Это странное слово Дубынка - Генеалогический форум ВГД

В феврале 1921-го, сюда — в Казанский район — докатились волны крестьянского восстания, вспыхнувшего на другом конце Ишимского уезда, в Челноковской волости. Озлобленные грабительским проведением продовольственной разверстки (когда отнималось последнее — семенное зерно, залог будущего урожая), крестьяне брались за оружие и убивали не только продотрядовцев, но и всех, кто олицетворял на селе новую власть — работников сельсоветов и исполкомов, учителей, врачей, коммунистов, комсомольцев. И в Дубынке разыгралась настоящая трагедия.
Еще в конце 1919 года, сразу с установлением советской власти, здесь была организована коммуна “Заря”. В нее объединились триста человек из окрестных деревень. В двух верстах от Дубынки, на берегу озера они разбили поселок. Совместными усилиями ставили дома, пахали землю, выращивали скот. Все средства производства были общими. Первый год жизни коммуны завершился успешно. Собрали хороший урожай, из которого коммунары рассчитались с государством за приобретенные в кредит сельхозмашины. Той же осенью сыграли и первую свадьбу: коммунар Шура Иванов взял замуж дубынскую девушку Машу Заполеву. И все бы ничего, да только свадьбу решили играть без венчания. Да и Маша ушла из дома без родительского благословения, получив вослед отцовское проклятие.

Для того, чтобы понять, в чем причины этой трагедии, остановимся на некоторых моментах. Во-первых, под коммуну было выделено 767 десятин плодороднейшей земли, в том числе 367 десятин пашни и 130 десятин сенокосов. Земля же в Сибири, как и по России в целом, находилась в общинном пользовании. Только община могла распоряжаться ею, только она могла решать, кому и где выделять наделы. Нарушив вековые устои, коммунары не могли не вызвать недовольства односельчан.
Во-вторых, коммунаров не касалось положение о продразверстке. Собрав - на общинных землях! - неплохой урожай, часть они засыпали под следующую посевную, часть оставили себе на пропитание, остальное же - 60 подвод - отправили в Ишим. И это в то время, когда у всех остальных зерно выгребали подчистую - и «едоцкое», и семенное, обрекая на голод тысячи семей.
В-третьих, коммунары отреклись от веры, которая сильна была в сибирских деревнях. Надо сказать, они и прежде не очень щадили “деревенское благочестие”. В церковные праздники дружно шли на работу, открыто пропагандировали безбожие. Все это не могло не вызвать недовольство в соседних деревнях. Судьба коммунаров была предрешена.
9 февраля 1921 года стало черным днем в истории коммуны «Заря». Повстанцы пришли со стороны деревни Грачи. Никто не обратил на них внимания, пока смертельное кольцо не сомкнулось вокруг коммуны. Когда спохватились, нападавшие уже бесчинствовали в домах и на улицах. Имущество, а его в коммуне было немало, разграбили, увели скот. Коммунаров выгнали на площадь. Не дали даже одеться - кто в чем был, в том и стоял на снегу в 20-градусный мороз. Ревущих детей покидали в короба - телеги с бортами. Взрослых построили в шеренгу по двое и повели в Дубынку.
Тут надо добавить следующее. Всего в коммуне насчитывалось 300 человек - 92 мужчины, 78 женщин, остальные - дети и старики. Но в коммуне на момент мятежа жили только 33 семьи, около 150 человек. Другие коммунары зимовали в старых домах в родных деревнях. Если кто и уцелел, так это те, кто успел скрыться. Остальных схватили и привели в Дубынку.
Жительница села Ново-Александровка Анна Павловна Резинкина - в 1921 году ей едва исполнилось три года! - помнит, как вели зимой по улице женщин - босых, простоволосых, в одном нижнем белье. Женщины плакали, крестились и кланялись тем, кто смотрел на них в полу-замерзшие окна:
«Простите, люди добрые, Христа ради…». Она не знает, кто были эти женщины. Нам понятно: коммунарки.
В Дубынке пленников закрыли отдельно: детей и женщин - в Нардоме, бывшем доме купца Александрова, мужчин и стариков - в избе крестьянина Орлова. Душеньку повстанцы потешили вволю.
Учительница - коммунарка Лидия Томащук, чудом уцелевшая в те дни, вспоминала: «В селе творилось что-то невероятное. Со всех сторон неслись вопли, стоны, рыдания, ругань. На снегу уже валялись мертвые и раненные. Окровавленных людей куда-то тащили, издевались над ними».
Судьбу коммунаров повстанцы решали три дня. Коммунистов вызывали на допросы, избивали, издевались. Изнасиловали и убили несколько женщин. Марию Заполеву, коммунарку, вышедшую замуж без венчания и родительского благословения заколол вилами родной отец, не простивший дочери своего позора.
Вчерашние мирные крестьяне, ограбленные, униженные, обозленные, сегодня стали палачами. Для них все то зло, которое принесла с собой Советская власть, воплотилось в коммунарах и коммунистах. Уничтожить их - означало уничтожить зло, уничтожить Советскую власть, вернуться к прежней спокойной, сытой жизни. Это была единственная цель восставших. Ничего другого они не хотели.
И все же это не была просто расправа. Повстанческий суд заседал целую ночь и вынес свое решение: убить! Детей младше четырнадцати лет отдали родственникам. Надеялись, что вырастут и забудут? Или что поймут и простят? В некоторых деревнях до сих пор потомки коммунаров и повстанцев смотрят друг на друга, как на врагов.
Утром 13 февраля измученных холодом, голодом и пытками людей вывели на площадь. Сюда же согнали жителей Дубынки - казнь должна была стать показательной. Вызывали по одному: «Коммунист Тимофей Швецов, коммунист Харлампий Швецов, коммунист Николай Швецов…».
Информация к размышлению: повстанцами, устроившими бойню, командовал сотенный … Федор Швецов.
Смерть коммунаров была мучительной. Одна показательная деталь: у восставших не было оружия. Приговоренных поднимали на пики или тычки - деревянные шесты с привязанными к ним зубьями от бороны. И с этими пиками повстанцы воевали позже против регулярных частей Красной Армии…
На площади села Дубынка под торжествующий благовест церковного колокола были убиты 144 человека. Тела погрузили в короба, привезли в коммуну, сложили в бане на берегу Коммунарского озера и сожгли… Возможно, кого-то заживо…
Много лет в память о гибели земляков в Дубынке проводится факельное шествие. Были, что скрывать, в эпоху очередной русской смуты попытки пересмотреть историю, забыть о безвинно пролитой крови. Сегодня мы понимаем, что та расправа была лишь жестом отчаяния обманутых и ограбленных сибирских крестьян. Они все - жертвы: и те, кто был убит, и те, кто убивал.

№61 ПРИКАЗ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО УПОЛНОМОЧЕННОГО ТЮМЕНСКОГО ГУБПРОДКОМА Н.П. АБАБКОВА1 ДУБЫНСКОМУ ВОЛИСПОЛКОМУ СОВЕТОВ ИШИМСКОГО УЕЗДА
Б.м. [ Вторая половина декабря 1920 г.]
Предписываем на основании распоряжения центра выполнить государственную разверстку полностью, не соблюдая никакие нормы, оставляя на первое время на каждого едока по 1 п[уду] 20 фунтов и также соблюдая классовый принцип, то есть вся тяжесть разверсток ложится на зажиточный класс.
За неисполнение настоящего приказа будете отвечать и будут приняты самые
суровые меры вплоть до предания суду ревтрибунала .
Чрезвычайный уполномоченный Тюменского губпродкома Н. Абабков