Интересные факты из истории гражданской войны на территории Удмуртииhttp://sammler.ru/index.php?showtopic=31325&st=0http://sumsi.ucoz.ru/_ld/0/24_4NF.pdfhttp://book-rus.name/p/smolent...sstanie-02http://newzz.in.ua/histori/114...o-god.htmlhttp://www.politarchive.perm.r...ossii.htmlВ Национальной Библиотеке УР
http://unatlib.org.ru/ имеется мифологический опус П.Н. Дмитриева и К.И. Куликова «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе».Тем, кто смог этот бред осилить полностью, будет интересен и коммент к нему
http://www.a-pesni.golosa.info...imertv.htm.
Реплика из зала читального:
Весь октябрь и начало ноября 1918 года 2-ая дивизия осаждала Ижевск! Вождь изволил неоднократно выразить недоумение, чего мол так долго! Понять негодование можно – дивизия исправно получала жалование. Но и его терпению пришел конец.
Вождь пролетариата объяснил Гусеву-Драбкину , что хорошим подарком к 1-ой годовщине ноября будет взятие Ижевска. Гусев на настойчивую просьбу указал Шорину с Азиным. Азин не мог взять Ижевск 7-го ноября. Технически сложно это сделать именно 7-го, а не 6-го или, скажем, 8-го. Но вождь послал телеграмму в резких словах, чего мол не берете Ижевск, тут съезд начался! Политически грамотный Азин 7-го ноября, через Агрыз?! отбил телеграмму Ленину о взятии Ижевска.
Но! 7 ноября Азин не врывался в Ижевск ни на коне, ни за пулеметом бронепоезда !( его называли броневиком), ни каким либо иным способом.
В своих воспоминаниях другой латыш Рейнфельд утверждает, что 7 ноября он ночевал вместе с Азиным в деревне в 15 км от Ижевска, а на окраины Ижевска его роты вышли только 8 ноября ! Коммунисты умолчали, что Ижевск Азин брал месяц !, а 7-го ноября ( вернее 8-го ноября )- это была лишь финальная стадия. Ввиду упорного сопротивления ижевцев Азин не смог взять город 7-го ноября,отметил праздник в кругу соплеменников и на следующий день предпринял новую попытку. А красочный штурм Ижевска 7-го ноября - очередной миф. Миф о героической молодости: мы тогда были ого-го! и пример замечательного очковтирательства. Косвенным подтверждением больших потерь можно считать сведение 3-х дивизий: 1-ой, особой и 2-ой дивизии в одну! 28-ую стрелковую дивизию с конца октября по 8 декабря 1918 года. Было бы интересно подсчитать количество красноармейцев в этих частях до и после штурма. По моим подсчетам на начало октября эти три дивизии насчитывали не менее 22,5 тысяч штыков, не считая артиллерии, пулеметных расчетов и 2-х бронепоездов. А если прибавить потери, дважды разгромленный отряд Аплока, то численность группировки переваливает за 30 000 штыков! И это без учета многочисленных партизанских и карательных отрядов.
Новоиспеченный историк ( по терминологии зоотехников ) Ренев также опровергает сочинительства Куликова-Дмитриева и Алдана-Семенова
http://www.soverkon.ru/2008/40/205.php. Причем, первые - это тандем, а второй - чел, с которого первые и "сдули".
Отдельная тема - судьба отрядов Аплока перебитых как под Воткинском, так и в самом Воткинске. Кто знает, где захоронения красноармейцев, павших под Ижевском и Воткинском? Только по Воткинску их было более 1500 человек, в большинстве китайцы !
6-го декабря приказом № 44 Чеверев был зачислены в Академию, в одну группу с Чапаевым. Туда же отбыли и многие другие отцы - командиры бывшей 2-ой дивизии. Академия Генерального Штаба РККА была образована в Москве по приказу РВСР от 7 октября 1 9 1 8 г. и открылась 8 декабря, поэтому можно утверждать, что это был первый набор в Академию.
Азин же, представив недостоверную автобиографию, сумел "откосить" от Академии и стал начдивом 28-й дивизии.
Источник:" К боевой биографии В.М. Азина " УДГИЗ-1935-Ижевск
Сама библиотека закрыта решением суда до 12 сентября. Апологеты пожарной безопасности победили удмуртских библиотекарей - оборотней в читальных залах, откуда и взято:
П. ГЕРАСИМОВ
С ДИВИЗИЕЙ АЗИНАВ обработке Л. ЛЬВОВА
1. В БОЯХ ЗА УРАЛ
В начале сентября 1918 г. я вступил в Красную армию. Наш полк - 4-й Петроградский - был сформирован за несколько дней, и 10 сентября 1918 г. мы двинулись по направлению к Казани. Ко времени нашего прихода город уже был освобожден от белых и чехословаков. После короткого отдыха мы получили приказ двинуться на Бугульму. Шли пешим порядком. Сколько проходили за сутки — этого тогда никто не считал. Шли день и ночь под непрестанным частым дождем. Днем — окутанные испарениями набухших шинелей ночью — ломая промерзшие складки и полы.
Первые отряды чехов и учредиловцев мы встретили недалеко от с. Чекань. После короткой перестрелки белые отступили по направлению к Белебею, где находились более крупные отряды уральских казаков и башкирских учредиловцев. Около дер. Ннколаевки завязался бой. На исходе второго дня казакам удалось обойти нас с фланга и напасть на обоз. Создалась угроза захода к нам в тыл и полного окружения. В 12 час. ночи мы снялись с позиций и отступили к Бугульме. На рассвете верстах в пятнадцати от Бугульмы послышалась стрельба. Стреляли спереди и с тыла. Нас, по-видимому, обошли. Пришлось принять бой. После пятичасового боя, когда выяснились силы противника, мы пошли на «ура». Казаки не выдержали натиска и начали отступать к северу. В это время подоспели резервы, развернулся фронт — и отступление казаков превратилось в бегство. Мы продолжали гнать казаков до Уфы. Нашему полку был дан приказ двигаться к реке Белой, в направлении Благовещенского завода. Шли без отдыха день и ночь в беспрерывных боях с казаками, не давая врагу закрепиться ни на одной из занимавшихся им позиций.
После взятия Благовещенска и Уфы нашему полку был дан трехдневный отдых. После отдыха 3-й и 4-й Петроградские полки должны были отправиться на южный фронт. Перед самой погрузкой в вагоны было получено сообщение о том, что в районе дер. Александровки появились крупные казачьи части. Отправка была немедленно приостановлена, и оба полка прямое вокзала были брошены в бой.
Стоял январь. Глубокий снег и жестокие морозы сильно затрудняли обста¬новку боя, требуя от каждого бойца громадного напряжения и выдержки. Мороз сковывал движения здоровых. Быть раненым — это в большинстве случаев значило остаться в глубоком снегу и замерзнуть.
После двухдневного боя, увязая по пояс в снегу и согревая руки о горячие дула винтовок, наши части опрокинули казаков и погнали их к Уралу.
В этом бою обе стороны понесли большие потери. Многих из тех, кого не добила пуля, прикончил мороз.
2. ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР
После того как атака белых на Уфу была отбита, оба полка 6ыли отправлены на южный фронт. В Инзе нас ждал другой приказ: двигаться на Сарапуль.
Наши полки были укомплектованы исключительно чувашами и марийцами. Ввиду того, что для многих путь лежал мимо родных деревень, командование полка разрешило некоторым из нас съездить на побывку к родным. Всем отпускникам были выданы документы за подписью командира и военкома, разрешавшие нам отпуск на четыре дня. Ровно через четыре дня, 30 января 1919 г., все отпускники приехали на ст. Инаул (за Сарапулем), недалеко от которой проходила линия фронта. Кинулись ра¬зыскивать свой полк и от товарищей узнали, что он почти весь попал в плен, вследствие измены находившихся в пол¬ку бывших офицеров, «Волка сколько ни корми, он все равно в лес смотрит» — так же и те офицеры которые были в нашем полку. Ночью они, в числе пятнадцати человек, сами " пошли в разведку и, воспользовавшись случаем, перебежали к белым. Сообщив белым сведения о численности и расположении наших частей, они под утро на лыжах окружили весь полк и после: сильного боя раздели, разули и угнали пленных красноармейцев в Красноуфимск.
3. ЗА «ЯЗЫКОМ»
Пришлось заново формировать полк, который влили в состав 28-й диви¬зии, находившейся под командованием т. Азина. Двинулись к татарской дер. Верхний Ашап, расположенной левее ст. Бигбарда у подножья Урала. В пути серьезных боев не было, но сильно досаждали белогвардейские лыжники, которые, не принимая боя, часто осыпали нас пулями. У нас же своей лыжной команды не было. Как-то приходит командир полка и спрашивает: «Кто из вас, товарищи, умеет ходить на лыжах?». Я и еще двое из нашей деревни отозвались: «Мы!». Всего нас набралось человек семьдесят, которым раньше приходилось ходить на лыжах.
Получили лыжи, сформировали лыжную команду и по приказу начдива Азина пошли в разведку по уральским лесам, доставать «языка», т. е. притащить живого белогвардейца.
Шли на лыжах "целые сутки, кружат около занятых белыми деревень, завя¬зали перестрелку, напугали, ко «языка» поймать не смогли.
4. ОТСТУПЛЕНИЕ
Через несколько дней меня вызвали в штаб полка и назначили телефонистом. К этому времени полк находился в дер. Н. Ашап. Недели через две, т. е. 10 марта, мы получили сведения, что колчаковцы отходят к Чистополю. Пришлось отступать в направлении Ижевска. Шли, ежедневно вступая в бои с наседавшими белыми, не отдыхая и не высыпаясь неделями. Изредка забегали в встречную избу отогреться, спали несколько минут «на-стоях» — и опять назад. Отступали в строгом порядке, нигде не задерживаясь, так как приближалась весна и мы боялись, чтобы Колчак обойдя нас справа, не отодвинул к Каме.
В Ижевске мы рассчитывали задержать наступление колчаковцев, но после пя¬тичасового боя нас обошли слева и пришлось сдать город.
Как только наши части стали выходить, из окон хороших домов, с крыш и коло¬колен посыпались пули. Это городская буржуазия, кулаки и попы облегчали вступление белых, которых они встре¬тили оглушительным колокольным звоном. Была оттепель. По улицам разползались ручьи воды, а нас большинство все еще ходило в валенках. Валенки промокли, набухли, на каждой ноге нависла пудовая тяжесть. Многие выбивались из сил, не выдерживали и, не имея возможности бежать, пытались укрыться в воротах и падали сраженные предательскими пулями. Мне удалось забраться на орудийную повозку, но в этот момент какая-то женщина, стоя в окне, вскинула винтовку и ранила меня в руку.
Пошел дождь. Всю ночь мы пролежали в буграх под Ижевском, не имея возможности ни снять, ни обсушить взмокшие валенки. К утру, с трудом разминая усталые одеревеневшие ноги, пошли на ст. Зюгинск. По распоряжению начдива т. Азнна нам еще в пути срочно были выданы сапоги, что сразу подняло настроение бойцов.
В Зюгинск мы пришли в первый день пасхи. К этому времени установилась теплая весенняя погода. Началась распутица, Быстро стаявший снег сразу превратил все овраги и выбоины в не¬проходимые болота. По всем направле¬ниям ручьями бежала вода, и это, задержав дальнейшее наступление колчаковцев, дало нам возможность выгадать время, отдохнуть и подтянуть резервы.
В тылу шло формирование новых сил, спешно подвозилось обмундирование и снаряжение. Армия готовилась перейти в решительное наступление.
Спустя неделю нашему полку, переименованному в 252-й стрелковый полк, был дан приказ занять участок около с. Можайска Сарапульского уезда. Утром выступили в поход, заняли село и расположились на указанной нам позиции. До этого момента редкие отряды белых отходили, не входя в соприкосновение с нашими частями, но затем они вдруг повернули и атаковали нас на только что занятом участке. Завязался бой, длившийся весь день. Белые ввели в бой сильные, хорошо вооруженные, превосходящие нас числом офицерские части и вынудили нас отступить.
Я, до этого не спавший двое суток к ряду, только что сменился и уснул. Просыпаюсь, смотрю - никого нет. Рота ушла. Хватился - винтовки нет. Ее только что спрятала жена кулака, в доме которого стоял штаб батальона. Заметив мой испуг, она торопливо спрятала что-то за юбку и подходя сказала: «Чего ты испугался? Спи!» — и в ту же минуту я едва успел увернуться от удара топором. Силясь отобрать у нее топор, я во время борьбы увидел под кроватью свою винтовку и, схватив ее, застрелил эту озверевшую женщину.
Первое, что я увидел, как только выскочил на улицу, были белые, которые в эту минуту входили в село. Они меня также сейчас же заметили и открыли стрельбу. Закружившись по улице, как заяц, и беспрестанно оглядываясь, я изо всех сил бежал к своей роте и уж не помню, как добежал по своих. Одна пуля все же попала в меня, сорвав кожу со лба.
В этом бою мы потеряли много бойцов. В каждой роте оставалось не более 20—30 штыков. А белые продолжали наседать, не давая нам возможности где-либо закрепиться и подождать подкреплений. Подошли к реке Можайке, разлившейся приблизительно до семи саженей в ширину. В это время показалась кавалерия противника. Что делать? Впереди — река, сзади — смерть или плен. Все, кто умел к не умел плавать, торопливо поскидали шинели, винтов¬ку — в левую руку — ив воду. Боль¬шая часть переправилась, и только немногие утонули.
Выбрались из воды — и дальше отступление, кажется, шло по всей линии фронта. Впереди была река Вятка. Колчак, по-видимому, хотел прижать нас к реке и, не давая переправиться, опрокинуть в воду. У переправы разгорелся бой, который шел до тех пор, пока последний обоз не очутился на другом берегу. Вечером 1 апреля или днем позже — точно не помню — все части переправились через Вятку. Значительные потери понес только 249-й полк, который задержался и был загнан в воду.
На ст. Вятская-Поляна отступление было приостановлено и наши части перешли в наступление.
5. В РАЗВЕРНУТОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
Наш полк получил задание занять дер. Нижнюю Шуну, расположенную на нижнем берегу Вятки.
В этой деревне мы простояли около двух недель, не вступая в столкновение с противником. Один только раз белые сделали попытку прорваться около Малмыжа, но потерпели неудачу и были сброшены в воду.
Из центра пришло обмундирование и пополнение. 'В каждый полк влилось по тысяче новых бойцов. Рабочие прислали разные подарки, среди которых особенно ценной была гармонь. Настроение бойцов стало веселым и бодрым. В это время шел сев яровых хлебов. Красноармейцы смотрели, и каждый думал: «Нет, уж этого урожая мы Колчаку не отдадим!».
Наконец; получили долгожданный приказ перейти через Вятку и итти в наступление. Часа в два ночи подошли пароходы из Казани и началась переправа. Белые открыли сильный орудийный огонь по пароходам, но переправу задержать не смогли, и к утру три батальона уже были на другом берегу, сейчас же вступив в бой. После трехчасового боя белые были смяты и пустились наутек, да так, что покрыли в один день пятьдесят верст. Развивая наступление, наши части до самого села Можайска никак не могли войти в соприкосновение с ними. Под Можайском бе¬лые получили подкрепление и приняли бой, оставив в лесу крупную засаду.
Увлеченные успехом, мы не выслали вперед разведку, не развернулись и пошли в бой сомкнутой колонной. Дав нам спокойно переправиться через Можайку, белые открыли ураганный артиллерийский огонь, разнесли мост в щепки и загнали нас в воду. В бою и при переправе мы потеряли около двухсот человек убитыми, ранеными и попавшими в плен. Позже выяснилось, что со стороны белых в этом бою участвовало пять свежих егерских полков.
Отступив верст десять и приведя себя в порядок, мы утром следующего дня вновь пошли в наступление. Белые не приняли боя и отступили на ст. Агрыз, где были настигнуты нами. Завязался бой. Лично участвовавший в нем т. Азин чуть было сам не попал в плен. После двадцатичетырехчасового ожесточенного сопротивления белые были сбиты и отступили на Ижевск.
Колчак в спешном порядке собирал силы для защиты Ижевска, выставив впереди заслоны, мы же развивали свое наступление, сметая с пути деморализованные отряды белых. Тому полку, который первым войдет в город, был обещан двухдневный отдых. Узнав об этом, все участвовавшие в операции части, и без того рвавшиеся в бой, еще больше поднажали. Каждый красноармеец хотел доставить своей части честь водрузить над Ижевском красное знамя советов.
Подошли к городу, развернулись в цепь. В середине оркестр. Так развернутым строем под звуки революционного марша мы пошли в атаку. Белые отчаянно сопротивлялись, осыпая нас огнем установленных в городе орудий. К утру красноармейская лавина дружной атакой смяла передовые части колчаковцев и вышибла их из города.
Я хорошо запомнил окно, из которого стреляла ранившая меня весной женщина, и по возвращении в город попытался разыскать ее. Но оказалось, что она ушла с колчаковцами.
Вслед за Ижевском уже без боя был занят Воткинск. Продолжая преследо¬вать бегущего противника, наш полк двинулся вверх по Каме. У села Рождественского наткнулись на крупные силы белых. Три дня шел бой. Белые, поддержанные огнем с парохода, несколько раз пытались перейти в наступление, но все же под конец дрогнули и стали спешно отходить к Уралу. Нужно было догнать колчаковцев, не дать им оправиться, собрать новые силы и подготовить кулак. В это время на реке появился камский военный флот, Не обращая на него никакого внимания, красноармейцы кинулись в воду и так, кто на лодке, кто на наспех сколоченных плотах, переправились на другой берег. Белые в панике побросали орудия и побежали, несколько раз пытаясь потом задержаться в каждом крупном населенном пункте. Но остановить наступление Красной армии, поддерживаемой всем трудовым населением, было нельзя. После короткого боя был занят Красноуфимск. Показался Урал. Двигаемся по сибирской шоссейной дороге. Чем дальше в глубину Сибири, тем упорнее и ожесточен¬нее становилось сопротивление колчаковцев. Идем вперед с непрерывными боями, сбивая засады и опрокидывая встречные отряды белых.
Наш полк шел в направлении Шайтановского и Михайловского заводов. Колчаковцы, отступая, беспощадно сжигали встречные деревни и заводы. Видимые ночью зарева пожаров были для нас доказательством продолжающегося отступления и паники, охватив¬шей белых. «Когда думают наступать, тыл не сжигают». Это еще больше подняло дух красноармейцев, вселив уверен¬ность в близкой, окончательной победе.
Начдив Азии отдает приказ: «Второй бригаде двигаться по шоссе на Екатеринбург (Свердловск), первой и третьей итти по лесной тропинке па Михайловский завод».
Свернули с шоссе в лес. Дороги нет. Темь. Листва заслоняет дневной свет. Узкая извилистая тропа не может пропустить тяжелые орудия. Бойцы взяли в руки топоры и пошли вперед, прорубая дорогу орудиям и солнцу. Несколько раз колеса увязали во встречных болотах, но ни одно орудие не было брошено. Ни на минуту не замедляя похода, вся масса бойцов кидалась к застрявшему орудию и, увязая по пояс в топкой грязи, на руках и груди выкосила его на твердое место. Вышли к Михайловскому, к рабочему поселку, вправо от железной дороги. Там нас уже ждали присоединившиеся к нам вооруженные группы рабочих.
В это время на станции стоял готовый к отходу поезд с эвакуирующейся буржуазией и ценным имуществом. Получив сведения о нашем приближении, белые приготовились к обороне, надеясь прикрыть отправление поезда.
Ночью пришел к нам в роту военком полка и вызвал добровольцев взорвать железнодорожное, полотно в тылу у белых. Нас пошло семь человек, и в ту-же ночь дорога была взорвана. Весь уже приготовившийся к отправке эшелон с Михайловской буржуазией, ку¬лаками и имуществом попал к нам в руки. В числе трофеев (главным образом, мануфактуры) оказалось и вино. Это вино сыграло с нами скверную штуку. Человек десять из числа стоявших на посту красноармейцев соблазнились и напились им допьяна. Этим воспользовался отряд уральских казаков, который, внезапно налетев, перекрошил несчастных пьяниц. Поднялась тревога. Не зная сил противника, два полка, расположившиеся в рабочем поселке, поспешно снялись и отступили верст за десять.
К утру вновь пошли в наступление, двигаясь на Екатеринбург, который еще до нашего прихода, 15 июля 1919 г., был взят частями второй бригады. В Екатеринбурге нашу дивизию сменили 21-я и 5-я, продолжавшие гнать Колчака, а 28-я была на неделю расквартирована в городе.
6. НА ЮЖНЫЙ ФРОНТ
Героическим натиском Красной армии, поддержанной действующими в тылу у белых партизанами, Колчак был отброшен за пределы Урала и покатился в глубь Сибири, оставляя в наших руках громадные трофеи. Судьба восточ¬ного фронта была решена, и освободившиеся силы можно было бросить против добровольческой армии Деникина, угрожавшего советской республике с юга.
После недельного отдыха в Екатеринбурге 28-й дивизии был дан приказ выступить в Пермь для отправки на южный фронт. Шли пешим порядком.
Настроение бойцов было бодрое, веселое, и всю дорогу звенели боевые песни. Впервые за многие месяцы мы видели на полях спокойные, уверенные лица крестьян без тревоги за завтрашний день, без мыслей об опасности захвата урожая врагами. Через неделю наш полк был погружен на пароход и пошел вниз по Каме навстречу новым боям за советскую власть с другим злейшим врагом ее ген. Деникиным. Когда пароход дал прощальный свисток, все красноармейцы Высыпали на палубу, прощаясь с красавцем Уралом, на сей раз уже на¬всегда освобожденным от власти контр¬революционеров. С палубы долго не уходили. На обоих берегах стояли толпы народа, без устали кричавшие нам ободряющие слова и желавшие скорей победы над деникинцами. Скоро нельзя уже было разобрать слов, но долго еще в далекой синеве мелькали платки, посылавшие нам последние приветствия. В ответ грянула боевая песня.
В Чистополе высадились, получили новое обмундирование и пересели на волжский пароход. Не доходя Саратова кончилась вся нефть. Пришлось остановиться около какой-то деревни для того, чтобы запастись топливом. Наломали заборы, разыскали бревна. Целый день кололи, рубили, пилили. Перенесли все это на пароход и поехали, уже без остановок до Камышина. Верстах в сорока за Камышином выгрузились, построились и пошли на посад Дубовку. В Дубовке приказ: итти на Царицын. 3-я бригада имела направление на ст. Калач, в районе которой действовали деникинцы. Под Калачом произошел бой. Мы скоро почувствовали, что имеем против себя сильного, вооруженного новейшей военной техникой противника. А у нас одна надежда — винтовка. Сначала разговаривали орудия. Но противник редко стреляет. Видимо, хитрит. Впереди видны только небольшие части. Мы увлеклись боем и пошли в наступление. А в это время деникинцы, воспользовавшись отвлечением нашего внимания на этот участок, прорвались с пятью броневыми машинами и напали на обоз. Обозники растерялись и отступили. Разорвав связь, деникинские бронемашины зашли к нам в тыл. В это же время спереди вылетела кавалерия (приблизительно до 1000 сабель) и ударила с фронта. Началась паника. Видя, что мы окружены, я метнулся под стог соломы и затаился там, подобрав под себя винтовку» В этом бою только небольшой части удалось вырваться, а два полка почти целиком попали в плен.
7. ПОД КАЗАЦКОЮ ПЛЕТЬЮ
Когда замолкли последние выстрелы, я не удержался к, осторожно раздвинув солому, выглянул из-под своего прикрытия. Прямо передо мной казаки выстроили всех пленных в одну шеренгу и, подходя с плетками, требовали:
— Укажи, кто коммунист! Спрашиваемый стоит бледный, руки
по швам, но молчит.
— Говори!!.-. Р-р-а-а-з! . Свирепый удар плетки проводит по
лицу красноармейца багровую полосу.
— Не ска-ж-ж-жешь?! Два!
Плеть со свистом режет воздух. Удар следует за ударом. Лицо красноармейца рвется на куски, обливается кровью. Он делает попытку защитить его руками, но плеть бьет по рукам, ломает су¬ставы. Остальные смотрят и дрожат, как в ознобе. Пальцы судорожно сжимаются в кулаки. Эх! если бы им сейчас винтовку.
Одного ротного командира казаки засекли насмерть. Но ни один красноармеец не сказал, не выдал своего товарища.
Пленных раздели, оставили только в одном нижнем белье и погнали под сильным конвоем. От всего виденного и пережитого я был как в беспамятстве.
Наступил вечер. Я решил воспользоваться темнотой и бежать. Но мне не везло. Шагах в сорока от меня расположился пост конных казаков, и я решил отложить бегство до более позднего времени.
Была темная августовская ночь. Медленно, стараясь не шелохнуть солому, я вылез из-под стога и осторожно пополз в сторону. Сколько я так полз, не помню, но внезапно совсем близко послышался стук копыт. Я притаился с краю дороги и замер. Мимо меня проехало человек двадцать конных. Крайняя лошадь за¬дела меня по ноге копытом, но я не шелохнулся.
Когда всадники скрылись из виду, я вскочил на ноги и пустился бежать, не разбирая дороги. Так, спотыкаясь о кочки, прыгая и падая в ямы и выбоины, добежал до какого-то оврага. Погони не было. Переждав несколько минут в овраге и убедившись в том, что поблизости никого нет, я повернул на север, где, по моим расчетам, должны были находиться наши части.
Только поздним утром, пробежав всю ночь без отдыха, я нашел свой полк. От всего полка осталось всего около ста человек. И это вместе с обозниками. Стало очень горько и больно от постигшей неудачи и гибели товарищей. Бойцы ходили печальные и мало разговаривали. Больше не было слышно ни песен, ни шуток.
Через несколько дней пришло пополнение. Оправившись, мы опять пошли в наступление и опять неудачно. Во время боя я дежурил у телефона в штабе полка, который находился в селе Ерзовке, в десяти верстах от Царицына. Внезапно телефонная связь оборвалась. Я вышел на улицу, чтобы узнать, в чем деле, и. увидел группу конных, которые в это время въезжали в село. Я вначале принял было их за своих, но сейчас же увидел свою ошибку. Это были казаки, а наш полк в это время отступал к Дубовке. Я кинулся в избу и, схватив аппарат, бросился бежать к Волге. Меня заметили, и через несколько секунд я услышал за собой стук копыт. Вслед за этим сзади затрещали выстрелы. Пришлось бросить аппарат. На Волге в это время стоял наш военный флот. Оттуда заметили погоню и открыли стрельбу по казакам. Те торопливо повернули коней и ускакали. Подбежав к берегу, я скинул с себя шинель, сапоги и рубашку и пустился вплавь к пароходу. В это время стычки и бои с белыми шли каждый день и почти всегда с пере¬весом на стороне противника. Я хотя и был телефонистом, но после дежурства шел в цепь, так как в роте оставалось не больше двадцати пяти штыков. Фронтовые неудачи осложнились затруднениями с продовольствием. Питались мы почти исключительно арбузами. Хлеба - от 200 до 400 граммов в сутки. Обмундирование износилось, красноармейцы ходили в оборванных шинелях и без сапог. Настроение у всех подавленное, скверное. Появились случаи дезертирства. Начдива т. Азина не было. Он был ранен в руку в одном из боев и в это время находился в тылу на излечении.
8. ТАНКИ
В последних числах ноября сделали попытку овладеть Царицыном. После жестокого боя наши части ворвались в город, выбивая отступающего противника. Мы уже торжествовали победу, когда с противоположного конца появи¬лись танки. Их красноармейцы видели впервые и еще не знали, как с ними бороться. Рассыпавшись в цепь, мы открыли по ним огонь из винтовок и с испугом видим, что железные чудовища продолжают двигаться прямо на цепь, а пули от них отскакивают, как горох от стены. Началась паника. Пришлось оставить город и отступить опять на старые позиции у Дубовского посада.
В это время разнесся слух, что наш начдив выздоровел и принимает дивизию. Вскоре действительно приехал
Азии, побывал в каждом полку, беседовал с бойцами и уверял каждого в близкой победе. Азин был бодр, здоров, но правой рукой он уже владеть не мог. Она высохла... Его приезд сразу поднял настроение бойцов, а тут еще вскоре стали приходить подкрепления. И тов. Азин сообщил нам, что конница Думеико и Буденного, которая стояла рядом с нами, под Ростовом наголову разбила корпус ген. Шкуро и здорово потрепала добровольческую армию Деникина.
Мы стали энергично готовиться к походу.
9. РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ
Перед выступлением командир полка отобрал пять человек, приказав им за¬цепиться за белогвардейский провод и перехватить их разговор. В числе этих пяти был и я. Дождались ночи и пошли. За станицей Пичужинской нащупали провод. Присоединились. Сидим под мостом и слушаем. Я, как старший, взял трубку и, только поднес ее к ушам, слышу — разговаривают. Кругом ночь, ничего не видать, а мы пять человек— все на коленях — головами склонились над трубкой, которая дрожит и говорит, как живая. Даже дышать боимся. А в трубке: «Ваше превосходительство, ваше превосходительство...» Вижу — к самим белым генералам в гости угодили. Даже руки от волнения все мокрые стали. Один другому передает: «Азин вернулся и принял командование 28-й дивизией... Ростов пал... Красные передвигаются по всему фронту, группи¬руясь около посада Дубовки... Настрое¬ние наших пехотных частей неуверенное, кое-где есть брожение. Единственная надежда только на кубанских и донских казаков»... Вдруг с другого конца проволоки прерывают: «Нас, ваше превосходительство, кажется, кто-то подслушивает!»... Я замер. Даже дышать перестал. Этот выругался и закричал:
— Какой мерзавец мешает?
Я не ответил. Тогда он еще раз спрашивает.
В этот момент мне показалось, что я даже вижу его. Вскочил со стола... толстый, седой... Весь трясется от злости и наган выдергивает. Забыл я, что кругом темно, степь,,. Смотрю ему прямо в глаза и говорю:
— Я.
— Кто вы?
— Свой!
— Какого полка?
— Атаманского,
— Шпион ты, сукин сын, откуда говоришь?
— С поля.
— Красный?
— Конечно, это красные, — отвечает другой генерал.
Тогда первый начал ругаться. В телефоне только:...так, растак вас... туды-т... растуды-т.. ».
Я слушал, слушал, затем не выдержал и тоже начал крыть их, сразу обоих. Потом сказал: «Мажьте скорей пятки салом и удирайте. Бежать до самой Турции придется». Слышу — замолчали. Не стали больше разговаривать. Мы все потом долго смеялись: хоть и генералы они и здорово умеют ругаться, но все же против красноармейцев устоять не смогли.
На обратном пути на нас налетел конный казачий разъезд. Двоих мы сра¬зу сняли, а третий перед смертью все же успел хватить меня по голове шашкой. Рана оказалась несерьезной, но итти я от сильной потери крови уже не мог, и товарищи донесли меня до лазарета на винтовках.
10. СМЕРТЬ АЗИНА
Ко дню моего выздоровления и возвращения в часть был получен приказ перейти через Дон и занять станицу Перекопскую. Дело было, кажется, в декабре. Дон к этому времени уже замерз, и мы, перейдя его по льду, заняли станицу. Деникинцы отступили и окопались под станицей Цымлянской. Начался бой. Азин лично находился в цепи и вел части в наступление. К вечеру деникинцы были сбиты с позицией стали поспешно отступать.
Наш полк получил приказ двигаться на хутор Соляное, где мы встретили части разбитой белыми 32-й дивизии. Но этот успех деникинцев был временным и никакого влияния на исход операции не имел. Наше наступление развертывалось по всему фронту. Вслед за станицей Платовской были заняты Торговая, Тихорецкая и Великокняжеская. Ряды противника стали сильно, редеть. Под влиянием боевых неудач и неустанной пропагандистской работы, которая велась нами в тылу у противника, деникинские солдаты стали дезертировать и сотнями сдаваться в плен. В разгаре наших успехов мы потеряли своего начдива т. Азнна.
Во время боев под Торговой т. Азин с двумя красноармейцами сам поехал в разведку. В дороге они наскочили на сильный казачий отряд и повернули обратно. В это время у лошади т. Азина на всем скаку лопнула подпруга - и он упал с седла. Казаки захватили его в плен и убили.
Так кончилась славная боевая жизнь одного из храбрейших и любимейших командиров Красной армии.
После взятия Торговой наша бригада (3-я) была отведена на отдых в станицу Платовскую. Здесь среди красноармейцев начался тиф. 19 января 1920 г. заболел и я.
Долгие месяцы болезни, скачала сыпным, а затем возвратным тифом, вырвали меня из боевых рядов Красной армии тогда, когда под ее мощными ударами последние остатки российских и иностранных контрреволюционеров были сброшены в Черное море.
_____________
Автор настоящего очерка т. Герасимов, Прокофий Герасимович — чуваш по национальности, колхозник дер. Кюль-Хирей Вурнарского р-на ЧАССР. Прим. ред.
От себя добавлю, что упомянутого Можайска в Сарапульском уезде не существует. Речь идет о c. Можга. Соответственно, вместо реки Можайка следует упоминать реку Вала, вместо ст. Инаул (за Сарапулем) следует читать ст. Янаул ( за Сарапулом ), вместо Бигбарда – Бикбарда. Обстоятельства пленения Азина не соответствуют документам о потерях дивизии и не являются достоверными( вместе с Азиным без вести пропали командиры и комиссары некоторых полков).
Очерк был опубликован в журнале “ Борьба классов ” № 8-9, стр. 100-107.
Есть и книжный вариант в той же редакции: " К боевой биографии В.М. Азина " УДГИЗ-1935-Ижевск Тираж 3000
Воспоминания обрываются в январе 1920 года по другой причине. Дело в том, что в начале февраля 1920 года 28-я дивизия была почти полностью уничтожена казаками ген. Павлова
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3761374 Куликову и другим совпартисторикам долгое время удавалось скрыть сей факт.
Захоронения павших красноармейцев описаны в ЦГА УР
ф.11, оп.1, д.60;
ф.285, оп.1, д.39, 40;
ф.352, оп.2, д.114;
ф.4936, оп.1, д.14
№ ф. Р- 312, Сарапульский уездный военный комиссариат - УВК, г.Сарапул Вятской губернии, ( 1918 - 1923 гг.) (1918 - 1923)http://www.gasur.ru/Databases/...dkey=69663 -Сведения об убитых и раненых красноармейцах, оказании помощи семьям красноармейцев, бывших военных офицерах, чиновниках. Списки военнообязанных, призывников, допризавников, мобилизованных, добровольцев Рабоче-Крестьянской Красной Армии, бывших офицеров, бывших военнопленных, членов комиссии по борьбе с дезертирством. Книги учета красноармейцев, допризывников, милитаризированных рабочих и служащих. Анкеты дезертиров. Списки, анкеты, рапорты, справки, удостоверения работников Сарапульского уедного военного комиссариата, волостных военных комиссариатов, красноармейцев. Ведомости на выдачу заработной платы служащим Сарапульского уедного военного комиссариата. Алфавиты красноармейцев, отправленных в части войск; лиц командного состава, прибывших в отпуска и служебные командировки; граждан, получивших отсрочки от призыва.
И это несмотря на эвакуацию 1919 года! со штабом 2-ой армии в АрскА теперь посмотрите эту ссылку [url]
http://vpkraeved.narod.ru/gw/gw.htm[/url] У Вас,возможно, возникнут вопросы к зоотехникам идеологического фронта. Все, что сделано и написано этими историками - зоотехниками, требует проверки!
Боевые действия на верхней Волге и Каме в 1918–1919 гг.http://militera.lib.ru/h/shirokorad_ab3/01.htmlПримечание:
В описываемых событиях Симбирским отрядом кораблей командовал Нейбергер, а комиссаром был Л. Е. Берлин. Нейбергер чем-то проштрафился и исчез из советских военных источников. Все лавры организатора отряда, а позднее и всей флотилии достались Берлину.
БЕРЛИН Лев Ефимович (1897, Сызрань Симбирской губ. – 1974, Москва), С 1915 учился в Казанском ун-те, участвовал в студенч. рев. движении, оставив университет, вступил в РКП(б). После захвата власти в Казани, с Первым Казанским красногвард. батальоном воен. моряков ( или как еще он назывался – 1-м отрядом казанских моряков) был направлен c той же целью в Ижевск. Как председатель Ижевского ревштаба, в который вошли также Фокин Ф.В. и Холмогоров С.И., руководил разгромом отряда красной гвардии ижевских максималистов.Однако, ( с чего бы это? ) симпатии ижевцев, как и прежде, оставались на стороне эсеров, анархистов и меьшевиков, которые всегда выигрывали в честной борьбе. Партисторики объясняли это большим количеством эсеров-максималистов в Ижевске в 1917 году. По оценке же А. Дубовика Союз Социалистов-Революционеров-Максималистов был весьма малочисленным ( до 3 тыс. членов в 1907 и в 1917 гг.).
Краткие биографии революционеров той поры, в том числе и наших незаслуженно забытых земляков, можно посмотреть здесь
http://socialist.memo.ru/lists/bio/ 