп. 2, д. 421, л. 11, д. 341, л. 70, д. 327, л. 33].
Во многих случаях материалы переписи фиксируют факт нахождения хозяина дома или старших сыновей на военной службе в российской армии, что было основанием для избежания данной немецкой семьей депортации.
Косвенным свидетельством насильственного выселения немецкого населения в годы войны является статистика беженцев в регионе по переписи 1916-1917 гг. Как правило, хозяйства беженцев отмечены в населенных пунктах прежнего (до высылки) компактного проживания немецкого населения. Например, в колонии Майдан — 12 беженских хозяйств, на хуторе Ветвица — 2, на хуторе Средние Печи — 8, на хуторе Дубравки — 4. В остальных — «ненемецких» поселениях хозяйства беженцев практически отсутствуют [3, ф. 325, оп. 2, д. 420, л. 1-13; д. 326, л.1-31]. Очевидно, что беженцы занимали нишу проживания, освобожденную немцами.
После падения царского режима у депортированных немцев появилась возможность вернуться в места, откуда их насильственно изгнали. Происходило это самовольно. Так, в июле 1917 г., в связи с возвращением немцев в Речицкий уезд, командование Западного фронта потребовало от местных гражданских властей не только запретить возвращение немцев-колонистов в места их прежнего жительства, но и привлечь самовольно вернувшихся к суду, мотивируя это тем, что немцы «выселены на все время войны и потому права на возвращение не имеют». Тем не менее, количество возвращавшихся возрастало. Местные выселенные немцы даже добились приема у председателя Совнаркома В. Ульянова (Ленина) [10, с. 52-53]. На наш взгляд, прежние запреты на возвращение были обойдены явочным путем в связи с изменением государственной власти.
Иоганн Метнер, мобилизованный в высылке и послуживший в царской армии, в декабре 1917 г. перебрался в Василевичи, где уже находились его вернувшиеся из изгнания родные [11, д. 7751-с.].
Возможность реконструкции жизни местных немцев в период кайзеровской оккупации Беларуси в 1918 г. осложнена фрагментарностью доступных первоисточников. Косвенные документы свидетельствуют, что в местечке Василевичи «вся семья Метнера была тесно связана с немецкой жандармерией, она стояла в их доме», а Иоганн служил у немцев переводчиком. Как известно, еще в феврале 1918 г. по договору между Германией и Украинской Радой белорусское Полесье было передано Украине. Согласно протокола допроса 1937 г. Иоганн Метнер, арестованный НКВД, в 1918 г. «работал две недели в варте-полицай (Управління Державноі варти. — В. П.), младшим вартовником». Начало инкриминируемой ему органами НКВД «шпионской деятельности» в пользу германской разведки выражалось в предоставлении информации, «у кого из крестьян местечка Василевичи имеется скот и хлеб», для последующей реквизиции [11, д. 7751-с.].
Аналогична история заходского немца Густава Гертуса. Будучи арестованным органами НКВД в 1938 г., на допросе он сообщил некоторые факты своей биографии интересующего нас периода. Весной 1918 г. его семья вернулась в Заходы из Астраханской губернии. «Через некоторое время пришли немецкие войска и я поступил к ним на службу в хозяйственную часть. Вместе с немецкими войсками участвовал в грабежах мирного населения, изымал у крестьян продукты, отбирал лошадей и т. д.» [11, д. 18401 -с.].
Некоторые местные немцы, служившие в российской армии, попали в плен, многие покинули регион вместе с уходившими кайзеровскими войсками в 1918 г. Сконкретизируем данную ситуацию на пример; заходских немцев. Вильгельм Минц (был в Германии в плену, в 1921 г. вернулся), Густав Гертус (с 1918 по 1921 г. — в Германии), Ляндольф Гефке (с 1917 по 1924 г. жил в Германии), Густав Мительштейн (находился в Германии с 1918 по 1922 г.), Рихард Мительштейн (в 1918-1922 г. был в Германии), Эрих Грунвальд (во время войны был в Германии), Эмиль Грунвальд (во время отступления немцев в 1918 г. с семьей выехал в Германию, во время оккупации Беларуси поляками в 1920 г. — вернулся), Вильгельм Минц (попал в плен, работал у помещика), Эдуард Гефке (с отступлением немцев выехал в Германию, осенью 1922 г. вернулся) [11, д. 15881-с., 18401-с., 16568-с, 10097-с]. Аналогичная картина наблюдалась и в других местах компактного проживания немецкого населения. Рихард Заржицкий из Анзельмовки служил в российской армии, в 1916 г. попал в плен и остался жить в Германии. Его односельчанин Эдуард Миллер уехал в Германию в 1918 г. [И, д. 18319-с., 17070-с.].
После окончания мировой войны, перехода от внутриполитических коллизий к мирной жизни немецкая община в регионе восстанавливается. К началу 1920-х гг. немецкое население представляло собой значимое и самобытное этнокультурное явление в Восточном Полесье. Для реконструкции картины жизни местных немцев во время Первой мировой войны весьма ценны фактографические материалы официальных обследований территории немецкого проживания, произведенных в начале 30-х гг. Различные источники констатируют факт депортации немецкого населения. «В 1915 году по мере приближения фронта империалистической войны к немецким колониям в Мозырщине, — русское командование издало приказ о выселении всех немцев-колонистов в 24-часовый срок». «Немецкое население этих сельсоветов почти поголовно было выселено в Сибирь, откуда они вернулись только после Октябрьской Революции». При этом отмечается, что «в 1915 году не все были выселены в виду того, что многие служили в царской армии». «В 1918 г. колонисты возвратились к своим хозяйствам и начался процесс их восстановления, прерываемый однако частыми сменами власти, оккупациями и налетами различного рода банд». В 1918 г. «при оккупации немцами многие продали свои земли и имущество и стремились уйти с немцами, многие и ушли» [14, ф. 4, оп. 21, д. 249, л.8-9, оп. 3, д. 202, л. 9, ф. 701, оп. 1, д. 109, л.11].
В целом, драматизм жизни местных немцев в период войны был обусловлен как общей трагедией ее для большинства всего населения, так и проблемами, порожденными этнической принадлежностью данной диаспоры.
Список литературы
1. Гарэцкі, Г. Нацыянальныя асаблівасьці насельніцтва БССР і беларускага насельніцтва СССР паводле перапісу 1926 году / Г. Гарэцкі // Полымя. — 1926. — Май.
2. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. X. БССР. Отдел 1. Народность. Родной язык. Возраст. Грамотность. — М., 1928.
3. Национальный исторический архив Беларуси.
4. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край, снаряженной Императорским Русским географическим обществом. Юго-Западный отдел: материалы и исследования, собранные д. чл. П. П.ЧубинскимСпб., 1872. — Т. 7.
5. Бармак, М. Німецьке, чеське та еврейське населения Волйнськоі’ губсрніі’ (1796-1914 рр.) / М. Бармак. — Тернопіль, 1999.
6. Костюк, М. Німецькі колоніі’ на Волйні (XIX — пачаток XX ст.). — Тернопіль: Підручнйкй & Посібнйкй, 2003.
7. Рудовіч, С. Этнічныя супольнасці Беларусі ў палітыцы царызму перыяду першай сусветнай вайны (ліпень 1914 — люты 1917 гг.) / С. Рудовіч // Этпічныя супольнасці Беларусі: гісторыя і сучаснасць: матэрыялы навук. канф. — Минск: Дэполіс, 2001.
8. Памяць. Ельскі раён: гісторыка-дакументальная хроніка. — Минск: Ураджай, 2001.
9. Немцы к истории России: документы высших органов власти и военного командования. 1652-1917 / сост. В. Ф. Дизендорф. — М.: МФД: Материк, 2006.
10. Нелипович, С. Г. Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей…». Депортации в России 1914-1918 гг. / С. Г. Нелипович //Военно-исторический журнал. — 1997. — № 1.
11. Архив Управления КГБ Республики Беларусь по Гомельской области.
12. Информатор: Алейникова Розалия Петровна, 1928 г.р., родилась в д. Хатыни. Опрос 5.06.2005, д. Хатыни.
13. Информатор: Скоростецкая Нина Михайловна, 1924 г. р., родилась в д. Анзельмовка. Опрос 15.07.2000 г., д. Роза Люксембург.
14. Национальный архив Республики Беларусь.
Автор: В.П. Пичуков
Источник: Страницы военной истории Гомельщины: материалы науч.-практ. конф. / ред. кол.: А.А. Коваленя и др. – Гомель, 2008. – 236 с. Ст. 186-193.
http://nashkraj.info/nemtsy-be...voj-vojny/ 