Радомир
Модератор раздела
Долгожитель форума
 Иваново-Вознесенск Сообщений: 449 Регистрация: 24 дек. 2010 Рейтинг: 210
|
31 октября 2018 23:09
31 октября 2018 23:12
##
Из рода Париловых
Троицкий Собор, возведенный еще в 1674-1675 годах умелыми руками стрельцов по благословению епископа Астраханского Парфения, является сегодня главной, пожалуй, архитектурной приметой, хотя бы опосредованно связывающей нынешний город и нас, его жителей, с «третьим», как иногда любят говорить краеведы, Саратовом. Но не только в архитектуре, конечно, дело — а может быть, в духовном облике города, который немыслимо представить без собора во имя Живоначальной Троицы, без привычных еще с детства, а все-таки каждый раз по-новому золотящихся куполов на Музейной. И потому каждая деталь, толкующая об истории храма, каждое имя, с ней соотносимое, каждое выплывающее из дали времен лицо вызывают наш неподдельный интерес.
Может быть, именно таким Павел Парилов видел Троицкий собор и Музейную площадьВот, например, один из самых трагических эпизодов в жизни Свято-Троицкого собора. С 1937?го богослужения здесь перестают совершаться. Храм становится хранилищем музейных экспонатов, угроза разрушения нависает над ним, кажется, неминуемо. Но на его защиту встают и простые прихожане, и люди науки, деятели культуры, краеведы. Ученые Саратовского университета и служители музеев — в первую очередь. Талантливейший историк Кира Николаевна Папа-Афаносопуло специально ездила в Москву, чтобы доказывать в высоких кабинетах право Троицкого собора на жизнь. И доказала! Хотя ее жизнь после этого неслыханно «дерзкого» и «идеологически непродуманного» шага была сломана: доносы, увольнение из Радищевского, смерть от туберкулеза всего в тридцать три…
8 октября 1942 года возобновились богослужения в Троицком соборе. Люди шли в храм — это было главное, однако внутреннее его убранство, прежде светлое и праздничное, теперь словно бы отражающее боль, пришло в запустение. Расхищенные ризницы, пустые проемы вместо икон, разломанные иконостасы — активисты общества «Долой стыд!» в двадцатые-тридцатые знали свое дело. И вот, уже после войны, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I, посетивший Саратов, осмотрел храм и благословил произвести реставрацию фресок. Настоятелем собора был тогда протоиерей Иоанн Цветков, многое сделавший для восстановления храма. Он-то и пригласил в наш город знаменитую артель палехских иконописцев, и среди прочих — Петра Львовича Парилова, выдающегося художника-палешанина.
Обычно имя этого замечательного мастера-личника, потомственного иконописца, хранителя традиций монументальной культовой живописи, лишь только упоминается в связи с историей Свято-Троицкого собора, хотя заслуживает, конечно же, более детальной расшифровки. Почему мастера именно палехской школы были приглашены в Саратов? Как складывалась судьба П.Л. Парилова до и после работы в нашем городе? Что, наконец, помимо храма связывает жизнь Павла Львовича с Саратовом?
Павел Львович Парилов родился 22 февраля 1880 года в Палехе, в многодетной семье художника Льва Ивановича Парилова — Льва Премудрого, как звали его меж собой палешане. Лев Иванович был человеком могучим, хозяйственным, с растрепанными седыми волосами и густой бородой. Он владел мастерской, где работали мастера-иконописцы, и имел, между прочим, три кирпичных дома. Работа в мастерской кипела с утра до вечера, заказов было множество, и не удивительно, что с самого раннего возраста маленький Павел был приобщен к иконописи, так что бегать купаться на речку Палешку приходилось ему нечасто. Вот как впоследствии вспоминал о своем детстве Павел Львович: «На девятом году от рождения я, окончив обучение в сельской школе с похвальным листом, был отведен в мастерскую Сафонова для обучения иконописному искусству на шесть лет… Мой отец был мастером Сафонова. Летние сезоны он работал в отъездах по росписи храмов, а зимой в мастерской и дома на сдельщине… Отец быстро потерял остроту зрения, и это отразилось на его работе… На пятом и шестом годах обучения я уже считался неплохим личником…». Неплохим — это скромно сказано. Достаточно заметить, что стенопись Успенского собора Трифонова монастыря помнит руку Павла Парилова, совсем тогда еще молодого человека. А в 1895 году, когда юному художнику было всего пятнадцать, он собрал собственную артель, с которой реставрировал храмы в Иркутской, Томской, Вологодской, Киевской губерниях.
После работы под началом мастера Сафонова Павел возвращается в мастерскую отца, его талант быстро развивается, он становится одним из лучших личников, то есть мастеров в изображении лиц, рук, открытых частей тела. Личник, по выражению иконописцев, «творит пробела», то есть наносит мазки белой краской, которые как бы высветляют форму из темноты земного мира. Писать лик святого, воспроизводимый не только с безукоризненной точностью, но и с внутренней сосредоточенностью,— задача особой духовной ответственности. Искусство личника всегда считалось в иконописи первостепенным.
Вообще, палехские иконописные мастерские — Сафонова, Париловых, Белоусовых — это прежде всего могучая живописная традиция, центр иконописного промысла. Это образ жизни, это ремесло, с которым рождались, секреты которого передавали детям и с которым умирали. Так что даже революционный вихрь не смог поломать палехских иконописных традиций разом. И все же для Павла Парилова революционные годы становятся переломными: он творчески перерастает, скажем так, отцовскую школу, пытается самореализоваться в живописи, чувствует склонность к педагогической деятельности, к наставничеству (в 1902 году он — преподаватель иконописи и фрески в Серафимо-Дивеевском монастыре), ищет единомышленников в искусстве, новые формы. Но все кончается в одночасье. Павел Львович с семьей, в которой было четверо малолетних детей, остался без работы и средств к существованию. Он был вынужден красить стены, двери, окна. Спасение Павел Парилов находит в палехской лаковой миниатюре. Как и многие, кстати, иконописцы. Взлетают в небо его огненные жар-птицы, оживают мифологические герои, получают вторую жизнь известные литературные сюжеты из Пушкина и Гоголя, и незадачливый царь Дадон смотрит из-под руки на сияющего золотого петушка… Однако сказка не мешала сохранять иконописные навыки, и Павел Львович, вступивший в 1930 году в «Артель древней живописи», не терял ни на минуту связь с унаследованной от отца наукой. «Я верю,— вздохнет не без сожаления, но и не без надежды Павел Львович,— что все мы, “личники” (а нас осталось не более пяти) будем широко использованы, и… не будет забыта исключительная техника, необходимая для специалистов фресковой живописи…».
Рукой такого-то вот мастера, истинного хранителя иконописной культуры и секретов росписи, личника от рождения, в каком-то смысле разделившего трагически сложную судьбу своего горнего ремесла, велась роспись в обоих — верхнем и нижнем — храмах Троицкого собора. Палехская школа сказалась в этой росписи вполне — легкая, чистая по цвету, нарядная, внутренне просветленная и радостная, с проработанными мельчайшими деталями и гармоничными колоритными решениями. Само собой разумеется, что Павел Львович работал не один, в Саратов приехала тогда с ним целая реставрационная артель иконописцев из Палеха. К тому же Парилов написал 40 икон для собора во имя Живоначальной Троицы. С тех пор палехский иконописный дух, палехский («утренний», как выразился один искусствовед) колорит стал желанно-привычным для многочисленных прихожан храма.
Павел Львович Парилов умер 29 марта 1956 года, похоронен в Палехе. То есть, получается, реставрация Троицкого собора, продлившаяся до 1954-го, стала для художника одним из последних его дел, одной из последних вех в его земном пути. В каком-то смысле, возможно, его творческим завещанием. Для семьи Париловых, для славного париловского рода (9 поколений, из 37 художников 33 — иконописцы!) Саратов ведь всегда был городом нерядоположным. Достаточно упомянуть, например, что двоюродный брат Павла Львовича, заслуженный деятель искусств РСФСР, мастер росписи, расписывавший стены Спасо-Озерного монастыря Николай Михайлович Парилов, оформлял декорации к опере «Золотой петушок», поставленной в Саратовском театре оперы и балета. Тогда, в тридцатые, это были лучшие декорации в масштабе страны, отмеченные государственной премией.
Как интересно: Саратов, оказывается, связан с палехской традицией, а через нее — с историей русской иконописи в целом. Профессор М.А. Некрасов в книге «Палехская миниатюра» пишет: «Переходя от отца к сыну, от семьи к семье, из рода в род, иконописное мастерство, ставшее наследственным, нигде не внедрилось столь глубоко в народную жизнь, как на прославившейся в веках Владимиро-Суздальской земле. Здесь корни этого традиционного мастерства были настолько глубоки, что разрушение ремесла в начале XX века оказалось довольно поверхностным. Палешане и в это время сохраняли свой огромный творческий потенциал». И этот самый огромный потенциал как раз и проявился при внутренней отделке Свято-Троицкого собора в середине пятидесятых.
Весьма символично в этом смысле, что в ходе просто необходимого для дальнейшей жизни Троицкого собора капитального его ремонта, проведенного в начале нашего века по благословению Митрополита Лонгина, были учтены и бережно сохранены палехские мотивы, исторически согармоничные убранству храма. Так, были приглашены мастера Палехской иконописной мастерской «Лик», чтобы заново расписать стены и изготовить новый иконостас. Надежда Павла Львовича Парилова оправдывается: та самая «исключительная техника» иконописи не канула в Лету, не забылась, не ушла безвозвратно в прошлое, а продолжает жить, чтобы приближать людей к Богу.
Газета "Православная вера", № 8 (484), апрель, 2013 г.
https://eparhia-saratov.ru/Articles/2013-04-29-12-20-08-iz-roda-parilovih |
