Имена географические

продолжение

Полагаю, что новгородские и прикамское названия Вятка приравниваются к апеллятиву *вътъка, метафорически возникшему термину ландшафта и гидрографии (‘ветвь дерева’ > ‘ответвление реки, речной приток’ или ‘участок местности в форме ветки, клина’). Для древненовгородской диалектной атрибуции особенно существенно, что Вятка демонстрирует древнекривичское произношение фонемы «ять» в виде широкого переднего звука ä, о котором выше уже говорилось. Столь архаический фонетический рефлекс был окончательно лексикализован в Вятка благодаря именно ранней топонимизации (гидронимизации) термина *вътъка. В основном же на древненовгородской территории термин *вътъка топонимически закрепился с более поздним отражением ъ в виде е — как гидроним Ветка, повторяющийся в области пятин Великого Новгорода десятками раз применительно к малым речным притокам (о гидронимии Ветка,Витка см. [Васильев 2012б: 347—352]).
Многие знают метеотермин шело́н(н)ик, о котором говорилось выше, но практически не известна другая удаленная от Приильменья севернорусская «реминисценция» новгородской р. Шелонь — эндемичное перм. шоло́нь ‘болотистый участок’: «Шолонь у нас называлось болотистое место» Висим, г. Пермь [Полякова 1988: 167; 2007: 404]. Хотя, разумеется,единичность фиксации допускает разного рода случайности, достоверность перм. шоло́нь усиливают факты внутриновгородских переносов названия р. Шелонь, сопряженных с закреплением его за низменными, болотистыми участками, что говорит о его семантизации как болотного термина. Таковы новг. Шело́ны — поле у д. Голино Шим. [НОС: 1299] (низменное место близ впадения р. Шелони в оз. Ильмень, заливаемое при разливе озера), место Шолоница под Новгородом в дельте р. Мсты, заливаемой вешними водами: «Платок у Шолоницы над Рускою рекою, тритцать куч» (по книге оброчных пригородных пожен Великого Новгорода 1538/39 г. [ПКНЗ, 1: 370]), болотистая речка Шалонка, левый приток Здесь платок — ‘участок сенокоса’. Этот хозяйственно топографический термин нередко встречается в новгородской писцовой документации XV—XVI вв. Полы [Шанько 1929] и болотистый ручей Шелон среди притоков Марёвки, правого притока Полы, — оба водотока в Марёвском р-не Новгородской обл.Древненовгородским колонизационным следом в Прикамье можно считать гидроним Волхов в закреплении за рекой бассейна Камы [Vasm. WRG, I: 359], ср. [РЭС, 8: 193]. Налицо полное совпадение с названием новгородской р. Волхов, хотя, как и в случае с вятской р. Волма, вероятны две трактовки прикамского гидронима, которые обе выявляют связь с древненовгородской территорией. По первой версии, перед нами действительно перенесенное имя общеизвестной новгородской реки, притока Ладожского озера, по второй версии — это независимый от новгородского Волхова гидроним, образованный от основы адъектива *волхов(ой) ‘ольховый’, деривата с суф. -ов- от диал. во́лха, во́льха ‘ольха’ [Даль, 1: 37], то же волог. во́льха [СВГ 1983: 82], ср. еще урал. во́лхвиный ‘ольховый’ [Малеча 2002: 258]. Здесь важно подчеркнуть, что адъектив *волхов(ой) ‘ольховый’ (> прикамск. Волхов) проявился лишь в области новгородских пятин и соседней Псковской земли, причем только в топонимическом преломлении, что свидетельствует, скорее, о древненовгородском диалектизме: д. Волховой Остров Кургуево на Неве близ устья р. Ижоры, около 1500 г. [ПКВод]
(Волховой Остров, несомненно, означает ‘Ольховый остров’, см. также [Попов 1981: 57]), оз. Волхово бассейна Мсты рядом с одноименным урочищем Окуловского р-на Новгородской обл. (Волхово буквально ‘Ольховое’), д. Волхово в Петровском Тихвинском погосте 1545 г. [НПК, VI: 247], где-то в окрестностях г. Бежецк, оз. Волхво и д. Волхво в окрестностях г. Пушкинские Горы Гидронимы р. Солпа в бывшем Слободском уезде Вятской губ. [Vasm. WRG, IV: 347] р. Солоповка в Шадринском уезде Пермской губ. [Фасмер, III: 715] квалифицируются как перенесенные из Приильменско-Поволховского региона праславянские диалектизмы. Ср. древненовгородскую д. Солоп в погосте Егорьевском Млево 1545 г. [НПК, VI: 347], стоявшую у порога Салпа (Солпинский) на р. Мста, указанного впервые картой 1765 г. к северу от города Вышний Волочек [Васильев 2017: 51], порог Сучий Солоп на р. Ловать южнее Старой Руссы, средневековые Солопско, иначе Слопско, названия для сельца и деревни на южном побережье Ильменя в Буряжском погосте 1498 и 1501 гг. [НПК, IV: 27—28, 35; V: 401, 405, 417] (= совр. д. Солобско к северо-западу от Старой Руссы). Все они отражают усвоенную древненовгородским диалектом редкую праславянскую основу *Sъlp-, вариантную основе *Solp-, многочисленные континуанты которой знают южно- и отчасти западнославянские языки: гидронимы Slápe, Sláp, Slápnik, Slápar, Slápšak, Slapníca в Словении, Slapno в Хорватии, Slapy в Чехии, наряду с русск. ц.-слав. слапъ ‘волна, водоворот’, сербохорв. слâп,словен. sláp ‘водоворот; водопад; волна’, чеш. slap ‘порог на реке’ и др., сюда же ст.-слав.въслѣпати ‘течь, струиться’ и др., по данным [Фасмер, III: 715; РЭС, 9: 116—117; ESSZI: 379].
В северных районах Пермского края и на юге республики Коми довольно компактно локализуются несколько рек на Вишер-: р. Вишера, левый приток Камы, р. Вишерка, правый приток Колвы, правого притока Вишеры, и р. Вишера, правый приток Вычегды бассейна Северной Двины. Давно отмечалось, что названия перечисленных северных рек совпадают с названием р. Вишера, впадающей вблизи Новгорода в Волхов. Этот гидроним, безусловно, фонетическим воздействием гидронима Шелонь, который у всех «на слуху» в центрально-новг. говорах, объясняется еще новг. шело́нь ‘две доски, сбитые под углом на верху двускатной крыши’, ‘верх двускатной крыши’ [НОС: 1299], — перед нами не что иное, как результат преобразования термина шело́м ‘верхняя часть крыши’ [Там же]; этим же вторичным воздействием объяснимо новг. шело́нить ‘уклоняться от работы’ [Там же], преобразованное из фило́нить. Само название главной новгородской р. Волхов (др.-новг. Волхово) тоже иногда трактуют со зна-
чением ‘Ольховая’. Сомнения в данной гипотезе возникают главным образом потому, что номинация Ольховая’, являющаяся типовой для множества маленьких речек и ручьев, поросших ольхой, кажется слишком тривиальной для столь крупной и издревле известной реки. Поэтому чаще видят в гидрониме Волхов субстратные, «дославянские» истоки — прибалтийско-финские или древнеевропейские, равно как не исключают «подгонку» субстратного названия под облик славянского «ольхового» наименования (подробнее см. [Попов 1981: 56—57; РЭС, 8: 193; Васильев 2009: 266—267]). неславянский, он до сих пор не имеет надежной этимологии, равно как не очевидна природа тождества уральских гидронимов Вишера (Вишерка) с именем столь отдаленной от них новгородской реки. Одни исследователи этимологически объединяют все эти гидронимы
[Кривощекова-Гантман 1983: 77—79; Корчагин, Лобанова 2012: 123—127], причем Кривощекова-Гантман исходной считает новгородскую, волховскую Вишеру, объясняя уральские Вишера (Вишерка) переносом из Поволховья, другие же [Матвеев 1980: 62; Туркин 1986: Игнатов 1992: 183] не усматривают никакой связи уральских гидронимов с новгородским. Применительно к аспекту древненовгородской колонизации, на мой взгляд, допустима компромиссная точка зрения по вопросу Вишеры. Если говорить о прямом переносе готового названия с реки на реку, то он в данном случае крайне маловероятен даже не столько из-за отдаленности рек, сколько из-за их внешней и функциональной непохожести. Нов-
городская Вишера — небольшая равнинная река (105 км длины вместе с главным притоком), тогда как р. Вишера бассейна Камы, по данным Водного реестра, имеет длину 415 км, а р. Вишера бассейна Вычегды — 247 км. Гидронимический перенос с малой реки на большую сомнителен, напротив, естествен перенос имени с большой реки на малую, подтвержденный многими примерами (ср., например, ручьи и речки Дунай, Двинка, Воложка), тем более, что волховская Вишера никогда не имела существенного значения в качестве водноволокового пути в отличие от камской Вишеры, начинающейся с Уральских гор, по которой еще в XV в. и ранее продвигались на Урал, за Урал, в бассейны Печоры и Оби: «Вишерою
вверх, да чрез Камень в Лозьву реку, да Лозьвою вниз в Тавду реку, да Тавдою рекою вниз до Тобола реки», по [Бахрушин 1928: 88—89]. Тем не менее полное фонетическое совпадение столь специфических трехсложных названий рек Ви́шера трудно считать простой случайностью. Полагаю, данное совпадение объяснимо как раз древненовгородским языковым вкладом в гидронимию Прикамья. Древние переселенцы из Новгорода и Приильменья, проникавшие по водно-волоковым путям в Прикамье и бассейн Печоры, разумеется, хорошо знали новгородский гидроним Вишера и переоформили по его облику относительно созвучные туземные неславянские названия отмеченных уральских рек, как раз и служившие этими путями колонизации (ср. наличие в данном регионе гидронимов с созвучными формантами -шер- / -сер-, таких как Тимшер, Нившера, Бисер и т. п.). Действительно, чем, если не привнесенным извне воздействием новгородской р. Вишеры, которая в верхнем течении раздваивается на притоки Большая Вишера и Малая Вишера, объяснить аналогичную ситуацию с прикамской Вишерой, которая точно также в своих верховьях раздваивается на реки Большая Вишера и Малая Вишера? Таким образом, случай с Вишерой отличается от других тем, что иллюстрирует, скорее, древненовгородское адстратное влияние на автохтонную древнепермскую гидронимию. В отдаленных от Приильменья говорах Верхнего Прикамья обнаруживаются и другие отчетливо древненовгородские элементы. Перм. ка́мник ‘каменистый участок местности, каменистый берег’, ‘возвышенность, на поверхности которой много камней, известняка’ [Полякова 2007: 151] отсылает к др.-новг., др.-пск. *камьныи ‘каменный’, ка́ма ‘камень’ (записано недалеко от оз. Селигер, 1855 г. [СРНГ, 13: 13]); последнее отражает ранневосточнославянский переход праслав. kamy в a-склонение, произошедший в бассейнах оз. Ильмень и р. Великой [Васильев 2012б: 406]. Сюда же примыкает максимально близкий дериват от *камьныи — термин ка́мница ‘печь, сложенная из камней, в бане, курной избе, хлеве и т. п.’ (Прикамье и Архангельское Подвинье) наряду с волог. ка́мница ‘груда камней’ [СРНГ, 13: 27]. Эта и другая лексика от ка́ма ‘камень’ рассеялась далеко на восток из области бывших новгородских пятин, где она уже практически забыта в апеллятивном использовании, но сохраняется среди старой топонимии, например в названии средневе-
ковой д. Камницы Пиросского погоста 1495 г. [НПК, I: 452]. Сходным образом распространенный в Прикамье гидроним Песьянка (имена рек в Чердынском, Кунгурском, Оханском, Соликамском уездах Пермской губ., в Котельническом и Сарапульском уездах Вятской губ. [Vasm. WRG, III: 645]) деривационно связан (через адъектив песьяный) с песь, или пъсь, —бессуффиксальным обозначением песка, апеллятивные и топонимические образования от которого наиболее плотно сконцентрированы опять же в области средневековых новгородских пятин [Васильев 2012б: 468—471]. Отчетливо древненовгородский вклад являют собой также топонимы с основой Полюд- (многократно Полюдово, Полюдята), характерные для Пермской области, где распространена и фамилия Полюдов [Матвеев 1987: 73]: они образованы от др.-новг. личного имени Полюд, многократно фиксируемого новгородской (исключительно!) документацией в ранний период XI—XIII вв. [НПЛ: 26, 54, 64, 86, 211, 253, 268, 317, 446; ДНД2: 782].
...............
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

Топонимия - гидронимы, ойконимы и прочие -онимы. Присоединяйтесь к пополнению Темы с названиями ваших родовых мест и их окрестностей

Топонимия - гидронимы, ойконимы и прочие -онимы.
Присоединяйтесь к пополнению Темы с названиями ваших родовых мест и их окрестностей