http://topos.memo.ru/kommunist...ya-vostoka..............................
РЕПРЕССИРОВАННЫЕ СОТРУДНИКИ И СТУДЕНТЫКоммунистический университет трудящихся Востока был партийным ВУЗом, а не научным учреждением. Многие выпускники КУТВ вошли в состав партийной номенклатуры в национальных республиках и впоследствии подверглись репрессиям в 1930-е годы (см., напр.: Мамышева Е. П. История Хакасии в лицах: выпускники Коммунистического университета трудящихся Востока).
Те преподаватели КУТВ, которые были востоковедами, по большей части являлись не только академическими учеными, но одновременно занимали другие — политические — должности. Многие из них прежде работали за границей, что повышало их шансы стать жертвами репрессий.
Г. Е. Гернгрос, африканист, по рассказам Д. А. Ольдерогге, «жался по стенкам» как «бывший», а ожидая ареста ночью, с вечера уходил с сыном в лес. Он действительно был арестован 5 сентября 1937 года и обвинен в шпионаже в пользу Англии (так как в начале 20-х годов работал в голландском посольстве, представлявшем интересы английских подданных в СССР). Гернгрос был приговорен за «активную контрреволюционную агитацию» к расстрелу (Люди и судьбы).
КУТВ оказался затронут и борьбой с «японскими шпионами». 23 марта 1938 года были арестованы и впоследствии расстреляны семь студентов-японцев, которые одновременно являлись преподавателями Московского института востоковедения им. Нариманова. По версии следствия, все они были завербованы японской полицией, затем въехали в СССР через МОПР, а по приезде в Советский Союз посетили сотрудников Коминтерна Окана и Танаки для получения инструкций. По их указанию «в целях маскировки» они должны были сменить японские фамилии на корейские. «Из дела в дело переходит одна и та же фраза: „Всячески маскируется, скрывает свою национальность и выдает себя за корейца“. Свидетелями подчас выступают бывшие студенты.
Например, Г А. Соколов сообщил о своем учителе: „Объяснял написание иероглифов „Япония“ и „Россия“ и рассказал при этом антисоветский анекдот“.
А со слов студента А. И. Бондарева записано следующее: „На одном из занятий по японскому языку в декабре месяце 1937 г.
Пак принес на занятия заграничные носки и перчатки, и с помощью их и надетого на нем костюма и рубахи с галстуком стал демонстрировать, как хорошо и дешево они производятся за границей“» (Головкова Л., Любимова К. Учителя — жертвы репрессий). Как «японский шпион» был расстрелян и бывший в 1926–1928 годах ректором КУТВ Б. З. Шумяцкий (Люди и судьбы).
И. С. Алкин, профессор Коммунистического университета трудящихся Востока, параллельно работавший в Научно-исследовательском институте Большого Советского Атласа мира, был арестован 22 сентября 1937 года. Согласно постановлению об избрании меры пресечения, он являлся «активным участником пантюркистской контрреволюционной шпионско-террористической организации». Военная коллегия Верховного суда СССР 27 октября 1937 года, приговорившая И. Алкина к расстрелу, констатировала:
Судом Алкин признан виновным в том, что проводил антисоветскую борьбу против советской власти на протяжении всех лет ее существования. С 1933 года являлся участником пантюркистской антисоветской организации, действовавшей на территории Советского Союза. По заданию этой антисоветской организации проводил в Коммунистическом университете трудящихся Востока среди среднеазиатского студенчества, где он был до 1933 года преподавателем, националистическую контрреволюционную работу. С 1934 года проводил шпионскую работу в пользу турецких разведывательных органов и вербовал людей для этой работы. Совместно с другими участниками антисоветской организации обсуждал вопросы подготовки террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства.
ЦА ФСБ РТ. Д. Р-3797. Л. 2–3
Цит. по: Время в судьбах и документах: О чем рассказывает следственное дело Илиаса Алкина
Селям Хамди, арабист и медик, выпускник КУТВ, а с 1932 года доцент КУТВ и Московского института востоковедения, вспоминал:
В феврале 1938 г., когда я работал гл. врачом Ефремовской горбольницы, меня арестовали и я был осужден ОСО НКВД. Особых обвинений мне не было предъявлено. В лагерях я работал главврачом и хирургом.
Е. Д. ПОЛИВАНОВВ 1926–29 годах в Коммунистическом университете трудящихся Востока работал Е. Д. Поливанов — выдающийся теоретик языкознания, полиглот, владевший материалом различных языков Дальнего Востока, Средней Азии и Кавказа. В 1914–16 годах он был на стажировке в Японии, где занимался изучением акцентуации японских диалектов и сбором лексикографического материала. В 1915–21 годах Поливанов работал в Петербургском университете, а после революции активно включился в общественно-политическую деятельность: работал в НКИД, в Союзе китайских рабочих, политотделах Балтфлота и 9-й армии, в Коминтерне. В 1921–26 годах Поливанов был профессором САГУ и ТВИ, затем совмещал работу в КУТВ (1926–29) с деятельностью в НКП Туркестана (1926–31).
Поливанов был сторонником «марксистского языкознания», и с этих позиций выступал в роли основного оппонента «нового учения о языке» Н. Я. Марра. В 1929 году он по своей инициативе участвовал в диспуте о марризме в Коммунистической академии — и потерпел поражение. Марристы во главе с В. М. Фриче и В. Б. Аптекарем превратили обсуждение доклада в суд над Поливановым, которому приписывалось все, что угодно, вплоть до ложного обвинения в принадлежности до революции к черносотенной организации. В заключительном слове Поливанов сказал: «Имею дело здесь с верующими — это прежде всего. Было бы смешно мне ставить своей задачей переубедить верующих» (Алпатов В. М. Филологи и революция). В 1929 году в результате организованной марристами (прежде всего, В. Б. Аптекарем) травли Поливанов уехал из Москвы и переехал в Самарканд, полностью переключившись на изучение языков народов Средней Азии. Им были написаны грамматики узбекского, дунганского, японского, китайского, азербайджанского, калмыцкого, эрзя-мордовского, казахского, таджикского и ряда др. яз., многочисленные работы по фонетике, морфологии, лексике разных языков и их диалектов.
С 1934 года Поливанов жил в городе Фрунзе (совр. Бишкек). Там он был арестован 1 августа 1937 года и отправлен в Москву на Лубянку. Решение об аресте Поливанова, с точки зрения власти в то время обладавшего очень «подозрительным» прошлым: жизнь в Японии, работа с Троцким — было принято в Москве: с 25 июля 1937 года в город Фрунзе неоднократно посылались телеграммы с требованием его немедленного ареста и отправки его в Москву в распоряжение 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Поливанов был приговорен к высшей мере наказания с конфискацией всего личного имущества 25 января 1938 года и в тот же день расстрелян (Люди и судьбы).
Материалы из следственного дела Е. Д. Поливанова стали доступны благодаря публикации, подготовленной Ф. Д. Ашниным и В. М. Алпатовым (Из следственного дела Е. Д. Поливанова // Восток. 1997. № 5). Материалы следственного дела хранятся в Центральном архиве ФСБ (Д. Р-27748).
Нач. 3 отд[ела] ГУГБ НКВД (Григорьев)
28.VIII. 1937 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБ ИЗБРАНИИ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ И ПРЕДЪЯВЛЕНИИ ОБВИНЕНИЯ
Город Москва 1937 августа 27 дня. Я, Владимиров, пом. нач. отделения второго отдела Третьего Главного Управления Госбезопасности НКВД, рассмотрев следст-венный материал по делу 12064 и приняв во внимание, что Поливанов Евгений Дмитриевич, 1892 года рождения, уроженец г. Смоленска, б/п, гражданин СССР, достаточно изобличается в том, что был завербован иностранной разведкой и по заданию проводил шпионскую деятельность. ПОСТАНОВИЛ: гр. Поливанова Е.Д. привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58-1а УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей в Бутырской тюрьме. Пом. нач. 3 отделения 3 отдела ГУГБ НКВД (Владимиров) «Согласен» Зам. нач. 2 отделения 3 отдела ГУГБ НКВД (Яриков) Настоящее постановление мне объявлено 4 сентября 1937 г. Подпись обвиняемого (Поливанов)
Л. 10
Обвинительное заключение от 31 декабря 1937 года
Нач. 3 Отдела ГУГБ НКВД СССР Прокурор Союза ССР
комиссар госбезопасности 3 ранга (А. Я. Вышинский)
23 октября 1937 31 декабря 1937
по следственному делу № 13599 по обвинению Поливанова Е.Д. по ст. 58-1а, 58–8 и 58–1137 УК РСФСР.
Поливанов, в 1913 г. окончив в Петербурге университет и Восточную академию по японскому языку, выезжал несколько раз в Японию в научные командировки.
Вследствие длительного общения с японцами стал японофилом. В 1916 г., возвращаясь из Японии, в г. Владивостоке Поливанов через своего знакомого Григорьева познакомился с японским разведчиком Яманаси.
Яманаси, использовав японофильские убеждения Поливанова и подкупив его деньгами, завербовал Поливанова в японскую разведку. <…>
После внедрения в царскую разведку Поливанов установил в Петрограде шпионскую связь с японским разведчиком Макусэ, с которым был связан до Октябрьской революции.
После Октябрьской революции Поливанов был назначен заместителем Наркоминдела… С Троцким Поливанов работал до начала 1918 г. Работая в Наркоминделе, Поливанов связался с японским разведчиком Умедой.<…>
В 1921 г. Поливанов получил назначение в Москву на должность помощника заведующего Дальневосточным отделом ИККИ. В это время он сообщал японцам самые подробные данные о том, как Дальневосточный отдел ИККИ проводит работу.
С 1930 г., находясь на работе в Средней Азии, Поливанов до момента его ареста поддерживал связь с представителями японской разведки в Москве через специального связиста, выполняя поручения японской разведки по шпионской и террористической работе. <…>
Л. 30–32
Один из главных организаторов травли Поливанова после его диспута с марристами, В. Б. Аптекарь — ревностный последователь Марра, пропагандист «нового учения о языке» и активный борец с «враждебной идеологией», сделавший карьеру в Комакадемии, РАНИОН и других институтах, несмотря на все свои старания держаться в русле провластной идеологии, не избежал репрессий. Он был арестован 14 мая 1937 года, а спустя месяц приговорен к высшей мере наказания «за участие в контрреволюционной террористической организации» и в тот же день расстрелян
(Люди и судьбы. Ольга Лебедева ).
