Город Воронеж и Воронежский уезд

Город Воронеж был построен на правом берегу одноимённой реки, впадающей в Дон в 15 километрах от города. 1 марта 1586 г. в Москве состоялся «боярский приговор» о необходимости построить город-крепость «на Дону, на Воронеже, не доезжая Богатого Затона два днища». В том же году началось строительство городских стен. За первые 29 лет существования Воронежа (1586—1615) не сохранилось сведений о внешнем облике города. Известно только, что в 1590 г. он пострадал от пожара, но вскоре был восстановлен.

Наиболее ярким историческим источникам, по которому можно воссоздать облик Воронежа в первые годы его существования, познакомиться с его слободами, получить представление о составе населения, является Воронежская дозорная книга 1615 г. Этот документ, составленный на основании личного осмотра группой правительственных чиновников во главе с Г. Киреевским, содержит описание города, селений уезда, земельных угодий.

По описанию 1615 г. воронежская крепость имела два пояса укреплений. Внутренний пояс, а также территория, расположенная внутри его, назывались рубленым городом. В других русских городах употреблялось слово «кремль», но в Воронеже оно не привилось. Наружный пояс укреплений, больший по своей протяженности, назывался острогом.

Рубленый город (кремль) размещался на выступе правого берега реки Воронеж, восточнее нынешнего нового здания университета. В плане рубленый город представлял собой неправильный четырехугольник периметром 298,8 метра и площадью немногим более 4 тысяч кв. метров.

Внутри рубленого города находились две житницы для хранения хлеба, сарай и погреб для оружия и военных припасов, деревянная церковь и присутственное место воронежского воеводы — «съезжая изба». Жилых помещений в городе не было, он был мал и тесен.

Стены города были срублены из толстого дубового леса «огороднями» (срубами) длиной от двух с половиной до восьми метров. Плотно поставленные друг к другу и засыпанные землей срубы образовывали устойчивые и прочные укрепления. В стенах были сооружены три башни с воротами. Над стенами и башнями нависали «обламы». Передней стеной считалась северо-западная, посредине которой была (воздвигнута Большая башня высотой в 10 саженей (21,3 метра), не считая обламов и шатра.

Из воронежского кремля в сторону реки был прорыт подземный ход — «тайник» длиной в 150 метров, шириной 3 метра и высотой более 2 метров. Тайник вел к подземному колодцу, питающемуся водой от родника. В 1671 г. его тщательно укрепили дубовыми бревнами и досками.

Острог подковообразно с запада и севера охватывал небольшую территорию города. Острожная стена в 1615 г. имела 18 глухих (непроезжих) башен и 7 ворот. Сразу же за стеной находился ров, глубина и ширина которого достигали двух саженей. За рвом шли надолбы в два ряда.

Основную часть населения города Воронежа составляли мелкие служилые люди.

В XVII в., в России служилые люди делились на две категории по классовому признаку и служебному положению. Первая категория — служилые люди «по отечеству», землевладельцы-феодалы разных чинов от бояр до провинциальных дворян, и детей боярских. Они получали в зависимости от чина и выполнения служебных обязанностей денежные и земельные оклады. Их земля обычно обрабатывалась крепостными крестьянами. Служилые люди по отечеству — это представители господствующего класса.

Вторая категория — служилые люди «по прибору» — стрельцы, казаки, «пушкари, затинщики, драгуны, солдаты. Служилые люди этой категории набирались из разных сословий и групп населения — бедных слоев посада, нетяглых «вольных охочих людей», донского, волжского, уральского, терского казачества. Они обычно получали за службу небольшое денежное и хлебное жалованье. Однако в южных городах правительство предпочитало вместо жалованья наделять приборных служилых людей землей, которая давалась на так называемом «четвертном праве» — на целую группу населения, без документов на владение землей отдельными лицами. Воронежские служилые люди по прибору сами пахали землю, обрабатывали расположенные около города поля и этом кормились. Это были одновременно пахари и воины. (Городские поля, принадлежавшие приборным служилым людям Воронежа, располагались на правом и на левом берегах реки. У выступов, или «отрогов» городских полей возникло впоследствии село Отрожки, а там, где были «придаточные» (добавочные) земли, — слобода Придача).

Воронежский гарнизон состоял из приборных служилых людей. Служилых по отечеству, феодалов, в городе было всего несколько человек (назначенные правительством представители местной власти — воевода, осадный голова, стрелецкий голова, казачий голова, губной староста). Остальные воронежские служилые люди по отечеству — в основном дети боярские — жили не в городе, а в своих поместьях в уезде.

Наряду с военным населением в Воронеже с первых лег его существования стал складываться посад, где селились торговцы и ремесленники.

По роду службы и занятий население образовывало слободы. В 1615 г. в Воронеже было семь слобод, не считая слободки Успенского монастыря. Некоторые из них размещались во втором поясе укреплений — остроге, некоторые — вне его.

Самой северной была Беломестная слобода, населенная беломестными атаманами и беломестными казаками (108 дворов). Среди приборных служилых людей воронежского гарнизона беломестные атаманы и казаки занимали привилегированное положение. Они имели наиболее крупные земельные наделы и первое время, по-видимому, были освобождены от выплаты налогов и выполнения натуральных повинностей (об этом свидетельствует само слово «беломестные»), Беломестная слобода занимала тогда территорию нынешней Советской площади (Мясной) и прилегающих к ней улиц.

Южнее, между современными улицами Карла Маркса и Плехановской, жили своей слободой полковые казаки (296 дворов)! Здесь же находилось несколько дворов церковнослужителей.

Рядом с Казачьей слободой располагалась Стрелецкая слобода. О ней напоминают нам названия улиц Верхнестрелецкой, Нижнестрелецкой. В этой слободе находилось 198 дворов стрельцов, двор воротника (сторожа крепостных ворот) и 4 двора церковнослужителей.

Отдельную слободу занимали пушкари — артиллеристы того времени. Небольшая Пушкарская слобода располагалась на террасе при спуске от Беломестной слободы в сторону реки в районе пересечения современных улиц 25 Октября и Первомайской. B 1615 г. в Пушкарской слободе было 12 дворов.

Между Пушкарской слободой и рубленым городом, примерно там, где проходит сейчас улица Таранченко, находилась. Затинная слобода. Здесь жили затинщики — стрелки из затинных пищалей (36 дворов). В этой же слободе находились дворы шести воротников, двух казенных кузнецов, казённого плотника.

Между слободами Беломестной, Пушкарской и Затинной, в районе современной улицы Орджоникидзе, были отведены земли для Ямской слободы. Но ямщики поселились здесь только в 1624 г., до этого времени пустовавшей землей владели беломестные казаки, пушкари и затинщики.

Между острожной стеной и рекой, на склонах, располагались слободы Напрасная и Ямная. В них жили главным образом ремесленники. Напрасная слобода находилась в нижней части современной улицы Таранченко, Ямная — рядом, ближе к реке. Эти две слободы составляли посад Воронежа, насчитывающий 58 дворов.

На берегу реки стоял Успенский монастырь. К нему примыкала монастырская оброчная слободка, где жили «молотчие люди» (т. е. бедные, малоимущие). Дворы монастырских оброчников стояли и за пределами слободки, выше по течению реки Воронеж, вдоль берега.

По соседству с Успенским монастырем находились осадные дворы некоторых воронежских помещиков — детей боярских, которые постоянно жили в своих поместьях в уезде и укрывались в городе только в случае приближения татарских отрядов. Осадные дворы детей боярских охранялись «дворниками».

Из общего количества дворов (891) ратным людям принадлежало 666, то есть 74,8%. Это свидетельствует о том, что Воронеж был по преимуществу военным городом. Всего в Воронеже насчитывался 891 двор. Если допустить, что в каждом дворе проживало 6—7 человек, город Воронеж в начале XVII в. насчитывал около шести тысяч человек.

К середине XVII в. главными стенами Воронежа становятся острожные. Они были перестроены, причем длина их, видимо, сократилась, и размеры острога уменьшились. В описаниях воронежской крепости, составленных в то время, основное внимание уделяется острожным стенам. Поставленные «по-городовому», с обламами, они были такими же прочными, как и стены рубленого города, но защищали значительно большую территорию. Меняются и термины. Острожные стены называются уже городскими; территорию, обнесённую ими, воронежцы начинают называть городом, а прежний рубленый город — малым городом.

По описанию Воронежской крепости 1657 г., длина городских (прежних острожных) стен составляла 752 с половиной сажени. Город имел 16 башен, из них 6 — с проезжими воротами и глухих. С учетом башен периметр города равнялся 800 саженям (1,7 км).

Наиболее длинной стеной города была восточная (314 саженей), самой короткой — южная. За западной и северной стенами был выкопан ров и установлены надолбы.

С основанием Воронежа вокруг него стал складываться Воронежский уезд — основная административно-территориальная единица того времени. Старинные уезды образовывались не по решению правительства, а исторически. Всё, что «тянуло» к городу в отношении хозяйственном, административном или военном, было к нему, как говорили тогда, «уехало», составляло его уезд.

Воронежский уезд заселялся различными путями.

Сразу же после решения о строительстве Воронежа город и окрестные места стали заселяться по распоряжению правительства служилыми людьми, переведёнными из приокских и центральных уездов России. Набирались также из различных слоёв населения более северных уездов «новоприборные» служилые люди для службы в Воронеже. Однако правительственная колонизация была далеко не единственным способом заселения Воронежского уезда.

Во-первых, в Воронежский уезд вошли селения, существовавшие здесь до основания Воронежа. Даже в наиболее тяжёлые периоды истории Руси, во времена татаро-монгольского ига, в воронежских местах оставались русские люди, ютившиеся в лесах по берегам рек, среди озёр и болот. Иностранные путешественники и русские послы, направлявшиеся с юга к Рязани в XV в., иногда встречали здесь затерявшуюся в лесах русскую деревушку. Русские названия городищ, рек, оврагов, различных урочищ, не забытые в период татаро-монгольского нашествия, также подтверждают преемственность между древней жизнью (XI—XII вв.) и последующей (XVI в.) в Воронежском крае. К тому же надо иметь в виду, что северная часть Воронежского уезда входила прежде в состав Рязанского княжества, а затем — Рязанского уезда.

Во-вторых, при образовании Воронежского уезда на его территории могли оказаться осевшие рязанские промышленники, арендовавшие временно у правительства так называемые «ухожаи» — места охоты, рыбной ловли и бортничества. Документы упоминают рязанцев Айдаровых, Инютина, Жилкина, Корчагина и многих других, владевших ухожаями по рекам Воронежу, Усмани, Хаве. Известно, что в 80-х гг. XVI в. крестьяне из рязанской деревни Ворыщ приезжали на промысел в низовья реки Воронеж.

Некоторые промысловые угодья задерживали промышленников на значительное время. Бортный промысел, например, требовал наблюдения за пчелиными гнездами, охраны бортных деревьев. Бортники-крестьяне в свободное время косили поблизости траву, на хорошей почве сеяли яровые хлеба. Так на бортном ухожае появлялись пашня и сенокос, которые вместе с бортными деревьями оставались в пользовании крестьянской семьи на праве заимки. Здесь строились новые крестьянские дворы. При бортных ухожаях в лесу, на берегу реки или озера возникали селения.

В-третьих, в заселении нового уезда очень большую роль сыграла вольная колонизация. Сюда, на не освоенные ещё земли, бежали и в одиночку и с семьями замученные феодальной эксплуатацией, произволом царских воевод и чиновников крестьяне и холопы из центральных уездов России. Бегство от крепостной неволи в пределы Воронежского уезда продолжалось и в первой половине XVII в. Здесь многие беглецы затем становились служилыми людьми по прибору, другие попадали к новым хозяевам—воронежским помещикам.

Начиная с 30-х гг. XVII в., источники отмечают также переселение в Воронежский и соседние уезды украинцев, которых местное русское население называло тогда черкасами.

Воронежский уезд в начале XVII в. располагался по течению рек Дон, Воронеж и Усмань. Его крайними географическими пунктами были на севере — село Белый Колодезь, на юге — Борщевский монастырь, западная граница шла по правому берегу Дона, восточная — по реке Усмани. С севера на юг уезд тянулся на 120 верст, тогда как с запада на восток — всего на 15—20. Самой населенной частью уезда был правый берег реки Воронеж, хорошо защищённый с восточной стороны от татарских набегов Усманским бором, прибрежными топями, пойменными лесами. В 1615 г. в Воронежском уезде насчитывалось 63 селения, в том числе 16 сёл, 1 сельцо, 27 деревень, 4 слободы и 5 починков. В уезде находилось также 2 монастыря — Карачунский и Борщевский.

Начиная с 20-х гг. XVII в. Воронежский уезд делится на 4 стана — Борщёвский, Чертовицкий, Карачунский и Усманский; это деление сохранялось до конца столетия.

Борщёвский стан получил название от Борщёвского монастыря. В него вошли селения на правом берегу Дона и в южной части междуречья Дон — Воронеж до деревни Ямной и города Воронежа включительно.

Чертовицкий стан находился севернее Борщёвского, также в междуречье Дон — Воронеж (от села Чертовицкого до Ка-рачунокого монастыря).

Самым северным станом уезда был Карачунский, тянувшийся от Карачунского монастыря до села Белый Колодезь включительно. Усманский стан, получивший свое название по селу Усмань-Собакино (теперь Новая Усмань), занимал восточную часть уезда. Почти вся его территория лежала между реками Воронеж и Усмань; в значительной части она была покрыта Усманским бором.

В это время новые селения возникали главным образом в южной и восточной частях уезда, на богатых, не освоенных ещё землях, хотя и меньше защищённых от татарских набегов, чем междуречье Дон — Воронеж. Количество земли, находившейся в распоряжении помещиков Воронежского уезда, увеличилось с 1615 по 1629 г. в два раза.

В первой половине XVII в. рост населения Воронежского уезда шёл как за счёт приборных служилых людей, так и за счёт крестьян. В 1629 г. в уезде насчитывалось 1570 крестьянских и бобыльских дворов, в 1646 г., несмотря на выделение города Усмани, число крестьянских и бобыльских дворов увеличилось до 2060. В 1622 гг. в Воронежском уезде насчитывалось 278 мелкопоместных феодалов — детей боярских.

Служилые люди по отечеству должны были составлять конницу. Однако в Воронежском уезде это была старая феодальная конница, не имевшая боевой выучки, плохо вооружённая. Воронежские дети боярские были вооружены не огнестрельным оружием, а саадаками и саблями. Причём 36 человек не имели даже настоящих боевых коней, а выходили на смотр «на меринках».

Главной военной силой на юге страны явились приборные служилые люди; вся тяжесть обороны пограничного Воронежского уезда от татарских нападений лежала на них.

Приборные служилые люди жили не только в городе Воронеже, но и в уезде. В 1622 г. в уезде насчитывалось более 250 беломестных и слободских атаманов и казаков. В 1644 г. при строительстве Костёнского острожка было набрано в драгунскую службу 232 человека, в 1646 г. при строительстве городка Орлова — 230. Приборные служилые люди, конные и пешие, были вооружены в значительной части огнестрельным оружием (пищалями, мушкетами), их учили военному строю. Так, приборных служилых людей городка Орлова учил драгунскому строю иноземец С. Хомицкий, перешедший на русскую службу из Польши и получивший поместье в Воронежском уезде.

Войска нового формирования, состоявшие из приборных служилых людей, были шагом вперёд по сравнению со старой дворянской конницей.

Власть в городе и уезде принадлежала назначенному правительством воеводе, который проводил на месте политику господствовавшего класса феодалов. Воеводами в Воронеже обычно были лица придворного звания, чаще всего стольники; в первое время существования города этот пост занимали и представители титулованной знати — князья.

Воевода ведал всеми сторонами местного управления — военной, административной, финансовой, судебной. Хотя власть его определялась наказом, самому воеводе нередко разрешалось отступать от наказа и действовать «как пригоже, по своему рассмотрению и крайнему разумению, как бог вразумит». В южных городах, в том числе и в Воронеже, ярче выступала функция воевод как военных начальников в связи с постоянными пограничными столкновениями с татарами.

Обладая большой властью и будучи обычно представителями столичного дворянства, воронежские воеводы вносили в свои отношения к местным служилым людям высокомерие крепостников. Они эксплуатировали приборных служилых людей, как крестьян: возлагали на них трудовые повинности, облагали различными денежными и натуральными поборами. «Разгневался бог на народ — наслал воевод», — говорит народная поговорка того времени.

Присутственным местом воеводы была съезжая, или приказная изба, которая в Воронеже располагалась на территории рубленого города. Делопроизводством и хранением официальных бумаг ведали подьячие.

Помощником воеводы был осадный голова, который в Воронеже назначался из местных детей боярских. Он должен был готовить город к осаде и руководить боевыми действиями во время нападения татар. В мирное время осадные головы ведали в городе артиллерией и её личным составом: пушкарями, затинщиками, а также воротниками, казенными кузнецами и плотниками. Воронежским осадным головой долгое время был в первой половине XVII в. Прокофий Шишкин.

В южных городах, где имелись стрельцы и городовые казаки, назначались из служилых людей по отечеству стрелецкий голова и казачий голова. По отношению к приборным служилым людям — пушкарям, стрельцам, казакам — осадный, стрелецкий и казачий головы были такими же мучителями и разорителями, как воевода.

Уголовными делами в то время ведал губной староста, который выбирался из местных феодалов. В помощь ему назначался губной дьячок для делопроизводства и выбирались три целовальника (присяжные), обычно из крестьян. Должность целовальников была очень обременительной и ничем не вознаграждалась, поэтому воронежские крестьяне старались выдвинуть на нее нетрудоспособных лиц. Так, например, в 1638 г. целовальником стал девяностолетний старик Артемий Усач. В ведении губной избы находилась тюрьма, помещавшаяся в Воронеже возле торговых рядов, в остроге.

Посадские люди выбирали земского старосту (конечно, из числа «лучших», то есть наиболее богатых людей). Он ведал сбором налогов на посаде, следил за выполнением натуральных повинностей и другими подобными делами.

Грамотных людей среди населения Воронежа было очень мало. Писать и читать умели только священники, подьячие съезжей избы да отдельные лица из числа служилых по отечеству и зажиточной верхушки посада. Среди приборных служилых людей грамотные насчитывались буквально единицами. Нужно просмотреть сотню «челобитных», «поручных записей» и других документов тех лет, чтобы найти собственноручную подпись воронежского стрельца, пушкаря или казака. Из-за неграмотности приборных служилых людей документы за них обычно подписывали попы.

Основным занятием населения города Воронежа и уезда было сельское хозяйство. Несмотря на помехи, чинимые набегами татар, хлебопашеством занималось подавляющее большинство воронежского населения — и служилые люди и крестьяне.

Само правительство, наделяя служилого человека землёй, побуждало его пахать пашню. Занятие служилых людей земледелием удешевляло содержание войска, способствовало закреплению драгун, стрельцов, пушкарей, казаков на службе.

В Воронежском уезде было много целинных земель — «дикого поля». Например, в 1615 г. в деревне Айдарово считалось помещичьей и крестьянской пашни 28 четвертей с осьминой, а дикого поля — 209 четвертей; еще большим был процент дикого поля в деревне Болотской, в сельце Вербилово.

В то время сельское хозяйство было экстенсивным. Хотя и существовала паровая система земледелия, но трёхпольный севооборот проводился непоследовательно, о чём свидетельствует частое упоминание в документах о «наезжей пашне» и перелоге.

Тягловой силой в сельском хозяйстве была лошадь. Главным сельскохозяйственным орудием являлась соха. При перечислении сельскохозяйственного инвентаря в документах упоминаются также косы, серпы, деревянные бороны. На воронежских полях сеяли главным образом озимую рожь, а из яровых культур — овёс. Сеяли также ячмень, гречиху, просо, кое-где лён; посевы пшеницы появляются только во второй половине XVII в. Из овощей сажали капусту и огурцы.

Урожайность, несмотря на плодородную почву, была сравнительно низкой и во многом зависела от климатических условий. В засушливые годы цены на хлеб возрастали в несколько раз, крестьяне и приборные служилые люди голодали. Сильная засуха была, например, в 1629 г., когда, по донесению в Москву воронежского воеводы, «на Воронеже хлеб не родился, все лето была сухмень великая, не токмо хлеб выгорел, и трава вся выгорела». Нередко воронежские поля опустошались саранчой.

Наряду с земледелием население Воронежа и уезда занималось скотоводством. Так, при описании имущества служилых людей в документах того времени упоминаются лошади, коровы, свиньи, овцы, домашняя птица.

Большое хозяйственное значение имели также рыбная ловля, охота и пчеловодство. К югу от Воронежского уезда правительство сдавало в аренду богатым воронежцам приречные места по Дону или леса с правом охоты и рыбной ловли.

С основанием Воронежа в городе стало развиваться ремесло, обслуживавшее первоначально местный узкий рынок. Для части посадского населения ремесло стало основным занятием. В городе имелись кузнецы, плотники, гончары, сапожники, портные, колесники, бочарники, сёдельники, золотари и ремесленники других специальностей.

В городах и сёлах Воронежского края возникают солодовни, водяные мельницы, селитренные варницы (Коротояк и Острогожск).

Воронеж начала XVII в. не был ещё крупным торговым центром. В городе существовала лишь мелкая местная торговля сельскохозяйственными продуктами и ремесленными изделиями. Хлеб и другие продукты сельского хозяйства нужны были «оброчным» людям, не имевшим собственной запашки (жителям посада, монастырским ремесленникам); в ремесленных изделиях нуждались главным образом служилые люди и их семьи.

Но уже в первой половине XVII в., во время складывания единого всероссийского рынка, устанавливаются и быстро крепнут торговые связи Воронежа с другими русскими городами.

Если в первое время существования Воронежа торговлей занимались преимущественно служилые люди, то теперь появляются торговцы-профессионалы, купцы. Быстро растёт число лавок на торговой площади города. Если в 1615 г. их было 60, в 1648 г. — 118, то в 1658 г. — 137. Характерно, что из 137 лавок 92 принадлежали жителям; посада — торговым людям и только 33 — служилым людям.

В XVII в. крупный торговый путь проходил по реке Дон. В низовья Дона, к донским казакам русские торговые люди, в том числе и воронежцы, везли на судах главным образом хлеб (муку, крупу, сухари), а также другие разнообразные товары, включая порох, сукна, бумагу, мыло. В низовьях Дона купцы покупали лошадей, привозили оттуда дорогие восточные товары: ковры, ткани, жемчуг. Из Царицына с Волги через переволоку и далее по Дону в Воронеж везли соль, со среднего Дона — рыбу. Быстро разбогатели на донской торговле в середине XVII в. воронежцы Прибытновы, Гарденины, Хрипуновы.

В центральные уезды России воронежские купцы везли рыбу, мёд, масло и другие продукты сельского хозяйства. Документы отмечают наличие торговых связей Воронежа с Ельцом, Курском, Рязанью и другими городами юга России, а также с Москвой.

Так в первой половине XVII в. Воронеж начинает становиться крупным экономическим центром юга России.